Джил Уолбер - Ты жизнь моя!

— Господи, Боже мой! Это вы, Рональд, я хотела сказать — мистер Рассел. — Жестом взрослой женщины девочка пригладила волосы, щеки покрыл яркий румянец.

— Можете называть меня Рон, — с улыбкой ответил музыкант. — А ты, должно быть, Элис Дорст, которая написала мне такое доверительное письмо.

— Пожалуйста, зовите меня просто Эл. — Она бросила растерянный взгляд на Пат и продолжала: — Мне помогли его написать. Составлять письма — профессия моей тети Патрисии, и она знала, как я хотела, чтобы вы стали моим наставником. Надеюсь, вы не думаете, что это — какой-то подвох или розыгрыш?

— Нет, не вижу никакого розыгрыша. По моим понятиям, если кому-то помогают написать письмо, то это называется сотрудничеством.

— Спасибо. — Элис вскочила с места. — Мне следовало предложить вам сесть. Не хотите ли кофе? Тетя испекла сегодня морковный кекс. Я могу принести…

Маэстро подвел смущенную девочку к стулу, усадил и сел напротив.

— Почему бы нам не позволить приготовить кофе твоей тете, а ты пока расскажешь о своих творческих планах.

Патрисию покоробило, что гость так бесцеремонно отсылал ее, хотя и понимала, что это вызвано его желанием дать Элис возможность почувствовать себя непринужденно. Пока она готовила в кухне кофе, внутри у нее все кипело. Увидев, как легко ему удалось справиться с ситуацией, девушка с болью вспомнила свою первую встречу с ним, во время которой, как и Элис, была подобна воску в руках мужчины.

Через полуоткрытую дверь она видела, как ее племянница, с благоговением внимая каждому слову Рона, всем телом подалась вперед. Неужели и сама так же страстно стремилась заслужить его внимание?

Да, именно так, с досадой призналась себе Патрисия. И он всегда давал ей почувствовать, что в данный момент она единственный человек, интересующий его.

Внося поднос с кофе в гостиную, хозяйка чуть не столкнулась с Элис, стремительно пронесшейся мимо.

— Рон хочет, чтобы я для него сыграла, — выпалило юное дарование.

Через минуту она вернулась со своим кларнетом итальянской фирмы, которым очень дорожила. Патрисия заметила одобрение на лице музыканта, пока он наблюдал, как Элис тщательно готовила инструмент.

На минуту воцарилась полная тишина, пока кларнетистка успокаивала дыхание. Затем исполнила «Испанскую серенаду», сыгранную на последнем экзамене.

Пьеса звучала великолепно, и даже Патрисия осознала всю глубину таланта Элис. Она вдруг обрадовалась, что помогла писать письмо — пусть ей даже придется каждый раз настраиваться на встречу с Роном, когда он будет присутствовать на репетициях в школе. Девочка заслуживала любой поддержки.

Когда маленькая исполнительница закончила играть, маэстро удостоил ее долгим, почтительным молчанием и, соединив вместе ладони, сказал:

— Браво, Эл, ты играешь с таким же азартом, как и я в твоем возрасте.

Девочка покраснела еще больше, хотя это казалось невозможным.

— О нет, меня нельзя сравнивать с таким виртуозом, как вы.

— Я и не сравниваю. Твоя цель — выработать собственный стиль, такую манеру игры, которая будет так же уникальна, как твоя подпись, чтобы слушатели могли узнавать исполнителя с закрытыми глазами.

Музыкант сделал еще ряд замечаний по поводу улучшения артикуляции.

— Поток воздуха должен быть постоянным, будто ты играешь одну длинную ноту, — посоветовал он, беря инструмент из ее рук, чтобы продемонстрировать.

Элис попробовала повторить несколько нот — звучание стало заметно выразительнее. Если Рону удалось всего за несколько минут достичь такого результата, что произойдет, если он будет заниматься с ученицей дальше, не удержалась от мысли Патрисия.

— Мы продолжим, когда я приду снова, — заключил маэстро, вызвав своими словами непроизвольный возглас протеста со стороны хозяйки.

Он обернулся, и его спокойный взгляд приковал девушку к месту.

— Ты, наверное, помнишь, что я ничего не делаю наполовину, Пат! Если я собираюсь заниматься с Эл, я не могу делать это на расстоянии.

Ах, если бы это было возможно, кричал внутренний голос. Иначе ей этих визитов просто не перенести, разве он сам не видит?

— Элис, ты, кажется, хотела что-то вязать сегодня? — строго напомнила Патрисия племяннице. Она не собиралась продолжать дискуссию при ней.

Девочка с упреком посмотрела на тетку, с неохотой разобрала кларнет и положила в футляр.

— Вы, правда приедете снова? — спросила она Рональда.

Прежде чем ответить, мужчина пристально посмотрел на Пат.

— Я никогда не обещаю того, что не могу сделать.

— Здорово! Это был самый лучший день в моей жизни. Спасибо вам… Рон.

Казалось, от ее счастья в комнате стало светлее, хотя Патрисия совсем не разделяла энтузиазма племянницы.

И все же было приятно увидеть, как Элис, пританцовывая и мурлыча что-то себе под нос, направилась по коридору в свою комнату.

— Девчушка очень талантлива, — заметил Рональд, когда они остались вдвоем.

— А еще юная и ранимая. Надеюсь, ты это запомнишь, — последние слова Патрисии прозвучали резче, чем ей хотелось.

— Кого ты имеешь в виду, себя или Эл? — мягко спросил Рон. Не получив ответа, он взял чашку кофе. — Почему она живет с тобой? Неприятности дома?

— Нет. Моя сестра Оливия с мужем путешествуют по средиземноморским странам, и им не хотелось, чтобы дочь пропускала занятия. У меня здесь достаточно места, поэтому…

— Обычно ты живешь одна?

— Да. За исключением череды любовников, сменяющих друг друга, — небрежно ответила Пат. Меньше всего ей хотелось, чтобы он жалел ее или подумал, что, потеряв его, она вела образ жизни монахини. И хотя это было весьма близко к правде, в ее намерения не входило сообщать об этом.

Он посмотрел на пишущую машинку на большом дубовом столе, огромный картотечный шкаф из металла, стоявший рядом.

— Теперь ты работаешь дома?

— Я работаю независимым агентом с тех пор, как вернулась из Парижа, чтобы ухаживать за отцом. Два года назад он умер, и оказалось, что мне лучше работать самостоятельно.

Расселу прекрасно известно, что сейчас устроиться в агентство крайне сложно. Когда она убедилась, что на каждое свободное место, по меньшей мере пятьдесят претендентов, ей показалось, что разумнее будет начать свое дело. К тому же работа дома позволяла зарабатывать и одновременно ухаживать за больным отцом.

У Патрисии сейчас не было полной уверенности, захотелось бы ей что-либо изменить, появись у нее такая возможность.

Гость откинулся на спинку стула, чувствовал себя непринужденно, а Пат казалось, что она вот-вот взорвется. Он увидел Элис, слышал, как девочка играет. Что ему еще надо?

— Я приехал не только затем, чтобы познакомиться с автором письма, — заметил Рон, когда ее нервное напряжение достигло предела.