Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

— В церкви, — коротко ответила Мария.

На самом деле она виделась с Дженаро, узнавала новости о Тони, но никаких новостей пока не было.

Тон жены ещё больше насторожил Мартино, он ей не поверил, но расспрашивать больше не стал. И даже постарался отогнать от себя подозрения, подошёл, обнял жену и почувствовал, как она напряглась в его объятиях. За время его отсутствия она не стосковалась о нём, она от него отвыкла...

— Когда же мы переедем в собственный дом? — с замиранием сердца спросила мужа Мария. Ей совсем не хотелось покидать Сан—Паулу. Больше того, она с ужасом думала, что Мартино скажет: завтра. И что тогда будет с ней, с Дженаро, с её поисками Тони?

— Не знаю, дорогая, — честно признался муж, про себя подумав, что не пожалел бы никаких денег, лишь бы увезти жену с ребёнком немедленно и как можно дальше отсюда. Но его порадовало, что Мария беспокоится о собственном доме, и он принялся объяснять: — Ты сама понимаешь, насколько сложное дело — обосноваться на новом месте. Фарина поначалу уговорил меня попробовать взять бесплатную землю от государства, но поразмыслив как следует, я отказался от этого. Сегодня её дали, а завтра возьмут обратно. Ты со мной согласна?

— Конечно, — кивнула Мария.

Мартино потянулся к ней с поцелуем.

— Как я соскучился по тебе, трудно даже себе представить! — сказал он, страстно прижав к себе жену. — Но я тружусь, не покладая рук, чтобы свить для нас с тобой уютное гнёздышко, где бы мы мирно прожили до конца наших дней. А ты? Ты без меня скучала?

— Конечно, дорогой, — отозвалась Мария.

Она чуть отстранилась от соскучившегося супруга и предложила:

— Мне кажется, ты с дороги проголодался. Пойду, закажу завтрак поплотнее.

— Проголодался, но насытит меня вовсе не завтрак, — игриво заявил Мартино. — Может, ты закажешь сразу ужин?

— Невозможно, — очень серьёзно ответила Мария. — Сейчас двенадцать часов дня.

— Жаль, — шутливо посетовал Мартино. — Тогда после еды придётся услаждаться чтением газет.

Газет Мартино не видел тоже недели две и купил по дороге целую пачку.

Пока жена занималась завтраком, Мартино поиграл немного в саду с приёмным сыном. Он нашёл, что мальчуган очень вырос и прекрасно выглядит. Про себя он погрустил о ребёнке, которого они потеряли. И тут же подумал, что сейчас им самое время завести второго. Беременность была бы лучшей гарантией их семейного будущего.

— Нужно как можно быстрее покупать дом, — твёрдо произнёс он вслух и с улыбкой добавил: — И как можно дальше от Сан-Паулу. Потом развернул пахнущую типографской краской газету, ожидая, что вот—вот жена войдёт с душистым кофе, свежеиспечёнными булочками и большим бифштексом. Здесь, в Америке, Мартино пристрастился к жареному мясу, которого почти не ел в Италии.

Но на первой же странице он обнаружил сообщение, которое снова повергло его в мрачность. Он прочитал набранное большими буквами объявление, что некий Дженаро разыскивает своего сына Антонио, проживающего в Сан-Паулу. Только этого ему не хватало! А что если Мария?.. Он задумался, какова будет реакция его жены на подобное сообщение, наткнись она на него в газете? Хорошо, что женщины газет не читают. Они предпочитают ходить в церковь, которая заменяет им все новости. Мартино даже обрадовался, что Мария и здесь ходит в церковь. Подумал, что напрасно отнесся с недоверием к ее словам. Но чем больше размышлял Мартино, тем больше мрачнел. Если Тони живёт где-то рядом, будущее не сулило ему, Мартино, ничего обнадёживающего. Пока он ни в чём не мог упрекнуть жену, но чувствовал: если на горизонте появится её первая любовь, сердечный покой будет нарушен. И как она себя поведёт, что решит, неизвестно.

