Аманда Дойл - Верь мне!

Это действительно было так. Его замкнутость втайне беспокоила Лу. Остальные подопечные не внушали такого беспокойства, и она была ими по-матерински довольна, но ей не удавалось пробить брешь в стене одиночества и изоляции, которой окружил себя Стивен Брайент.

Радость от вечерних посиделок у камина в компании доброжелательных юношей омрачалась мыслью о полоске света, пробивающейся из-под двери кабинета, и о суровом, сдержанном человеке, отгородившемся от них. Иногда свет горел заполночь, и Лу, принося или забирая поднос, готова была поддаться искушению отбросить осторожность и, признавшись, что имеет опыт канцелярской работы, предложить свою помощь. Но Лу этого не делала. Она знала, что он откажется от ее помощи вежливо-равнодушно, как разочаровавшийся человек, который предпочитает, чтобы женщины знали свое место — как можно дальше от него!

— А тут ты не совсем права, Лу, — возразил Эндрю, когда однажды вечером она поддалась соблазну поговорить об отрицательном отношении Брайента к женщинам вообще. — Конечно, я не хочу сказать, что поведение жены Филиппа не вызвало у него отвращения. Когда она явилась забрать детей, он высказал все, что о ней думает, не сомневайся. Но время от времени Стив позволяет себе расслабиться, а, Бант?

— Это уж точно. — Бант горячо вступился за своего любимого босса. — Да, Лу, если увидишь его на танцах после скачек с пикником, ты его не узнаешь. Это совсем другой человек. Он здорово танцует, умеет повеселиться от души, и девушки вокруг него так и вьются. Он всех хорошеньких уводит прямо у нас из-под носа. Но конечно, у них никакой надежды нет. Говорят, его волнует только одна девушка — она живет в Сиднее.

— Да, так говорят, — согласился Энди. — Питерсон рассказывал мне, что она как-то здесь гостила. Блондинка, прекрасная фигура и вся такая… прохладная. Так сказал Билл. А уж он-то знаток в этих делах, да, Бант? Она предпочитает приезжать сюда на праздники. А вообще-то она говорит, что сельская жизнь — скука. Но видно, Стив для нее далеко не скучен. Да и она ему — судя по тому, что о них болтают.

Лу не могла понять, почему ее расстроила эта новость. «Глупая девчонка, — сказала она себе, — это тебя совершенно не касается. Радуйся, что мистер Брайент так равнодушен и нелюбопытен, что не стал докапываться до ужасной истории в архитектурной конторе. Он тебе доверяет, он принял тебя, так что будь за это благодарна». И Лу ободрилась.

Она чистила, готовила, мыла и полировала. По понедельникам девушка вставала раньше обычного, чтобы успеть справиться с гигантской стиркой. Разжигая в прачечной огонь под котлом, полным простыней и наволочек, Лу счастливо насвистывала какую-нибудь мелодию. Оттирая грязные воротнички и манжеты бесчисленных мужских рубашек, она пела. Ощущение счастья не покидало девушку, даже когда она переглаживала целые корзины высохшего белья, хотя лоб ее покрывался капельками пота от жаркой плиты, на которой грелись тяжелые старинные утюги. Она тихонько напевала и когда штопала носки у окна, пока было светло, ставила заплаты и шила, греясь у огня по вечерам. Но мысль о том, что Стив Брайент в своем доме ведет себя как чужой, не давала ей покоя. Если он и замечал благие перемены, например, какой теплой стала атмосфера в доме, то не показывал виду. Поэтому однажды Лу решилась. Она не стала собирать обычный поднос, а накрыла хозяину за кедровым обеденным столом в конце длинной гостиной. Обозрев результаты своих усилий, девушка вознесла молитву, чтобы приветливый огонь очага, бликами играющий на полированном дереве, теплый интим задернутых занавесок, скрывающих морозную ночь, незатейливое очарование бронзовой листвы в вазе и грейпфруты, апельсины и лимоны, уложенные в открытое серебряное блюдо в центре стола, — все это помогло хоть чуть-чуть растопить его ледяное сердце. Она робко постучала в дверь кабинета и заглянула туда. Мысли путались от смущения и неуверенности.

— Мистер Брайент, я сегодня собрала вам чай в гостиной. Там гораздо теплее и веселее и подальше от всех этих гроссбухов и тому подобного. Там… я думаю, вам будет удобнее, и… и… ну, пожалуйста, не торопитесь. Я хочу сказать, что Энди и Бант тоже хотели бы, чтобы вы пришли туда… В конце концов, ведь это ваша комната и… ну, пожалуйста, ладно?

Стив Брайент медленно повернул свое кресло и окинул девушку долгим внимательным взглядом. О господи! На этот раз она зашла слишком далеко. Лу обеспокоенно ждала, пытаясь умерить сердцебиение.

— Благодарю вас, мисс Стейси, — ответил он наконец с серьезной вежливостью. — Я не против того, чтобы есть в гостиной. Как вы верно заметили, кабинетная обстановка не способствует мирному пищеварению, и здесь, конечно, не очень тепло. — И Стивен Брайент одарил ее неожиданно потрясающей улыбкой.

«Ой, — заволновалась Лу, — да он же послушный, как ягненочек, если только найти к нему подход!»

Стив поднялся, и добродушная улыбка вдруг сменилась презрительной усмешкой. Девушка залилась яркой краской. Он прочел ее мысли так точно, будто она высказала их вслух!

Лу закончила свои вечерние дела и вернулась в гостиную. Эндрю и Бант довольные сидели у камина и разговаривали с боссом. Стопка пустых тарелок, аккуратно составленная на столе, подсказывала ей, что ее готовка имела успех. А когда девушка вернулась с книгой расходов и штопкой, Стивен по-прежнему находился там, но на сей раз откинулся в кресле. Лицо его было спрятано за газетой, чтением которой он был поглощен. Бант и Энди начали играть в домино, и Лу при виде такой домашней картины почувствовала легкий трепет торжества. После ее прихода Брайент довольно скоро вернулся в свой кабинет, но начало было положено — по крайней мере, так решила Лу. Она вытащила список покупок и начала его проверять.

Субботу, день привоза почты, все ждали с нетерпением. Радостное волнение витало в воздухе. Лу почувствовала его с первых дней после приезда и тоже им заразилась, хотя понимала, что ей нечего волноваться и нечего ожидать.

Примерно в половине второго дня почтовый грузовик, снаряжавшийся магазинчиком в Нандойе, где Лу когда-то завтракала, появится на дороге, подпрыгивая на ухабах и гремя, взревет в последний раз мотором, сообщая о своем прибытии, и резко затормозит у ограды позади дома. Тогда все столпятся вокруг, покупая сигареты, папиросную бумагу и табак, отдавая потрепанные банкноты и мелочь, а тем временем сама почта — холщовый мешок с надежно запечатанным кожаным горлом — поспешно уносилась в дом и сортировалась. Как правило, эту церемонию исполнял сам Стивен Брайент. Теперь, если он спешил дописать важное письмо, чтобы успеть его отправить, вместо него этим занималась Лу.

На этот раз он принял у нее мешок с почтой и направился в дом, а Лу осталась заказывать хлеб, муку, крахмал, сахар и чай. Джим услужливо взвалил на плечо картонный ящик с консервами и пошел с почтальоном в дом. Почтальоном оказался тот самый человек, которого Лу встретила в день приезда в Нандойе. Теперь они стали настоящими друзьями, и Лу звала его Фредом, как и все. Она достала тарелку с угощением, которое всегда оставляла для него горячим, и налила обязательную чашку чая.