Джанет Дайли - Фиеста в Сан Антонио

— Мы с Нонни не принимаем милостыню!

Натали почти физически почувствовала направленный на нее насмешливый взгляд Коултера. Она вспыхнула. Было совершенно очевидно — Рики повторяет то, что много раз слышал от нее. Она еще больше расстроилась, увидев как поникла Мисси и как потухли ее голубые глаза.

— Это не милостыня, — спокойно сказал Коултер. — Это подарок в память о фиесте. Все равно что подарок на Рождество.

Рики приподнял голову и вопросительно посмотрел на Натали. Принять недорогой подарок от Мисси — это одно, но теперь, когда в дело вмешался ее отец, Натали захотелось отказаться. Однако, подумала она, ее отказ вряд ли заденет Коултера Лэнгстона. Ведь он просто поддержал свою дочь, так же, как поступила бы и она сама на его месте. Она не хотела лишать Рики удовольствия, раз не может баловать его. Детям не понять проблем взрослых, так зачем же заставлять их страдать понапрасну.

Скрепя сердце Натали кивнула:

— Да, Рики, это так, — и добавила: — Ты бы показал Мисси свою машину.

Бережно держа в руках «каскароне», малыш помчался за своей игрушкой, которая была спрятана за прилавком. Коултер Лэнгстон больше не принимал участия в разговоре, но Натали все время ощущала его присутствие, и ей было не по себе, когда он смотрел на нее.

Кончился пятнадцатиминутный перерыв, Натали пора было снова приниматься за работу. Мисси попрощалась с Рики. Натали не была уверена, что Коултер сделал то же самое. Конечно, вежливости можно было ожидать только от девочки.

Как она и рассчитывала, Рики охотно устроился на соломе за павильоном. Так удобнее наблюдать за праздником, сказал он, но в десять часов уже крепко спал, несмотря на шум и гам, который не смолкал с половины шестого вечера, когда открывались ворота Ла-Виллиты.

Официально праздник «Ночь в Старом Сан-Антонио» заканчивался в половине одиннадцатого, но только в половине двенадцатого Натали управилась с работой и могла уйти домой. Последние три дня она до полного изнеможения искала работу, а сегодня почти шесть часов кряду простояла у горячей плиты. Ей казалось, что она не в состоянии сделать ни шага. Но она приказала себе держаться: надо как-то добраться до дома. Она подняла мальчика на руки, взяла свою сумку и пошла к выходу через ворота на Аламо-стрит.

Миновав ворота, она заметила, что от каменной стены дома отделилась высокая фигура. Только когда мужчина протянул к ней руки, чтобы взять спящего ребенка, она узнала Коултера Лэнгстона.

— Машина напротив, — сказал он.

— Зачем это… — слабо запротестовала Натали.

— Вы хотите, чтобы я отвез вас домой? Мне нужен четкий ответ: да или нет. — Он говорил тихо, но голос его звучал жестко.

Пройти весь длинный путь до дома пешком было бы труднее, чем недолго посидеть в машине с Коултером Лэнгстоном. Под его холодным, бесстрастным взглядом Натали недолго колебалась. Она так устала, что была не в силах сопротивляться.

— Наверное, это была идея Мисси, — сказала она со вздохом.

— Машина напротив, — повторил он, ничего не объясняя.

Натали откинула волосы со лба и проговорила:

— Да, благодарю вас.

Она быстро нашла роскошную белую машину на полупустой стоянке и села в нее. Коултер передал ей спящего ребенка и занял свое место за рулем. Рики открыл глазки, вытянул шейку и взглянул сперва на заднее сиденье, потом на Коултера.

— Где Мисси?

— Она уже спит, — ответил Коултер.

— Я тоже устал, — сказал Рики. Положив головку на плечо Натали, он сразу же уснул.

Натали прислонилась к роскошной кожаной обивке и прикрыла глаза. Тишина действовала на нее успокаивающе.

