Мелани Милберн - Бедная богатая девочка

— Ты больше не возвращался в Австралию с тех пор, как уехал? — спросила она, наливая ему горячий ароматный кофе.

— Нет.

— Почему?

— Австралия — хорошая страна. Великая страна. Но мое сердце принадлежит Италии. Как только вышел из самолета, я понял, что вернулся домой.

— Твой отец ведь был итальянцем, правда?

— Да. — Алессандро сделал глоток кофе. — Он поехал в Австралию на подработку, но встретил мою мать и остался там.

Рэйчел впервые слышала, как он говорит о своих родителях.

— И как же ты оказался в приюте?

Выражение его лица было отрешенным.

— Мой отец умер в результате несчастного случая на работе, когда я был совсем маленьким, после этого все и пошло наперекосяк.

— Ты его помнишь?

— Да. Он был таким же высоким, как я сейчас, и его кожа была того же цвета. Он много работал, чтобы чего-то достичь в жизни, но ему так и не удалось добиться успеха. Казалось, что весь мир был против него, в том числе и моя мать.

— Она еще жива?

— Умерла несколько лет назад. Я узнал об этом, только когда ее уже похоронили.

— Ты хочешь сказать, что… не общался с ней?

Алессандро взглянул на нее, но выражение его глаз было непроницаемым.

— Я старался, но у меня мало что получалось, и в итоге я решил оставить ее в покое.

— А почему?

— Она была совершенно ненадежной. Она постоянно меняла место жительства и партнеров, большинство из которых были ее агентами. Из-за нее моему отцу приходилось вкалывать на трех работах, чтобы свести концы с концами. Большую часть отцовской зарплаты она тратила на наркотики. Сама она не могла с этим справиться, а когда отец умер, и вовсе пошла вразнос.

К горлу Рэйчел подступил ком. Она знала, что у Алессандро было тяжелое детство, но никогда не спрашивала о нем. Ходили слухи, что его выгнали из нескольких приютов, и она решила, что дело в его несносном характере.

— Прости меня, — тихо проговорила она. — Я не знала, что тебе пришлось столько пережить. Мне казалось, ты просто был, что называется, трудным подростком. Ты никогда не рассказывал мне о своем детстве.

— Мой отец совершил большую глупость, влюбившись в мою мать. Он всегда был у нее на втором месте — после наркотиков. Он должен был понимать, что есть люди, которым уже ничем не поможешь.

— Какой ужас! Ведь когда отец умер, тебе больше не на кого было положиться. Как же ты справился?

— Так же, как и любой ребенок, — у меня включился инстинкт самосохранения. Поначалу я был озлоблен и агрессивен, но потом решил исполнить мечту отца о лучшей жизни — ушел с улицы и начал учиться.

— Думаю, он бы тобой гордился.

Алессандро пожал плечами:

— Я вовсе не горжусь своим происхождением, но именно благодаря ему я стал тем, кто я есть сейчас. Я мог бы последовать примеру матери — очень многие в похожей ситуации просто скатились бы на дно. Это очень часто происходит в таких семьях — люди просто не знают другой жизни. Похоже, это заложено в генах и передается из поколения в поколение.

— И как же тебе удалось переломить ситуацию?

— Я был нацелен на успех, Рэйчел. Я всегда хотел добиться успеха — ведь у моего отца жизнь отняла все шансы.

— Значит, тебе важно достичь успеха любой ценой?

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом:

— Очень важно. Я не останавливаюсь, пока не получаю то, чего хочу.

Рэйчел взяла чашку кофе, чтобы занять руки. Ей хотелось коснуться плеча Алессандро — так же, как он до этого коснулся ее. Может, она даже погладит его руку и переплетет свои тонкие пальцы с его сильными и длинными пальцами… Стремясь сохранить самообладание, она сильнее сжала в руке чашку с кофе. Чашка была очень горячей — и Рэйчел выронила ее, залив белую скатерть и свою блузку.

— Не обожглась? — спросил Алессандро.

— Нет, все нормально, — ответила Рэйчел, вытирая кофе салфеткой, которую дал ей Алессандро. — Прости. Обычно я не такая неуклюжая.

Пока она убирала со стола, он оставался на своем месте. Она старалась не злиться на него за это — ведь он платил ей большие деньги за работу по дому. Она не имела права обижаться, — наоборот, она должна из кожи вон лезть, если хочет, чтобы он согласился финансировать ее марку. Конечно, ее положение было унизительным, но у нее не оставалось выбора.

— Алессандро, — начала она. — Хочу сказать тебе, что я очень…

— Иди ложись спать, Рэйчел, — ответил он, словно она была ребенком, допоздна засидевшимся за столом со взрослыми. — Ты слишком устала. Прости, что надолго задержал тебя. Я даже не заметил, как прошло время.

Рэйчел ушла, расстроенная тем, что ее отправляют спать. Алессандро скорее всего жалел о том, что так много рассказал ей о себе. Ей было стыдно, что она не расспросила его об этом пять лет назад. Тогда она просто решила, что он был плохим мальчишкой, — ей не хватило ума присмотреться к нему и понять, почему он столь энергичен и решителен. Его целью в жизни был успех — и она была частью плана, но подвела его.

Успех был его самой жестокой местью.

Умываясь перед сном, она заметила, что на шее нет маминой подвески. Она вытрясла одежду, надеясь, что подвеска зацепилась за нее, когда она раздевалась, но ее не было. В панике Рэйчел обошла всю спальню и другие комнаты своих апартаментов, всматриваясь в пол в поисках алмаза на серебряной цепочке, даже заглянула в раковину и унитаз, но так ничего и не нашла. Она попыталась вспомнить, когда последний раз чувствовала подвеску на шее, но она настолько привыкла к ней, что даже и не ощущала ее на себе. Она была как будто бы частью ее тела. А теперь она пропала.

Рэйчел была готова разрыдаться. Она не может, не имеет права потерять ее — ведь это все, что осталось после ее матери! Она перевернет эту чертову виллу вверх дном и будет искать всю ночь, но найдет свою подвеску!

Рэйчел накинула сатиновый халат, который ей дала Лючия, и спустилась вниз по лестнице, продолжая поиски. Она прошла через фойе и открыла дверь, ведшую в обеденный зал. Стол был в том же виде, в котором она оставила его, — блестящий и чистый, с вазой душистых цветов посередине.

Рэйчел опустилась на четвереньки и стала исследовать ковер, напрягая зрение изо всех сил. Она чуть не плакала — ее сердце разрывалось при мысли о том, что она потеряла последнюю ниточку, связывавшую ее с покойной матерью.

— Господи, где же ты? — громко спросила она, садясь на пятки и откидывая волосы с лица.

Вдруг по ковру пробежал шелест, напоминавший мягкую поступь лисицы. Рэйчел сидела спиной к двери, и ей пришлось развернуться на коленях, чтобы увидеть, откуда шел звук. Когда она обернулась, ее сердце подскочило, словно подброшенное огромной пружиной. Перед ней был Алессандро в инвалидном кресле. Его темно-синие глаза смотрели прямо на нее.