С каждой минутой лицо Мартино становилось всё жёстче, и всё резче обозначались складки возле рта. Лицо его выражало непреклонную решимость. Он был готов на всё, покой своей семьи он должен был сохранить любыми средствами!

Мария, увидев лицо мужа, встревожилась: таким она никогда его ещё не видела.

— Что случилось? — спросила она, невольно подумав, что именно такое выражение лица будет у Мартино, когда он узнает о её розысках Тони.

— Ты уже нашла Тони? — спросил он.

— Нет, — ответила Мария.

— Но ты его искала? — инквизиторским тоном продолжал допрос Мартино.

И вдруг Мария поняла, что не хочет, и не будет врать. Дело было настолько серьёзным, что никакая ложь не спасёт их.

— Да, искала, — призналась она. — Я искала свою любовь, и, если бы нашла, то вряд ли бы вернулась.

Мартино побледнел. Он не ожидал подобной прямоты. Не ожидал и той злобной ярости, которая вспыхнула в нём и была ответом на эту прямоту, граничащую с бесстыдством.

— А я бы тогда убил вас обоих! — выпалил он. И тоже сделал неожиданное признание: как тех трёх крестьян в Чивите, которые посмели выпустить в меня пули.

Теперь настала очередь бледнеть Марии, но она побледнела не от ужаса, не от страха, а от негодования.

— Ты убийца? — переспросила она. — Ты посмел посягнуть на человеческую жизнь?

— Это были не люди, — ублюдки! А ты думала, что я глотаю обиды, не отомстив? — спросил он насмешливо.

— Честно говоря, я об этом не думала, но мне будет страшно оставаться с тобой под одной крышей, зная, на что ты способен, — сказала она.

— Значит, совесть твоя не чиста? Значит, ты чувствуешь себя преступницей, которой грозит наказание? — угрожающе вопрошал Мартино.

— Нет! Зная, что нечиста твоя совесть! Зная, что преступникам место в тюрьме и убийцы не разгуливают на свободе! — отвечала Мария.

— Кровная месть всегда была делом чести для дворянина. А по-твоему, отомстить тем, кто посягал на мою жизнь — преступление?! — возмутился Мартино.

— Да! — только и ответила Мария, и это короткое «да» прозвучало как выстрел.

Между супругами внезапно разверзлась такая пропасть, через которую вряд ли можно было перебросить мост. И случилось это так внезапно, что оба были ошеломлены. Впрочем, Мартино тут же опомнился. Он прекрасно знал страстную и непримиримую натуру своей жены. Сейчас у неё было слишком много оснований для того, чтобы поссориться с ним и даже пойти на разрыв. Он видел, что она готова к этому, что ей этого хочется, и понял: самая главная его задача — сохранить мир.

— Не будем об этом, дорогая, — совсем другим тоном сказал он, — знай только, что для меня древний кодекс чести священен, в моей семье все обиды смывали кровью. И так же священен для меня семейный очаг и моя жена. Я люблю тебя, Мария, и буду любить всегда. Тебя, нашего сына, наших будущих детей.

Мария молчала. Пока ей нечего было ответить мужу. Она знала, что клятвой у алтаря, своим обещанием верности перед Богом и людьми связала себя с этим человеком на всю жизнь. Он принял её сына, сделал своим наследником, и теперь её долг быть ему женой и следовать за ним повсюду. Не её делом было разбирать, кто преступник, а кто нет. Господь сам накажет того, кого следует. Но долг долгом, а любовь любовью, и чувство говорило Марии совсем другое. Оно говорило о том, как сладко жить с любимым, как он добр, щедр, талантлив, красив, и как невыносимо оставаться с тем, кого не любишь... Голос долга и голос чувства спорили в сердце Марии, но пока ни один из них не взял верха над другим.