Индия Грэй - В постели с незнакомцем

— Кольцо? Замечательно! Когда мы сможем это сделать?

Он не смог удержать улыбку. Неопределенность и мрак исчезли.

— Завтра, если ты не против кольца из сувенирной лавки, которое не дороже рюмки вина в Челси. Или как только вернемся домой…

Софи прервала его, поцеловав в уголки губ:

— Я, конечно, не против, но я не имела в виду кольцо. Как скоро мы сможем пожениться? Сразу по возвращении домой?

Кит взял свой бокал:

— По-моему, сначала надо будет подготовиться. Например, купить лицензию, решить, кто и где нас поженит.

— Это не займет много времени? — Софи облизала губы, избегая смотреть ему в глаза. — Пойми, нам не нужно пышное торжество с целой командой подружек невесты, тортом с Эверест и сотней гостей.

— Правда? Я думал, все невесты хотят именно этого.

Кит почувствовал, что она вздрогнула.

— А я — нет. Если, конечно, ты не собираешься пригласить двести девяносто девять гостей. Тогда мне придется посадить Джаспера на моей стороне церкви.

— Ты, наверное, тоже захочешь кого-нибудь пригласить? Твою семью?

Ее глаза потемнели, она опустила ресницы:

— У меня нет семьи. И уж точно нет отца, который повел бы меня к алтарю и произнес прочувствованную речь по поводу важности момента.

Софи говорила спокойно, однако Кит почувствовал, как ее тело напряглось. Она избегала смотреть на него, но он понял, что они вступили на опасную почву. Кит очень осторожно погладил ее по щеке и заглянул в глаза.

— У тебя есть мама, — сказал он ласково. — Она наверняка, как и большинство мам, считает, что быть матерью невесты — это замечательно.

— Моя мама не относится к большинству, — возразила Софи с горькой усмешкой, наливая в свой бокал шампанское. Пена выплеснулась на столик. — О, черт! Извини.

— Все в порядке. Брось. — Кит отобрал у нее бокал и бутылку. — Почему она не такая, как все мамы?

— Ну, во-первых, она даже не позволяла мне называть ее ни мамой, ни мамочкой, ни каким-либо другим словом, которое ассоциировалось бы у нее с социальной приниженностью и угнетением.

— Как же ты ее называла?

Софи пожала плечами:

— Рейнбоу, как и все остальные.

— Это ее имя?

Она рассеянно провела пальцем по лужице шампанского. Между бровями образовались две глубокие борозды, и Киту захотелось разгладить их.

— Только в пятнадцать лет, приехав к тете Дженет, я узнала, что ее настоящее имя Сьюзен.

— Тогда почему она называет себя Рейнбоу?

— Потому же, почему меня она называла Саммер, я думаю. Это было в стиле ее друзей хиппи, показывало, что мы «не как все», «другие», «свободные». Ее это радовало.

— А тебя нет?

Софи жалобно на него посмотрела:

— Попробовал бы ты быть единственным, кто ходит в школу в ярком полосатом джемпере и полотняных брюках вместо серой юбки и синего жакета, потому что твоя мать считает, что «каждая личность имеет право на индивидуальность».

— По крайней мере, твоя мама тебя не бросила, — сухо заметил Кит.

— Нет. Хотя иногда я этого хотела.

Софи улыбнулась, и он понял, что она устала от серьезных разговоров. Солнце за окном утратило золотой блеск, окрасилось в цвет старого коньяка. Кит не был ни художником, ни фотографом, но, глядя на Софи, задумчиво подперевшую голову кулаком, пожалел об этом.

— Когда мы встретимся с Джульет? — спросила она.

Он поморщился:

— Завтра вечером. Она приглашала нас остановиться у нее, но я вежливо отказался. Я забронировал номер в отеле в Марракеше. Поедем в гости к обеду. Разговор был короткий и деловой. Надеюсь, встреча будет такой же. Дело не в ней, не в возобновлении отношений. Я хочу получить ответы на свои вопросы.

— О твоем отце?

— Да.

Кит протянул руку, чтобы взять бокал, и ощутил жгучую тяжесть в пальцах. Она очень быстро прошла, но он не сомневался, что впервые почувствовал ее, услышав, что Ральф Фицрой не был его отцом. Может быть, узнав правду, он перестанет разваливаться на части.

От дальнейших расспросов его спасло появление стюардессы, принесшей поднос с печеньем.

— Капитан Макалистер надеется, что вы довольны тем, как проходит полет, и просит передать, что мы будем в Марракеше примерно через час.

— Спасибо, — ответил Кит. — Может, спросите у капитана, способен ли он лететь быстрее?

Покинув самолет, они восхитились розово-сапфировым вечером. Невозможно было не прийти в восторг от Марракеша. Его называли Красным городом, и, глядя на Марракеш, освещенный заходящим солнцем, можно было понять почему.

Сопровождающий шел впереди с их вещами. Ник обменялся с Китом рукопожатиями. Они договорились, что Кит сообщит, когда захочет лететь обратно, потом Ник повернулся к Софи.

— Наслаждайтесь Марокко, — улыбнулся он.

— Непременно. — Она уже наслаждалась. Теплый и густой воздух был полон сладких ароматов. Софи сделала глубокий вдох, а потом импульсивно обняла пилота. — Спасибо, что доставили нас сюда.

В аэровокзале Кит отправился менять деньги. Софи огляделась. Великолепное здание наполняли звуки незнакомой речи. Она любила путешествовать и каждый раз в новом месте предвкушала приключения и открытия.

— Ты готова? — спросил Кит.

Софи кивнула. Она разрывалась между желанием отдохнуть в отеле и стремлением полюбоваться городом.

Кит пошел вперед, на ходу пряча только что обмененные драхмы в карман джинсов.

Машина, присланная из отеля, уже ждала их на стоянке. Водитель вышел, почтительно кивнул Киту и открыл дверцу. Софи, чуть улыбаясь, скользнула в машину. Кит пообщался с водителем на хорошем французском языке и дал на чай сопровождающему, который принес их чемоданы.

Когда Кит сел рядом, у Софи возникло неприятное ощущение. Ее раздражала собственная слабость. Она всегда гордилась своей независимостью, умением самостоятельно ездить куда угодно и делать что угодно, а теперь с ней обращались как с хрупкой принцессой, которую надо избавлять от всех забот и хлопот. Но, с другой стороны, это было очень сексуально.

Машина ехала по широким улицам, где, несмотря на поздний час, царило оживленное движение, и Софи, не неся бремя ответственности ни за что, с наслаждением расслабилась. Может быть, виной тому было выпитое в самолете шампанское, а может быть, на нее так действовал Кит, его сила и уверенность. Его мужественность.

— Джамаа-эль-Фна. — Голос Кита прервал ее размышления. — Знаменитая рыночная площадь Марракеша.

Софи, подавив дрожь желания, выглянула в окно. Гирлянды лампочек и пламя жаровен разгоняли сумерки. Клубы дыма превращали огни в яркие шары, которые высвечивали лица лоточников и создавали театральную атмосферу. Даже в машине чувствовался аромат жарящегося со специями мяса, и слышалась отчаянно быстрая дробь барабана. Казалось, барабанный рокот смешивался с биением ее собственного сердца.