Вера Армстронг - Право на ошибку

— Лукас был португальцем, но мать моя родом из Рима, — пояснил он.

— А мои родители — из Германии, — вставила Эмилия, яркая блондинка. Она вырядилась в лиловую пижаму и завязала волосы лентой того же цвета, считая, что таким образом стала похожа на Барби. Но для Барби она была несколько полновата.

— А я — наполовину португалка, наполовину сирийка, — сообщила сидящая напротив Нина.

— Среди моих предков испанцы с примесью бразильских индейцев, — внес свою лепту Алфредо, чьи гладкие черные волосы и точеные скулы подтверждали его слова.

— А ты, Кристел? — спросил Луиджи.

— Ничего экзотического. — Она шутливо развела руками, взглянув на Диего. — Я стопроцентная сдержанная американка со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Он засмеялся.

— Сегодня ты вовсе не сдержанная, — заметил он, обвив рукой ее шею.

Кристел остро ощутила прикосновение его теплой голой руки к своим обнаженным плечам.

— Стараюсь, — весело отозвалась она. Сегодня она хотела немного освободить свои чувства и желания. После мучительных раздумий она все же решилась надеть маленькое атласное платье, едва доходившее до колен. Обычно она надевала его на футболку, но сегодня футболкой пренебрегла, и глубокий вырез и тоненькие бретельки платья оставляли всем на обозрение покатые плечи и высокую грудь.

Туалет дополняли лента на голову, ажурные чулки и красные босоножки на высоком каблуке. Хоть и не совсем двадцатые, но где-то близко. К тому же другие гости маскарада подтвердили слова Диего: эпоха роли не играла.

— Потанцевать хочешь? — предложил Диего.

Кристел охотно согласилась.

Она уже несколько раз танцевала с ним, а также с Луиджи и Алфредо и еще с несколькими друзьями Диего, которые подходили к их столику с женами или подругами и, перекинувшись приветствиями, снова исчезали. Но оркестр играл с таким воодушевлением, что танцевать хотелось без устали.

Взяв Кристел за руку, Диего повел ее в толпу смеющихся, людей. Латиноамериканские мелодии уже уступили место американскому року, поэтому им пришлось начать сталкиваться друг с другом и тесно соприкасаться телами. Кристел подняла руки над головой и исполнила несколько па перед ним.

— У тебя необыкновенно симпатичная попка, — пробормотал он, наблюдая, как она соблазнительно вращает бедрами.

Кристел подняла одну бровь.

— Уж не заигрываешь ли ты со мной? — спросила она.

Диего ухмыльнулся.

— А мне казалось, что это ты заигрываешь. Никакой резинки от трусиков? — спросил он, когда она снова покрутилась перед ним.

— Никаких трусиков, — сообщила она. Он схватил ее за талию и прижал к себе.

— Развязная девчонка, — прошептал он ей на ухо.

Кристел засмеялась.

— А ты ханжа, — ответила она.

Они продолжали танцевать, улыбаясь друг другу и обмениваясь замечаниями. Она действительно флиртовала с ним, призналась себе Кристел, поглядывая на него из-под ресниц, но с каким же удовольствием! Они вели молчаливый разговор глазами, не скрывая больше взаимной тяги и растущего желания. И это добавляло ей радости, ночь казалась волшебной.

Кристел, заблудившаяся в новых ощущениях и переживаниях, немного огорчилась, когда оркестр смолк. Дирижер объявил перерыв, и они вернулись к своему столику, где их ждали Эмилия и Нина.

— Мы решили пойти попудрить носы, — улыбнулась Эмилия. — Хочешь с нами?

Кристел отпустила руку Диего и взяла расшитую бисером сумочку.

— С удовольствием.

Они направились к дамской комнате, стараясь держаться подальше от бассейна, куда уже спрыгнули несколько особо подгулявших гостей. Над бассейном то и дело взметался фонтан брызг. В туалете кто-то оставил незавернутым кран, Кристел сунула руки под холодную воду и почувствовала, что начинает остывать. Вытерев руки, она прошла в большую комнату для отдыха, устланную ковром, где почти никого не было.

Кристел взглянула на себя в большое зеркало. Когда она, еще дома, надела платье, край бюстгальтера без бретелек немного выглядывал, поэтому ей пришлось от него отказаться. Потом она заметила, что сквозь материал проступают контуры трусиков. Их тоже пришлось снять. Впервые она собиралась появиться на людях без нижнего белья, что поначалу ее беспокоило, но потом она вспомнила совет продавщицы «жить с удовольствием».

Теперь же, когда она немного вспотела, платье облепило ее, особенно выделялись торчащие соски. Кристел села перед туалетным столиком, причесалась и заново подкрасила губы. В другом месте и в другое время она чувствовала бы себя неловко в облегающем платье, но не здесь и не сегодня.

— Мы с Ниной так рады, что Диего нашел себе подружку, — защебетала подошедшая Эмилия и улыбнулась. — И такую хорошенькую.

— Спасибо, но я не его подружка, — сказала Кристел.

— Нет? — Эмилия повернулась к Нине, и обе пожали плечами. — Но он… — она задумалась, стараясь поудачнее выразиться по-английски, — так тобою очарован.

— Да нет. Я всего лишь… — теперь пришла пора Кристел подбирать слова, — друг семьи.

— Диего говорил, что знал тебя, когда ты была девочкой, и встречался с твоей матерью, — сказала Нина, — но нам показалось, что вы оба… — Она грустно улыбнулась. — Прости.

— Все в порядке, — ответила Кристел.

Женщины уселись справа и слева от нее за туалетным столиком и принялись подправлять макияж и причесываться.

— Мне так хочется, чтобы у Диего кто-нибудь появился, — вздохнула Нина, хорошенькая миниатюрная брюнетка с пышными волосами и большими печальными глазами. Костюм ее состоял из белого платья с рюшами и здорово помятых серебряных крыльев. — Он утверждает, что ничего не имеет против женитьбы и что рано или поздно найдет себе жену, но, видно, неудачный пример папаши сделал его осторожным.

— Неудачный пример отца? О чем вы? — удивилась Кристел, прикидывая, какое это может иметь к ней отношение.

Ответила ей Эмилия:

— Хотя первый брак Лукаса начинался вполне счастливо, его жена, мать Диего, заболела, что-то нервное. Парню тогда было лет двенадцать. Временами ей становилось лучше, но лет через десять она умерла, а последний год вообще была прикована к постели. Лукас хранил ей верность, — продолжила Эмилия с явной симпатией, — уж такой он был человек. Больная жена не могла быть ему настоящим партнером. Он был к ней очень привязан, но со временем их любовь перешла в платонические отношения.

— Когда она умерла, все надеялись, что Лукас встретит женщину, которая скрасит его жизнь и даст ему счастье. Будет ему любящей женой, чего он так заслуживал, — добавила Эмилия, пудря пуховкой нос. — Но попалась ему Глория.

— Она не украсила его жизнь? — спросила Кристел.

— Она дала ему вторую семью, с этим не поспоришь. Но не смогла стать хорошей женой.