Сандра Мартон - Бессердечный

Карим прошептал ее имя. Она подняла на него глаза, похожие на бездонные омуты.

«Я мог бы утонуть в этих глазах», — подумал он, а вслух сказал:

— Прикоснись ко мне.

Никогда прежде у Рейчел не возникало желания ни смотреть на восставшую мужскую плоть, ни прикасаться к ней.

Сейчас ей захотелось сделать и то и другое.

Она робко посмотрела на символ его мужского естества. При виде его огромного размера у нее перехватило дыхание.

— Рейчел… — Карим схватил ее запястье, прижал ее ладонь к тому месту, к которому был прикован ее взгляд, и стал ждать.

Ее пальцы медленно сомкнулись вокруг его плоти. Он застонал, и она резко отдернула руку.

— Я не… я не хочу делать тебе больно.

— Ты не делаешь мне больно, — ответил Карим, с трудом сдерживая смех. — Ты можешь меня погубить, habibi , но причинить мне боль своим прикосновением ты не можешь.

Рейчел провела кончиком языка по нижней губе, после чего крепко сжала его плоть.

Дрожа всем телом, Карим прошептал:

— Да, дорогая. Прикасайся ко мне так.

Накрыв ее руку своей, он показал ей, как можно заставить его стонать. Теперь Рейчел понимала, что это стоны наслаждения, а не боли.

Что это наслаждение может доставить ему только она. Об этом ей говорило выражение его лица.

Затем Карим снова схватил ее за запястье, чтобы остановить.

— Теперь моя очередь, — прошептал он, поло жил ее на спину и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею и грудь.

На этот раз удовольствие получала Рейчел. Она стонала, ерзала и выгибалась под ним дугой.

— Мне нравится за тобой наблюдать, — мягко произнес Карим. — Меня приводит в восторг румянец на твоих щеках, трепет твоих полуопущенных ресниц. Все, что с тобой происходит, когда я к тебе прикасаюсь. Когда я тебя целую. Когда делаю это…

Рейчел тихонько вскрикнула, когда он, раздвинув пальцами влажную складку, приник к ней губами, и задрожала.

— Прошу тебя, Карим. Пожалуйста… — взмолилась она.

Тогда он, быстро предохранившись, погрузился в нее, и они вместе закачались на волнах эротического наслаждения.

Когда они оба немного перевели дух, Карим приподнял голову, нежно коснулся губами губ Рейчел, затем перекатился на бок и обнял ее. Она поцеловала его и улыбнулась. Это была такая улыбка, которую каждый мужчина мечтает увидеть на лице женщины, с которой только что занимался любовью.

— Я так понимаю, эта улыбка говорит о полном удовлетворении, — произнес он с притворной серьезностью.

— От скромности вы не умрете, ваше высочество, — поддразнила его она.

— Причина того, что все так замечательно получилось, — это ты, habibi . Ты совершенство.

Поцеловав его, Рейчел положила голову ему на плечо, закрыла глаза и спросила:

— Что означает habibi ?

— Это означает «дорогая», — прошептал он, поцеловав ее волосы.

— На арабском?

— Да. Это мой родной язык.

Приподнявшись, она посмотрела на него.

— На каких еще языках, помимо английского, ты говоришь?

Ее синие глаза блестели, кожа порозовела, а губы припухли от поцелуев. Боже, как же она прекрасна!

— До английского я выучил французский, затем испанский и немецкий.

— Ты знаешь пять языков? — удивилась она.

— Я бы сказал шесть, но в японском до сих пор делаю ошибки.

Рейчел рассмеялась:

— А у меня проблемы с испанским. Это печально, принимая во внимание тот факт, что я целый год изучала его в школе. Конечно, это было очень давно.

— Как давно? — спросил Карим с деланой серьезностью. — Пятнадцать? Двадцать лет назад?

Рейчел легонько ткнула его кулаком в живот.

— Ладно, я пошутил, — сказал он. — Определенно не двадцать.

— Я училась в школе еще семь лет назад, — ответила она с притворным негодованием.

Он убрал с ее щеки прядь волос:

— Готов поспорить, ты окончила ее с отличием.

Ее взгляд помрачнел.

— Нет.

— Ты была королевой класса и тебе было некогда учиться?

Рейчел долго смотрела на него, затем отодвинулась и закуталась в плед.

— Рейчел. — Карим схватил ее за руку, прежде чем она успела подняться. — Дорогая, я что-то не то сказал?

— Ничего.

Карим чувствовал исходящее от нее напряжение.

— Не лги. Если я тебя обидел, скажи.

— Помнишь, что я тебе сказала? Ты многого обо мне не знаешь. Например, того, что я не окончила среднюю школу. Пару лет назад я наконец сдала экзамен на аттестат зрелости. Я плохо знаю испанский, поскольку продолжила его изучать только на вечернем отделении колледжа, который бросила, когда родился Итан. Поэтому я не говорю на нескольких иностранных языках, не имею университетского диплома и не…

Развернув ее к себе лицом, Карим остановил поток ее полных боли и гнева слов с помощью поцелуя.

— Я не могла оставаться в школе, — продолжила Рейчел, когда он оторвался от ее губ. — Мне пришлось обеспечивать нас обеих.

— А ваши родители? — спросил Карим.

Она покачала головой:

— Наш отец умер, когда мы были маленькими. Наша мать любила веселиться. Однажды она уехала, и мы больше никогда ее не видели.

— Вот видишь? — произнес он, разозлившись на женщину, которую никогда не видел. — У нас с тобой есть кое-что общее. Нас с Рами тоже бросила мать.

— У меня в голове не укладывается, как только мать может быть такой безразличной по отношению к собственным детям.

Тихо выругавшись, Карим притянул ее к себе и поцеловал.

— Habibi , — прошептал он. — Habibi. Ana behibek …

— Что это означает?

Он тяжело сглотнул:

— Это означает, что ты очень смелая. Что мне нравится держать тебя в своих объятиях.

— Я вовсе не смелая, — ответила Рейчел дрожащим голосом.

И Карим снова занялся с ней любовью. Для него это был единственный безопасный способ ее отвлечь. Ведь он солгал ей. На самом деле он сказал: «Я тебя люблю».

Они проснулись на рассвете.

Посмотрев в глаза Рейчел, Карим мягко сказал:

— Доброе утро.

— Доброе утро, — улыбнулась она.

— Ты хорошо спала?

— Отлично. — Приподнявшись на локте, она посмотрела на его часы, лежащие на тумбочке. — Ничего себе, уже восьмой час. Итан…

— С Итаном все в порядке.

— Но…

— Правда. Я заглянул к нему некоторое время назад. Роберта отнесла его вниз. Она кормила его какой-то странной желтой массой, перемешанной с не менее странной белой массой.

Рейчел посмеялась над его забавным описанием персикового пюре и каши из молотого риса.

— Он любит и то и другое, — ответила она.

— Неужели я тоже это ел в его возрасте? — усмехнулся Карим. — Роберта сказала, что, когда она закончит его кормить, они пойдут гулять в парк.

— В таком случае мне следует побыстрее принять душ и…

— Я человек из пустыни, habibi .

— Что ты имеешь в виду?

— Что я смотрю на некоторые вещи иначе, нежели ты, — произнес он с очень серьезным видом.