Анна Клири - Дни под солнцем

Пиа смотрела на него как завороженная. Руки и подмышки у нее вспотели, пульс с громким стуком начал отдаваться в ушах. Вид полуобнаженного Валентино с блестевшей от пота спиной, играющей мускулами, снова возбудил ее.

Она соскользнула со своего стула и, тяжело дыша, села на четвереньки возле балюстрады. Пусть это безумие, но оно было таким сладким! Почему он вчера ушел, ну почему? Она снова начала чувствовать себя женщиной и не испытывать при этом страха.

Через некоторое время в саду показался пожилой мужчина, поманил к себе Валентино и вернулся в дом. Шоу закончилось.

Поднявшись на ноги, Пиа отложила кисти — шансы, что она сможет сконцентрироваться, были невелики.

Надеясь успокоиться, Пиа взяла фотоаппарат и отправилась побродить по окрестностям. На пляже она заметила уличного художника, который небрежными мазками творил на холстах чудо на глазах туристов. Как она завидовала ему, всем сердцем желая вернуть себе утраченные способности! Как же ей хотелось рисовать!

Бродя по пляжу, она наткнулась на ведущую наверх лестницу, на которой с трудом могли разминуться два человека. Остановившись, чтобы сделать снимок, она заметила фигуру, появившуюся из-за угла. Ее сердце узнало этого мужчину быстрее, чем Пиа смогла его разглядеть. Валентино начал подниматься по лестнице, не видя ее, его лицо выглядело задумчивым. Когда он поднял голову, лоб его тут же разгладился. Он оглядел ее, одетую в юбку и симпатичный топ, с нескрываемым мужским интересом.

— О, Валентино, — произнесла Пиа срывающимся голосом, как будто пробежала милю. — Привет.

Между ними тут же установилась атмосфера напряженного ожидания, совсем как накануне вечером — до того, как засвистел чайник на кухне. Если бы можно было, не выдавая себя, спросить, что же, черт возьми, вчера произошло и почему так неожиданно все закончилось?

— Пиа, — приветствовал ее Валентино и склонил голову.

— Как ты? — спросила она. — Все в порядке?

— Все просто прекрасно.

— И телом, и душой?

В его глазах появился блеск.

— Все просто превосходно. А ты? Хорошо спала? Как кровать на новом месте? — Длинные ресницы не могли скрыть восхищение, появившееся в его глазах.

— О да, кровать очень удобная. Мягкая и одновременно пружинистая. — Пиа чуть нервно рассмеялась.

Темные глаза потемнели еще больше, и Пиа ощутила его напряжение как свое собственное. Взгляд Валентино переместился с ее лица на ноги. Когда он заговорил снова, в его голосе послышались хрипловатые нотки.

— Рад за тебя. — Его взгляд остановился на ее фотоаппарате. — Ты такой же фотограф, как и твоя кузина?

— О нет, по сравнению с ней я просто любитель.

Он протянул руку:

— Давай я тебя сфотографирую.

Ее первым инстинктивным желанием было отказаться — Пиа не любила фотографироваться, но она не хотела показаться невежливой.

— О, ну хорошо. — Она пожала плечами.

Пиа передала фотоаппарат Валентино, стараясь не коснуться его пальцев, и оглянулась — она стояла около розовой стены. Пиа прижалась к ней, как заключенный, приговоренный к расстрелу. Она чувствовала на себе его прямой взгляд и снова начала чуть ли не обливаться потом от охватившего ее волнения и — в который уже раз это с ней происходило! — поднимавшегося возбуждения.

Уголки губ Валентино немного приподнялись, через пару секунд он опустил фотоаппарат.

— Тебе надо немного расслабиться.

— Я расслаблена. — Пиа сделала попытку улыбнуться, хотя сама чувствовала — улыбка у нее вышла неестественной.

Валентино снова поднял фотоаппарат, сделал снимок, посмотрел на результат.

— Кажется, получилось, — произнес он и придвинулся к ней ближе, чтобы показать.

Пиа увидела свое глупо улыбающееся лицо, но получившаяся фотография ее занимала мало. Пию полностью поглотила собственная реакция на легкое прикосновение их тел друг к другу.

— И еще, — сказал Валентино, передавая ей фотоаппарат.

И прежде чем Пиа поняла, что это значит, он вытащил из кармана мобильник и сделал еще несколько снимков, удовлетворенно улыбнулся, спрятал телефон и произнес какую-то фразу на итальянском.

— Прошу прощения, я ничего не поняла. Что ты только что сказал?

Валентино сделал извиняющийся жест рукой:

— Я забыл. Я сказал — ты краснеешь, как роза.

Пиа покраснела еще больше, если это было вообще возможно.

— Ты сказал что-то еще, правда? Что?

Валентино опустил ресницы.

— Только то, что тебе не нужно волноваться, сокровище. Я не хочу целовать тебя здесь. Когда это произойдет в следующий раз, мы должны быть только одни, в укромном месте. В Позитано сплетни распространяются со скоростью света.

Губы Пии пересохли. Она справилась с желанием облизнуть их и сказала голосом, который, к ее удивлению, задрожал:

— Ты ошибся, Валентино. Я не волновалась. И не понимаю, почему ты так уверен, что… что это случится в следующий раз. — Она сделала жест рукой.

— Это?.. — переспросил он.

— Ты понял. Поцелуй и так далее.

На лице Валентино появилась лукавая улыбка.

— А разве ты не ожидаешь продолжения? Ну и так далее…

Пиа почувствовала, что краснеет, но твердо произнесла:

— Я бы посоветовала тебе не слишком на это рассчитывать. Все будет зависеть от того, как я себя чувствую, разве не так?

— Это также может зависеть от того, как я себя чувствую, — улыбаясь, возразил Валентино. — Смею тебя уверить, правда, — мне понравилось с тобой целоваться.

— Поэтому ты сбежал, — не упустила случая уязвить его Пиа.

Его чувственные губы изогнулись в сводящей ее с ума улыбке.

— Верно. А ты была не рада?

Черт, он прав — она была этому совершенно не рада! Более того, Пиа расстроилась, когда их поцелуй не зашел дальше. Но не говорить же Валентино об этом, тем более после того, как он с ней обошелся!

— Совсем наоборот — очень рада! И я признательна тебе за это. Спасибо, что вошел в мое положение, я правда очень устала.

— Пожалуйста, — улыбнулся Валентино. По крайней мере, он убедился: для Пии было важно, как закончился их вчерашний вечер. Ну что ж, теперь он заставит ее просить, если ей захочется продолжения. — Рад, что ты хорошо отдохнула. — Он взял ее за руку, придвинулся ближе, ощущая ее аромат, круживший ему голову.

«Надо же, как все изменилось за каких-то несколько часов! — с удивлением подумал он. — Всего сутки назад я чувствовал себя уставшим от жизни, а вот надо же — стоило появиться этой девушке, как я уже снова ощутил к ней вкус».

Тем более, когда поблизости от него блестел такой соблазнительный ротик…

Губы Пии были словно созданы для поцелуев, и Валентино снова ощутил, как по его венам пробежал огонь. Никогда еще в своей жизни он не видел таких чувственных губ. Валентино наклонился с намерением едва коснуться ее рта, но стоило ему ощутить вкус, как его захлестнула волна желания.