Мейси Ейтс - Невеста в наследство

Он вел себя так, словно на него не действовали ни погода, ни она – этого Изабелла выдержать не могла. Всем телом она жаждала его. Заниматься с ним любовью было все равно что погрузиться в совершенно иной мир.

Она была обещана другому мужчине, но больше всех в своей жизни она любила Адхама. Он показал ей, что такое быть любимой, пусть даже это было чисто физическим проявлением чувств. А теперь ей предстояло отказаться от всего этого. Отдаться другому.

По щеке скатилась слеза, Изабелла утерла ее. Она выйдет замуж за Хассана. Она сделает это ради того, чтобы искупить свою вину в глазах Адхама.

– Ты собираешься отдать меня Хассану уже сегодня вечером?

– Я собираюсь вытащить его из постели – если потребуется, – произнес Адхам холодным, бескомпромиссным тоном.

Он не придавал больше никакого значения тем теплым отношениям или чему-то наподобие отношений, что завязались между ними. Его можно было понять. Он питал отвращение – к ней, к себе самому.

Изабелла сидела неподвижно, пока Адхам не обошел с другой стороны и не открыл ей дверь, протягивая руку. Она посмотрела на нее, не в силах прикоснуться.

– Белла, – произнес он грубо.

Она взялась за его руку и спрыгнула на землю. Ее обдало брызгами по самые колени.

Глаза Адхама блестели, грудь резко вздымалась и опускалась. Свет дворцовых фонарей играл с тенями, высвечивая хорошо очерченные черты лица Адхама. Сердце Изабеллы бешено билось в груди – она знала, что значит этот взгляд, и не могла ему противиться. Кровь понеслась по венам быстрее, нагреваясь сильнее, соски набухли. Ее тело словно готовилось пасть в объятия Адхама, отдаться ему.

– Идем, – сказал он резко, поворачиваясь и спускаясь по наружной лестнице, которая вела к входу.

Это строение выглядело гораздо современнее, чем дворец в Мальядиде – вестибюли здесь не были похожи на пещеры, и признаки богатства были не столь очевидны.

Вскоре они оказались в уютной гостиной. Адхам быстро подтолкнул ее к одному из диванов вдоль стены, куда ей следовало сесть. В комнату поспешно вбежала служанка, выражение ее лица было взволнованным.

– Иди и сообщи великому шейху, что я здесь и что он должен меня принять.

Сердце Изабеллы так громко билось в груди, что ей казалось, его было слышно. Она пообещала Адхаму скрыть от Хассана правду о своем первом мужчине, но понятия не имела, какую историю расскажет, когда придет время.

Отступится ли Хассан от договора? Какая участь ждала ее – заключение или изгнание?

Сердце застучало еще сильнее, Изабеллу охватило отчаяние, ладошки вспотели.

– Адхам… – прошептала она.

Все, это был конец. Она не сможет больше притронуться к нему. Больше он ей не союзник.

Но он никогда им и не был. Она обманывала саму себя, и очень искусно.

А потом он провел пальцем по линии ее подбородка – так нежно. В последний раз. Но в этом прикосновении она нуждалась больше, чем в глотке воздуха.

– Адхам? Что случилось? – раздался звучный голос, а потом появился его обладатель.

Она тут же узнала лицо Хассана, которое раньше видела на фотографии. Она с замиранием сердца наблюдала, как он подходил все ближе и ближе, ступая широкими шагами по блестящему полу. Он был так похож на Адхама – не только чертами лица, но и манерой поведения. Она с трудом могла поверить своим глазам.

– Все в порядке, – ответил Адхам ровным тоном, в котором не было и намека на какие-либо эмоции.

Хассан широко раскрыл глаза при виде Изабеллы, весь напрягся.

– Принцесса, – приветствовал он ее по-итальянски, его акцент был даже сильнее, чем у Адхама.

Изабелла склонила голову, в горле пересохло, она не могла вымолвить ни слова.

– Адхам, мне нужно поговорить с тобой наедине, – произнес шейх.

Адхам переминался с ноги на ногу, пытаясь утихомирить волну адреналина, которая все еще носилась по его телу. Он повернулся к Изабелле. Она смотрела на него прищуренными, ярко блестевшими глазами. Видно, догадалась, что они родственники.

В комнату вошел один из слуг шейха.

– Изабелла, иди в свою комнату и жди там, – произнес Адхам, кладя руку ей на спину. Пожар ее тела словно опалил его ладонь, но он умудрился сохранить ровное выражение лица.

Он видел, как сильно ей хотелось возразить, но вместо этого Изабелла сглотнула комок в горле, резко кивнула и последовала за молодой служанкой.

– Значит, ты с ней неплохо познакомился, – заметил Хассан после того, как закрылась дверь.

– Я провел с ней более недели – между прочим, по твоему приказу.

– Брат, ты исполняешь только собственные приказы, ничьи другие, – сказал Хассан добродушно.

Еще вчера Адхам воспринял бы эти слова как шутку, но сейчас он только молчаливо согласился. Он предал брата, и ему следовало во всем признаться, но он хотел оберечь Изабеллу – за его слова ей пришлось бы дорого заплатить.

И, как ни жестока была правда, ему было неприятно мириться с собственной слабостью.

– Мне жаль вас с Джамилой, но я не могу больше быть нянькой. Ты должен смириться с ответственностью, а именно – с реальностью. – Эти слова он должен был сказать самому себе. – Изабелла – твоя невеста, и она заслуживает хоть каплю уважения, а это значит, что хватит крутить роман со своей любовницей и заставлять меня развлекать твою невесту.

Хассан провел рукой по подбородку, внезапно он как-то постарел. Адхам никогда не видел своего брата таким раздавленным, сломленным. А ведь они вместе пережили убийство родителей.

В комнате воцарилось молчание. Хассан, не отводя взгляда, смотрел на стену за спиной Адхама. Наконец он заговорил:

– Адхам, я не могу. Знаю, ты считаешь меня слабаком. Ты всегда смело принимал свой долг, даже в самом пекле войны. Ты защищал и защищаешь наш народ, жертвуя собой. А я не могу заставить себя жениться на женщине, которая мне предназначена. По сравнению с тобой я слабак. Но я люблю Джамилу, я нуждаюсь в ней.

Вдруг Адхама охватила злость – молниеносная и мощная.

– Здесь не идет речи о том, чего ты хочешь, здесь речь идет о том, что ты должен сделать. Союз с Тураном – необходимость. В нем нуждается наш народ, их народ. Неужели ты готов отказаться этого? – Произнося это, Адхам понимал, что лицемерит. Если кто и поставил под угрозу будущее их страны, так это был он сам. И если из них двоих кого и можно было назвать слабаком, так это его. От осознания истины пламя злости разгорелось только еще сильнее.

– А что мне еще остается делать, Адхам? Пожертвовать собой, Джамилой, нашим ребенком? – На последнем слове голос шейха надломился. – И все во имя долга и чести? Да, я буду хорошо выглядеть в глазах народа, но стану злодеем для тех, кто для меня важнее всего на свете.

– Она беременна? – спросил Адхам, внезапно осознав, что ведь и Изабелла могла забеременеть.