Пьер Сальва - Испытание чувств

Конечно, были! Или она считала, что они у нее есть. Но Элен не может рассказать врачу всего, что знает. Ни ему, ни кому-либо другому. Поэтому она лишь отрицательно качает головой.

— Не знаю, доктор. Даже в мыслях…

— Неприятности в учебе, — продолжал врач, — ссора с отцом или с вами, может быть, что-то личное?

— Да нет, — слабо отбивалась Элен, — действительно…

К счастью, они уже подъезжают к больнице.

— Будьте любезны, мадам, — заполните карточку.

Фамилия… Имя… Адрес… Кого предупредить в непредвиденных обстоятельствах…

«К чему все это? — думала Элен. — Теперь имеет значение только одно — ее жизнь. К чему тратить время на бумажки и формальности?»

Но Надин уже подхватили двое санитаров, а доктор Моро разговаривал с мужчиной в белом халате, видимо, дежурным врачом.

Ждать… Ждать… В сущности, вся жизнь — одно долгое ожидание самого страшного.

Есть ли у нее время, чтобы выйти, добежать до ближайшего кафе и позвонить Жоржу? А что если Моро уйдет, и она ничего не узнает о состоянии дочери. Нет, не двигаться, призвать на помощь все свое терпение и ждать. После, когда она будет знать, что Надин спасена или… у нее будет время позвонить мужу.

После бесконечного ожидания, наконец, на пороге больницы появился доктор Моро. Элен вся замерла в ожидании приговора.

— Доктор?

— Еще рано говорить что-то окончательно, мадам. Через несколько часов, поздно вечером или завтра утром, лечащий врач сможет сказать, как пойдет дело.

— А как я узнаю об этом, доктор?

— Я договорился с врачом Лемуре — это мой старый друг. Он примет вас и расскажет все, что вы захотите узнать.

— Даже не знаю, как вас благодарить, доктор. Как, по-вашему, с моей дочерью все будет… — она колебалась прежде чем закончить вопрос, — все будет в порядке? Она будет жить?

Врач медлил. Он уже собирался ответить, что не умеет предсказывать будущее, но мольба в глазах женщины тронула его.

— По крайней мере, мадам, ее состояние не ухудшилось. Она молодая, сильная, здоровая девушка. Будем надеяться, мадам.

— Я могу ее увидеть?

— Не сейчас. Вы только помешаете тем, кто сейчас ею занимается.

Он взял Элен под руку и повел к выходу.

— Прошу прощения, мадам, я не еду назад в Шату, вы сможете добраться домой без моей помощи?

— Конечно, доктор, — быстро кивнула Элен. — Не беспокойтесь обо мне.

Он простился и ушел, сел в машину и тут же отъехал. Элен медленно направилась в соседнее кафе. Жорж! Надо срочно позвонить Жоржу. Она набрала номер его работы и коротко сообщила, что Надин пыталась отравиться и сейчас в больнице.

— Отравиться… — Жорж задыхается. — Ужасно… Где ты сейчас?

— Рядом с больницей, собираюсь домой.

— Я немедленно выезжаю. Встретимся в Шату.

Элен поймала такси. Она совершенно обессилела, не могла ни о чем думать. Перед глазами у нее стояла Надин, какой она видела ее в последний раз.

Но жизнь продолжается, жизнь поджидает Элен, готовя новые испытания. Встреча с Жоржем. Ей предстоит обнять его, говорить с ним, смотреть в глаза, как ни в чем не бывало. Что делать? Как себя вести? Делать вид, что она ничего не знает о его секрете или наоборот — спровоцировать объяснение и расставить все по своим местам окончательно и бесповоротно.

От усталости у Элен не хватило решимости выработать план. Как противостоять событиям, когда они следуют друг за другом с такой скоростью, что вот-вот сметут ее жизнь.

