Оливия Гейтс - Сладкое утешение

— Я заставлю их пожалеть об этом.

— Ты должен был рассказать мне все сам.

— Ты не должна была ничего узнать.

— У меня есть на это право. Ведь во всем виновата моя мать.

— У тебя и так достаточно тяжелых воспоминаний и психологических травм, связанных с ней. Мой рассказ ничего бы не исправил. Тебе бы стало только больнее.

— Для меня она была всего лишь плохой матерью, не позволявшей дочери жить самостоятельно. Но то, что она сделала с тобой, переходит границы понимания. Это — преступление.

— Именно поэтому я ничего тебе не сказал. Чтобы ты не чувствовала этой боли.

Лейла не могла больше находиться в стороне. Ни секунды.

— Рашид…

Он моментально отпрянул:

— Не смей. Не смей прикасаться ко мне. Даже не подходи. Это небезопасно. Я опасен.

— О, Аллах, Рашид. Мне так жаль…

— Не смей, — прорычал он сквозь зубы. — Не смей меня жалеть.

Лейла прижалась к нему и обняла изо всех сил, хотя он и старался вырваться.

— Это не жалость. Это ярость, и сожаление, и боль. Такие сильные, что могут вырвать мое сердце из груди.

Рашид застонал:

— Нет, Лейла. Не переживай. К тебе это не имеет отношения.

— Но ведь это вина моей матери.

Он наконец ослабил сопротивление, принимая ее объятия.

— Все в прошлом. Забудь. Я сумел забыть.

— Это не только в прошлом. Это и в настоящем, и в будущем.

— Клянусь тебе, что это не так.

— Я знаю о твоем посттравматическом синдроме, — всхлипнула Лейла.

— Но теперь мои приступы связаны не с тяжелыми воспоминаниями о пытках в пустыне. Думаю, теперь дело скорее в попытке контролировать себя.

— Поэтому ты никогда со мной не спал?

— Поэтому я убираю все вокруг себя, когда сплю. Раньше я просыпался и обнаруживал, что все вокруг раскидано и сломано. А матрас и простыни разодраны в клочья. Я не мог допустить того, чтобы в моей борьбе с невидимыми демонами пострадала ты. К тому же я стал терять контроль над собой и наяву. Я не могу больше быть рядом с тобой.

— Но ведь ты говоришь, твои приступы больше не связаны с нападением. Дело в стрессе, связанном с предвыборной гонкой? Ты боялся упустить трон?

Рашид закрыл глаза. А когда открыл, Лейла почувствовала, что впервые он полностью пускает ее в свою душу.

— Дело в другом стрессе. В отчаянной борьбе за тебя. Ты была рядом, но я все время боялся, что счастье ускользнет от меня. И однажды мои страхи стали реальностью. В тот день, когда ты раскрыла мой первоначальный план. Я продолжал убеждать себя, что сумею вернуть тебя. Но когда понял, что это невозможно, вернулся мой посттравматический синдром. Ведь это благодаря тебе я начал путь к выздоровлению, и когда я тебя потерял, испытал боль гораздо более острую, чем боль от самых тяжелых физических ран.

Лейла покрывала лицо Рашида поцелуями, чувствуя соленый привкус льющихся ручьями слез.

— Ты не терял меня, не терял мою любовь. Пока я жива, моя любовь всегда будет с тобой. Я создана из любви к тебе. Я была обижена, уязвлена. Я пыталась защищаться. Но я решилась на свадьбу, чтобы остаться с тобой, надеясь, что однажды ты полюбишь меня хотя бы немного. Я всегда любила тебя. И всегда буду любить. Но, Рашид, как ты можешь любить меня после того, что сделала с тобой моя семья? После того, что натворила я сама? Ты должен меня ненавидеть.

— Ты дала мне гораздо больше, чем я заслуживаю. Твоей семье можно простить все из-за того, что они произвели на свет тебя. Ты должна поверить, что одно твое прикосновение, одна улыбка, одно мгновение в твоем обществе исцелили все мои раны. И я прошу тебя простить свою семью, чтобы обрести мир в душе. Если ты со мной, у меня есть все. И прошлое, и настоящее, и будущее. Я хочу лишь быть твоим любовником и мужем. И отцом нашего ребенка.

— И королем Азмахара! — вскрикнула Лейла.

— Азмахар заслуживает психически устойчивого монарха.

— Азмахару нужен ты. Твое предназначение — править королевством, защищая которое ты рисковал жизнью. Королевством, которое ты примешь на грани гибели и поведешь к процветанию. И это королевство выбрала тебя. Как я. Потому что ты — самый лучший. Так думают даже твои соперники. Даже Амджад так считает. Ты должен стать королем.

— Клянусь честью, я выполню все твои пожелания. Но почему бы не подождать и не посмотреть, на самом ли деле я — лучший кандидат на трон.

Лейла попыталась продолжить спор, но Рашид заставил ее замолчать страстным поцелуем. И вскоре они оказались там, где впервые занимались любовью: на матрасе, который Лейла попросила вернуть на место, потому что он оказался гораздо более удобным, чем роскошная кровать.

И они вернулись друг к другу, вновь воссоединившись телами, сердцами и душами.

Хайдар и Джалал злились не на шутку.

— Ты сказал, тебе нужна пара месяцев.

— И когда полгода превратились в пару месяцев? — уточнил Джалал, скрестив руки на груди и не понимая, чему так радостно улыбается их суровый друг.

— Вы ведь оба когда-то были готовы получить эту работу на постоянной основе. Неужели так трудно поработать полгода?

Хайдар шумно вздохнул:

— Просто ответь нам честно, черт тебя подери: у тебя действительно теперь все в порядке?

— Лучше, чем вы можете себе это представить. — Рашид улыбнулся, все еще удивляясь, как легко теперь ему это удается. — У меня уже есть одно чудо и скоро появится еще одно… уже через неделю.

Джалал присел рядом с ним.

— Может, тогда мы сможем хотя бы изредка с тобой общаться? Ты можешь быть мужем, отцом и другом одновременно. Мы уже это пробовали — нам удалось.

— Если меня не разорвет на части от счастья, когда родится ребенок, я внесу вас и трон в список важных дел.

Хайдар закатил глаза.

— Раньше ты даже не улыбался, когда шутили другие, а теперь ты вполне можешь побить рекорды Амджада, твоего преданного фаната. Лейла не волшебница, она инициатор саботажа.

На ступенях появилась Лейла. С каждым днем своей беременности она становилась все красивее. На ее груди переливалась знаменитая брошь, которую она теперь носила каждый день. Подарок его матери ей.

Теперь Рашид был готов сделать ей еще один подарок. Но на этот раз от ее собственной матери.

Он вскочил, бросив взгляд на Хайдара и Джалала.

— Хорошо, что вы здесь. За несколько минут до вашего прихода я узнал одну важную новость. Я про вел еще одно расследование. И теперь могу сказать наверняка. Твоя мать, Лейла, не имеет никакого от ношения к моему похищению.

Ее губы задрожали, на глазах появились слезы.

— Ты ведь не… не…

— Я бы никогда, слышишь, никогда не стал тебе лгать, моя любовь. Это правда. И она возвращает тебе твою мать. Простите, друзья, но ваша мать — единственная, кто несет ответственность за случившееся. — Увидев их затуманенные болью взгляды, Рашид добавил: — Но она не приказывала ни убивать, ни калечить меня. Все, что ей было нужно, — это информация. Меня должны были держать в плену до тех пор, пока план не будет осуществлен. Преступники отплатили мне по собственной воле.