Триш Мори - Поцелуй на закате

Бессмыслица!

Габриелла остановилась. Она глубоко вздохнула, ощутив мудрость, исходящую от множества старых книг.

— Потрясающе!

Рауль не мог этого вынести. Сначала она пришла в восторг на катере, и ему не хватило сил выпустить ее из объятий.

А теперь это. На сей раз он заглушил желание заключить ее в объятия. Может быть, Габриелла всегда всему радуется? Неужели она не понимает, что скоро все закончится?

— Сюда, — произнес Рауль довольно холодно, распахивая двойные двери. Он не мог остаться с ней в библиотеке еще хотя бы на мгновение. — Это гостиная.

Она сделала что-то неправильно? Секунду назад Рауль был приветлив и гостеприимен. Вел себя даже не как друг, а как возлюбленный. Габриелла вспомнила, как он прижался к ее спине, как его могучие руки обвивали ее талию. Прикосновения Рауля были полны нежности и желания.

Или ей только показалось, что это желание? Сейчас она чувствовала, что он стремится отгородиться от нее — как душевно, так и физически. Спина Рауля была напряжена, от него веяло холодом. Но единственное, что она сделала, — это выразила восторг, увидев его библиотеку. Неужели она слишком впечатлительна? Слишком неуклюжа? Рауль старше ее более чем на десять лет. Должно быть, она выглядит совсем юной и наивной по сравнению с женщинами, к которым он привык…

С камнем на сердце Габриелла проследовала за ним в большую, роскошно обставленную комнату с двумя диванами, обитыми кроваво-красным бархатом, стоящими у стен, расписанных фресками. Четыре арочных двери напротив вели на балкон, который она заметила с улицы. Но главной достопримечательностью гостиной была люстра. Она была настолько изысканна, что Габриелла остановилась, чтобы восхититься ею. Основание украшали длинные перья, белые с красными пятнами, изогнутые и покачивающиеся, словно шеи павлинов, вытягивающих головы то в одну сторону, то в другую.

— Дальше расположена столовая, — услышала она голос Рауля. — Там настоящее муранское стекло.

— Изысканно, — осторожно заметила Габриелла, рассматривая бокалы и вазы. Она боялась переборщить и раздосадовать его еще больше.

— Ты была там? Я имею в виду остров Мурано и стекольный завод?

— Да, на экскурсии с классом. Но я не помню там ничего столь красивого. — Возможно, потому, что они были очарованы крошечными зверями, дельфинами и millefiore — крошечными цветами и сердечками.

— Я свожу тебя туда еще раз, — пообещал Рауль.

— Правда? — Затем Габриелла вспомнила, что не желает выглядеть наивной, поэтому напустила на себя, как ей казалось, спокойный и уравновешенный вид. — Спасибо. Если тебе не сложно, это было бы здорово.

Что-то промелькнуло в его взгляде и сразу же исчезло.

— Я все организую. — Рауль вернулся в гостиную. — Кухня позади столовой. Натанья обычно готовит ночью. А здесь, — произнес он, пересекая гостиную и открывая другую дверь, — твоя спальня.

Габриелла последовала за ним в просторную комнату с более широкими диванами и прекрасным персидским ковром, отлично вписывающимся в интерьер. Но ее внимание привлекла огромная кровать. Она располагалась в аркообразной нише с колоннами. Стены комнаты были расписаны средневековыми фресками, изображающими богов, богинь, нимф и сатиров, воссоединяющихся в акте любви. Это была настоящая оргия страсти и секса. Идеальное любовное гнездышко. И Рауль предполагает, что она будет спать здесь? Среди всего этого?

— Ведь это хозяйская комната? — спросила Габриелла, стараясь не краснеть и зная, что у нее не получается.

Она не была скромницей, и фрески были красивые, но на них непросто смотреть, если ты не думаешь о сексе.

— Ты же моя гостья. А это — самая комфортабельная комната.

Комфортабельная — может быть. Расслабляющая — вряд ли.

— Там есть ванная комната, — сказал Рауль, указывая на дверь возле ягодиц небожителя, занимающегося тем, что явно доставляло наслаждение ему и его партнерше. — Ты покраснела, — заметил он. — Тебя шокирует увиденное?

Казалось, ее ночные фантазии еще пятьсот лет назад подглядел средневековый художник и запечатлел на стенах. На стенах спальни Рауля.

— Я не ожидала увидеть столь уникальный интерьер. Но комната очень красивая. Правда… — Габриелла поспешила в спасительную ванную комнату, прежде чем осознала, что трудно найти спасение в месте, где она с легкостью может представить Рауля обнаженным.

Габриелла зажмурила глаза, пытаясь избавиться и от этой картины. Но невозможно выбросить из головы видение обнаженного мужчины, стоящего под теплым потоком воды, стекающей по худощавому крепкому телу. Она судорожно сглотнула и изобразила чересчур сияющую улыбку:

— Сказочный дом! Сколько ему лет?

Попытка найти нейтральную тему для разговора — лучшее, что Габриелла была способна придумать.

— По меньшей мере семьсот, — ответил Рауль и показал ей остальную часть палаццо: вторую ванную, офис и уютную, изысканную, но гораздо более спокойную и скромную вторую спальню. В ней не было эротических фресок на стенах. Габриелла мысленно усмехнулась и была чрезвычайно довольна тем, что не сказала об этом вслух.

— Изначально интерьер был выполнен в византийском стиле, но в четырнадцатом веке палаццо отделали заново.

— Оно великолепно, — честно призналась она.

Что-то особенное было в этом доме. Все говорило о неимоверном богатстве, интересе к искусству и к раритетным вещам. Палаццо было олицетворением красоты, благополучия и чувственности. А Рауль среди всего этого походил на темного обреченного ангела.

— Мне придется оставить тебя, — произнес Рауль, когда они завершили экскурсию и вернулись в библиотеку. — Нужно кое с кем встретиться. Разберись тут сама.

Затем он быстро ушел. Габриелла блуждала по дворцу одна, останавливаясь, чтобы восхититься картиной или изысканным фрагментом фрески, роскошной кухней с множеством блестящей утвари.

Она остановилась перед quadrifora , четырьмя арочными дверями, ведущими на балкон, распахнула их и вышла наружу. Ветерок взъерошил ей волосы, она вдохнула запах готовящейся еды, доносящийся из траттории на другом берегу канала. Столики и стулья вынесли ближе к воде. Габриелла наслаждалась серенадой, которую гондольер пел для своих пассажиров, ароматами и звуками волшебного города, в то время как мысли ее витали далеко отсюда.

«Что так тревожит Рауля? — думала она. — Почему его настроение мгновенно меняется? Откуда появляется агрессивность, делающая его глаза непроницаемыми?»

Она долго стояла, разгадывая загадку по имени Рауль, даже после того, как песня гондольера замерла вдали. Не найдя ответа, она вздохнула и вспомнила о нераспакованных чемоданах.

В своей комнате Габриелла увидела Натанью, наполовину выполнившую работу.