Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

Ципора с болью смотрела на Камилию, худую, бледную, с выпирающим животом и красными от слёз глазами... Она прекрасно понимала состояние дочери. Ждать ребёнка и остаться без мужа — кто бы не заплакал от такого горя? Что ждёт Камилию? Что ждёт её малыша? Материнское сердце надрывалось от сострадания. Чего бы только не сделала Ципора, лишь бы утешить дочку. Она была готова на всё. Но какой толк был от её готовности, любви, преданности? Она сама чуть не плакала, понимая, что бессильна, что ничем не может помочь...

Камилия бродила по дому как призрак. Всё у неё валилось из рук.

— Бедное мое дитятко, — горевала Ципора и проклинала тот день, когда муж привёл в их дом итальянца.

— Лучше бы чуму! — шептала она. — Не так бы мучились!

Но потом она начинала думать о внуке, который должен был уже совсем скоро родиться, о том, что у них, слава Богу, есть, на что его прокормить и выучить, и уже сердилась на дочь: почему она льёт слёзы из-за какого-то прощелыги и не думает о ребёнке, родной кровиночке? Только о ребёнке и положено думать будущей матери. Она должна хорошо кушать, много гулять и радоваться тому, что Бог благословил её и послал потомство.

Когда Ципора пыталась сказать это дочери, Камилия смотрела на неё пустыми глазами и словно бы не слышала. Она была сосредоточена на одном — на своём ожидании. Но ждала она не ребёнка, а Тони, одного только Тони, днём и ночью ждала любимого Тони.

Когда Тони, наконец, пришёл их навестить, она мгновенно вернулась к жизни. Щёки порозовели, глаза заблестели, Камилия вмиг похорошела, расцвела, ожила. Ципора глазам своим не верила: да может ли такое быть? Будто выпила волшебный напиток!

Так оно и было, волшебство кружило голову Камилии, и называлось это волшебство любовью.

Мать и отец надеялись, что после визита Тони дочь успокоится, займётся собой, засядет шить приданое малышу, и дни потекут мирно и радостно в неизбывных хозяйственных хлопотах. Но не тут-то было!

Апатия у Камилии в самом деле прошла, она очнулась и занялась бурной деятельностью, но совсем не той, о какой думали её родители. Она принялась выяснять, где поселился Тони. Да так энергично, что на поиски ушло совсем немного времени. Через два дня она уже знала, что муж живёт у приятеля на окраине Сан-Паулу. Камилия удивлялась сама себе: чего она медлила? Столько времени потеряла даром. Нужно было пуститься на поиски сразу же. Они давно были бы уже вместе!

Она словно бы забыла об их ссоре. О нежелании Тони продолжать семейную жизнь. О причинах этого нежелания. Как только она узнала адрес, ей стало всё казаться простым и ясным. Дело было совсем не в ней, не в Камилии, Тони захотел жить самостоятельно, вот и всё!

Камилия тут же принялась собирать чемодан.

Ципора попыталась отговорить дочь от необдуманного решения. Она прекрасно помнила, как Камилия точно так же собирала чемодан, чтобы отправиться в мастерскую Агостино. И что из этого вышло? Последствия этого решения они расхлёбывали до сих пор. И конца им не предвиделось...

Однако никакие уговоры Ципоры не подействовали. На все доводы матери Камилия механически повторяла одно и то же:

— Я должна быть там же, где мой муж.

Ничего другого, добиться от неё было невозможно.

В конце концов, как и в прошлый раз, Ципора махнула рукой.

— Поступай, как знаешь, — с чувством безнадёжности сказала она, — но думай сейчас больше не о муже, а о ребёнке!

С таким напутствием Камилия вновь покинула родительский кров, но вряд ли услышала материнское слово. Главным в жизни Камилии был Тони. Если бы ребёнок помог ей удержать его, если бы Тони сидел возле неё, гладил бы её живот и повторял, что ждёт, не дождётся сына, Камилия тоже ждала бы ребёнка с нетерпением. Гадала бы, кто родится. Боялась, что будет дочь, а не сын. Она бы преисполнилась ощущением важности происходящего. Будущий ребёнок стал бы для неё центром мира.

Но ничего подобного не произошло. Тони жил своей жизнью, оставив Камилию подурневшей, с испорченной фигурой. Её тошнило, ей плохо спалось. Она стала неуклюжей, неловкой, слезливой, обидчивой. Словом, будущий ребёнок стал для неё причиной множества неудобств и неприятностей. И она чувствовала только эти неприятности, а об остальном просто не задумывалась.

Вместе с тем будущий ребёнок был для неё возможностью вновь наладить семейную жизнь с Тони. И поэтому она, взяв чемодан и гордо выпятив живот, двинулась на очередную встречу с будущим счастьем.

Узнав, что дочь снова ушла из дома, Эзекиел принялся ругать жену:

— Как ты посмела отпустить её? Ты что, не понимаешь, чем всё это может кончиться? Ты всегда была самой разумной женщиной, Ципора! Что с тобой произошло? Я не могу вас оставить дома одних без того, чтобы что-нибудь не случилось!

Ципора молча, с упрёком смотрела на мужа: как он смеет ей это говорить? Выходит, это она виновата в несчастье их дочери?! Она считала совсем по-другому.

Считать-то считала, но ссориться не собиралась: Ципора и в самом деле была разумнейшей женщиной на свете. Однако взгляд её был так выразителен, что Эзекиел понял, о чём думает жена, и сказал, понурившись:

— Извини! У меня сердце болит за нашу Камилию и её будущего ребёнка! Если бы я знал, как всё повернётся, то я бы этого Тони на порог не пустил. А если бы и пустил, то держал бы в магазине за прилавком, хоть никаких способностей к коммерции у него нет, и не было!

— Дело не в тебе, дорогой! Ты сделал для дочери всё, что мог. И даже не в Тони. В чём его можно упрекнуть? Он такой, какой есть, у него всё на лице написано, — вздохнула Ципора. — Дело в Камилии. Разве могла разумная девушка пожелать себе такого мужа? Мало ли что говорит нам сердце. В житейских делах оно плохой советчик. Для счастья в жизни нам дан разум. Разумная женщина и несчастье превратит в счастье, а неразумная измучит всех вокруг и сама измучится.

Эзекиел согласно закивал и обнял жену: его Ципора при любых обстоятельствах оставалась самой разумной женщиной, он много раз убеждался в этом, и благодарил судьбу за то, что сделал правильный выбор.

Не жалела о своём выборе и Ципора, хотя в молодости она тоже изведала сердечные бури. Оба они жалели свою дочь, которой досталось такое страстное и неуёмное сердце, и не понимали, чем и как можно помочь ей.

Камилия появилась в комнате Жозе Мануэла совершенно неожиданно. Он с изумлением уставился на беременную женщину с чемоданом, не сомневаясь, что она ошиблась дверью, и приготовился забрать у неё чемодан и проводить туда, куда она скажет.

— Простите, но я буду жить здесь, — твёрдо заявила нежданная гостья, — я буду жить вместе со своим мужем Тони.