Сара Крейвен - Цена мести

Она не хотела верить этому.

Ключ от новой квартиры лежал во внутреннем кармашке. Тарн боролась с искушением.

Что плохого в том, что она разок взглянет? Каз не узнает. Сегодня он наслаждается последним холостяцким вечером.

Тарн накинула поверх платья тонкий жакет, вышла на улицу и поймала такси.

Добравшись до места, она набрала код на двери подъезда и поднялась на лифте на верхний этаж.

Она отперла дверь, вошла в прихожую и остановилась, вдыхая запах свежей краски и только что покрытого лаком пола. Затем направилась в гостиную и невольно вскрикнула от удовольствия. Мебель, которую обещали доставить через несколько недель, уже привезли и распаковали. Только картины Каза по-прежнему лежали в коробках.

Все расплылось у нее перед глазами. Тарн шла в кухню, но по какому-то наитию вдруг открыла дверь в спальню.

Кровать была застелена бельем кремового цвета, которое она сама выбрала, а в ногах лежало золотистое покрывало.

«Я могла бы быть счастлива здесь…»

Тарн закрыла глаза и стояла неподвижно, обхватив себя руками, пока не ощутила, что она уже не одна. Она медленно обернулась и увидела Каза.

— Ты все-таки не смогла удержаться.

— И ты тоже. — Внутри у нее все дрожало, кровь звенела в ушах. — Я думала, ты с приятелями.

— Напиваюсь? — Его тон был несколько холоден. — Не угадала. Хотя несколько дней назад я действительно пообедал с Бренданом.

По комнате разлилось напряжение, теплое и живое, как электрический ток. Тарн кончиком языка облизнула пересохшие губы:

— Картины еще не повесили.

— Я решил, что мы сделаем это вместе, когда вернемся из свадебного путешествия.

— Да, — кивнула она. — Это хорошая мысль.

Ей хотелось крикнуть: «Неужели ты настолько слеп, что не видишь моих намерений в отношении тебя?!»

— Все выглядит замечательно, — сказала Тарн вслух. — Лучше, чем я могла вообразить. Понимаешь, мне необходимо было увидеть все это.

Каз остановился в нескольких шагах от нее. Его глаза смотрели на нее ласково и жадно.

— Какое совпадение, — заметил он. — Видишь ли, мне тоже было очень, очень нужно увидеть тебя здесь.

Он протянул к ней руки, и она бросилась в его объятия, как птица в гнездо.

Их губы встретились и слились в жарком порыве.

И когда он взял ее на руки и понес к кровати, Тарн поняла, что у нее нет сил отказать ему. И себе.

Кровать, на которую осторожно опустил ее Каз, была мягкой и уютной. Тарн смотрела на него, чувствовала, как внутри зарождается дрожь, и знала, что это дрожь не боязни, а ожидания.

Но когда Каз хотел зажечь стоявшую на ночном столике лампу, она удержала его:

— Нет. Пожалуйста.

— Но я должен видеть тебя, дорогая, — проговорил он хрипло, — и хочу, чтобы ты видела меня. Никакой темноты между нами, Тарн, любовь моя. Ни сегодня, ни когда-либо.

Она смотрела, как Каз раздевался, спокойно и уверенно, пока не остался в шелковых трусах, которые ни в коей мере не скрывали его возбуждения. И когда он лег рядом с ней и притянул ее к себе, Тарн обняла его не колеблясь.

Они лежали в объятиях друг друга, залитые падавшим на постель мягким светом, обмениваясь нежными медленными поцелуями. Тарн дотронулась до его щеки и очертила пальцем жесткую линию рта. Каз поймал ее палец губами и пососал, заставляя ощутить, как внутри разгорается жар, как мышцы напрягаются от желания. Тарн обняла Каза за шею и прильнула к нему, молчаливо отдавая себя.

Он начал неспешно раздевать ее:

— О боже, как ты прекрасна. Прекраснее, чем я ожидал. Мне страшно прикасаться к тебе. Я боюсь потерять контроль над собой и погубить для тебя эту ночь.

— Не погубишь, — прошептала Тарн, взяла его руку и поднесла к груди как знак поощрения, как обещание.

И охнула, как только его пальцы коснулись сосков. Потом губы Каза вновь дотянулись до ее губ и раскрыли их в страстном поцелуе.

Тарн тоже ласкала его, гладила мускулистые плечи, спину, пока не коснулась трусов. Ее рука скользнула под шелковую преграду, и инстинкт подсказал нужные движения, нужные ласки.

Каз издал какой-то звук, что-то среднее между смешком и стоном. Он сбросил трусы, а потом приподнял Тарн, уложил на сложенные горкой подушки и, склонив голову, стал целовать ее груди, проводя языком по чувствительным соскам. Она застонала от утонченного наслаждения.

Тарн, опустив руку, нашла твердое бархатистое копье. Тело мужчины содрогнулось в ответ.

Она сама трепетала от нетерпения.

Каз прошептал:

— Подожди, дорогая. Еще чуть-чуть подожди.

Казалось, прошла вечность, пока она не ощутила нежное движение его пальцев у самого своего женского естества.

Каждая частичка тела Тарн содрогалась, она слышала, как кровь пульсирует в жилах, все ее существо отдалось новым потрясающим ощущениям.

Она, как лист на волне, неслась в неизвестность, ведомая движением пальцев и губ Каза.

Его имя вырвалось из ее уст, словно стон, и в следующий миг наслаждение затопило Тарн. Она не могла думать, не могла ощущать ничего, кроме огненного блаженства.

И в этот момент Каз скользнул в нее и потерялся в пульсирующем тепле, которое создал сам, так нежно и так уверенно. На секунду он замер, потом начал двигаться, проникая все глубже, наполняя Тарн силой и могуществом, утверждая свою власть над ней.

И Тарн отдалась ему полностью, позволила телу вторить ритму его движений, впитывала удивительные ощущения, не похожие на то, что она знала прежде.

Женщина соединилась со своим мужчиной.

И когда наступила развязка, Тарн приняла его страсть как свою. И услышала, как Каз выкрикивает ее имя.

Потом она обняла Каза, прижала его голову к груди и ощутила на щеках влагу слез.

— Дорогая, я сделал тебе больно…

— Нет, — прошептала она. — Разве ты не видишь? Я плачу от счастья.

Каз некоторое время лежал молча, потом хрипло проговорил:

— Драгоценная любовь моя.

Тарн проснулась ранним утром и потянулась, не открывая глаз. Ее тело было переполнено удовлетворением, какого она не знала прежде. Даже не предполагала, что такое существует.

Тарн вспоминала прошедшую ночь, как они часто поворачивались друг к другу, смеясь от радости. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к тому, кто подарил ей чудо.

Но мужчины в постели не было. Тарн села и начала прислушиваться. В квартире царила тишина.

Зато на подушке лежал листок бумаги. Записка, которую оставил ей Каз.

«Моя прелесть, я смотрел, как ты спишь, и вдруг вспомнил, что считается дурной приметой, если жених и невеста встречаются в день свадьбы до церемонии. Мы игнорировали это, однако я решил не рисковать дальше.

Так что, моя радость, я вновь увижу тебя очень скоро в отделе регистрации браков, хотя, должен сказать, никакие силы не могут сделать тебя моей женой в большей степени, чем сейчас.