— Никогда не знала, что тишина так прекрасна, — прошептала Натали.

Шум веселящейся толпы казался ей полузабытым кошмаром.

Уголком глаза Натали поглядывала на Коултера. Ей было приятно сидеть на мягком сиденье, и она почувствовала угрызения совести оттого, что слишком сухо поблагодарила его.

— Мистер Коултер, большое вам спасибо за вашу заботу. Надеюсь, ваша жена не возражает, что вы отвозите нас домой?

Этот вопрос, заданный без всякой задней мысли, вызвал у него невеселую усмешку. Коултер холодно посмотрел на нее.

— Вряд ли. Ведь ее нет в живых.

Натали замерла. Она растерялась.

— Очень сожалею.

— Правда? И о чем же вы сожалеете? Что она умерла или что я не могу притвориться, будто горюю о том, что случилось больше десяти лет тому назад? — резко спросил Коултер.

Натали не знала, как ответить ему, но ее неловкое молчание как будто устраивало этого человека. Нетрудно было понять, что Коултер Лэнгстон не любит праздных разговоров. Он всегда был прям и откровенен. Личная жизнь человека, само собой, должна оставаться личной, но то, что он отреагирует так резко на, казалось бы, совершенно невинное замечание, Натали не предполагала.

Когда они приехали, Коултер взял Рики на руки, пока она открывала дверь. На этот раз хозяйка, выглянувшая из своей комнаты, ничего не сказала, видимо считая свое появление достаточным предостережением.

Поднимаясь по лестнице в свою квартиру, Натали случайно споткнулась, но сильная, рука успела поддержать ее. Ощущение крепкой, надежной опоры и защиты было таким сильным и так согрело ее, что ей захотелось продлить его хоть на мгновение. Но она заставила себя подавить это желание, а Коултер быстро убрал руку.

Дверь широко распахнулась, и Коултер смог хорошенько рассмотреть ее чистенькую, но бедно обставленную комнату. От его взгляда ничего, наверное, не ускользнуло. Сдержанно выслушав смущенные слова благодарности, Коултер повернулся и начал спускаться по лестнице прежде, чем Натали успела закрыть за ним дверь.

Так повторялось все три дня, пока шел праздник «Ночь в Старом Сан-Антонио». Коултер приезжал с Мисси примерно в одно и то же время. Дети весело играли, а он невозмутимо наблюдал за ними. После закрытия он всегда ждал Натали уже один и отвозил ее с Рики домой.

Она попыталась однажды заплатить, но он, усмехнувшись, наотрез отказался. Натали не могла понять, что ему нужно, и решила наконец, что он просто пытается доставить этим удовольствие своей дочери.

В пятницу, в последний день праздника, а значит, и ее последний рабочий день, Коултер привез Натали домой очень поздно, почти в полночь. Когда он передавал ей спящего ребенка, у нее мелькнула мысль, что больше они с Рики никогда не увидят ни его, ни Мисси. Не успела Натали попрощаться, как Коултер уже повернулся, чтобы уйти. Она поняла, что ему совершенно безразлично, встретятся они когда-нибудь еще или нет. Тем лучше. Ее это вполне устраивало. Жаль только Рики — он наверняка будет скучать по Мисси. Она коротко бросила: «Спокойной ночи» — и захлопнула дверь.

Совершенно обессиленная, Натали мечтала только о том, чтобы лечь рядом с Рики на тахту, где они спали вдвоем. Она прошла в свою крошечную кухню и поставила на плиту чайник. Когда вода закипела, она приготовила себе чашку кофе. Взяв карандаш и бумагу, она вынула из конверта свою зарплату. Натали знала, что не уснет, пока не рассчитает, надолго ли ей хватит заработанных денег. Нет, даже при самой жесткой экономии следующую неделю на эти деньги ей не прожить. Ни разу за все три года, как она воспитывает Рики, будущее не казалось ей таким мрачным и безнадежным. Опустив голову на руки, она заплакала, но слезы не приносили облегчения.