Дома она рассказала заплаканной служанке, как дела, а потом упала в кресло. Она так устала, пришлось столько бегать — ноги опухли. Она сняла туфли и потерла усталые щиколотки. Еще несколько часов в ожидании известий из больницы. Элен чувствовала себя виноватой. Это она должна быть наказана, а не ее дочь. Это она должна страдать и умереть, если судьбе угодно, чтобы кто-то умер.

Скрежещут ворота гаража, торопливые шаги по дорожке, щелчок замка. Жорж впопыхах вбежал в дом, открыл дверь гостиной. И вот они смотрят друг на друга… Целая вечность, заполненная страшными событиями прошла с тех пор, как они в последний раз виделись. Вечность, вихрем закружившая семью Кутюрье.

Секунду они смотрят друг другу в глаза, их тяжелые взгляды скрещиваются, потом снова разбегаются.

— Как Надин? — с тревогой спросил Жорж.

— До ночи или даже до завтрашнего утра ничего не скажут. Доктор Моро мне все объяснил. Он сказал, что надежда есть.

— В котором часу это произошло?

Элен рассказала о телефонном звонке Пиды, о своем возвращении в Шату, о больнице. Жорж внимательно выслушал.

— Время идет так медленно, — устало проговорил Жорж, опускаясь в кресло. — Но остается только ждать. Почему она это сделала? Почему?

«Разве он не знает ответа на этот вопрос, — недоумевала Элен, — разве не догадывается?»

Потому что Филипп мертв, и кто-то убил его. Потому что обстоятельства сложились таким образом, что Надин подозревает в этом преступлении мать. Потому что на этот шаг ее толкнули родители. Оба! Ведь каждый из них пожертвовал дочерью ради своего эгоизма, удовольствия, ревности, ненависти.

Если бы Элен из желания развлечься и из любопытства не уступила ухаживаниям молодого человека, ничего не произошло бы. Если бы Жорж набрался терпения и подождал, когда жена сама вернется к нему, утолив последнюю жажду молодости. Ведь ее увлечение не могло длиться долго. Если бы он не поддался своему оскорбленному самолюбию…

Элен захотелось подойти к Жоржу, сесть рядом, обнять за шею и сказать: «Милый мой, Надин пыталась покончить с собой, потому что мы оба плохие родители. Мы думаем только о себе и недостаточно любим своих детей, считая их уже взрослыми. Но на самом-то деле они взрослые дети. Они хрупкие и чрезвычайно ранимые. Мы с тобой чуть не убили свою дочь.»

Но ей не хватает смелости завести разговор, по крайней мере сейчас. Она слишком устала и неспособна сделать нужное усилие, чтобы преодолеть пространство в два шага, которое разделяет ее с Жоржем.

Чтобы прервать тягостное молчание, которое начинает давить на них физически, она принялась искать спасения в будничных делах.

— Ты голоден?

— Нет. Мне кажется, я не способен что-нибудь проглотить.

— Надо. Неизвестно, что еще нас ждет. Тебе нужно набраться сил.

— А Даниеля будем ждать?

— Вообще-то уже пора ему быть. Он не предупреждал, что задержится.

Задержка сына явно обеспокоила Жоржа. Не отдавая себе отчета, он испугался, что сын может последовать примеру сестры, попав в этот кошмарный водоворот событий.

Элен села напротив Жоржа за стол. Ели они мало и нехотя, по привычке, рефлексу, выработанному годами. Сначала немного супу, потом — холодное жаркое. Опустив головы, не поднимая глаз от тарелок, они молчали, перебрасываясь лишь словами, необходимыми людям, которые сидят за одним столом. Каждый по-своему переживал происходящее, чувство вины тяжело легло на душу. Постепенно тишина становилась непереносимой, их обоюдное молчание, словно сгущающийся туман, превращалось в плотную стену. Стена крепнет и растет, делая из супругов врагов. Еще немного и стена станет непроницаемой, в ней невозможно будет пробить даже небольшую брешь. Элен это чувствует, словно действительно видит перед собой стену. Еще немного и они с Жоржем уже никогда не смогут найти общий язык. Их уделом на всю жизнь станет одиночество. Элен подняла голову и снова встретилась взглядом с мужем.