Элизабет Эштон - Опаленные крылья

— Это ведь твоя настоящая стихия, n'est-ce pas? [28] Не правда ли? (фр.). — спросила Дениза Джулию. — Ты не чувствуешь себя в Мас как дома?

— Да, ты права, — согласилась Джулия.

— Значит, ты не сможешь долго выдержать жизнь в усадьбе.

— Все-таки там не так уж плохо, — засмеялась Джулия. — И потом, смена обстановки…

— Но ты страстно желаешь вернуться в Лондон? — гнула свое Дениза.

— Да, я буду рада вернуться.

Но была ли это правда? Они проезжали на машине по Камаргу, тихому и безмятежному в свете звезд, и единственным звуком, который долетал до них, был плеск воды в камышах. Присматриваясь к очертаниям плюмажей редких тамарисков на фоне бледнеющего неба и прислушиваясь к шелесту крыльев какой-то потревоженной ими птицы, взмывшей в испуге в ночь, Джулия вдруг поняла, что обманывает себя. Вопреки ее желанию любовь к этой загадочной земле уже дала ростки в ее сердце. Мысли девушки перенеслись к мрачному мужчине с миндалевидными глазами, чья жизнь была посвящена сохранению этой земли, к тому мужчине, который утром вез на своей лошади одну девушку, днем привел в замешательство своим вниманием другую, а ночь, возможно, проведет с третьей. Дениза дико ревновала, когда Арман бросил кокарду ей, Джулии, но у француженки не было для этого никакой причины. Его внимание было привлечено лишь на мгновение северной, необычной для француженок-южанок внешностью, но теперь он так же далек от нее, как Монблан. И все-таки он бросил кокарду именно ей. Почему? Бравада? Хвастовство? Желание смутить? Или простая учтивость по отношению к гостье Мас? Джулия никак не могла этого понять. Когда в поле зрения показалась усадьба, она вздохнула и отогнала от себя его образ. Дом стоял темный и безмолвный, только в окне Жиля Боссэ горела лампа. Он спал плохо и часто бодрствовал ночами напролет.

Дениза с Джулией подождали, пока Ги поставит машину в гараж. Они стояли, глядя на необъятный свод, искрящийся звездами, который нависал над бескрайней равниной. Джулия попыталась отыскать известные ей созвездия, но Дениза, задрожав, недовольно прошептала:

— Звезды… они так далеко, что заставляют думать о своей ничтожности. А я не люблю чувствовать себя ничтожеством.

Вернулся Ги, и они втроем вошли в безмолвный дом.

— Идем в гостиную, выпьем чего-нибудь, — предложила Дениза, — и избавимся от вкуса этой отвратительной кока-колы.

Джулия отказалась, сославшись на усталость и на то, что любит кока-колу.

— Chacun son goût! [29] На вкус, на цвет товарищей нет! ( фр.). — засмеялся Ги, и, когда Джулия протянула ему руку на прощанье, пожелав спокойной ночи, он внезапно притянул девушку к себе и звонко чмокнул в губы. — Вот что я хотел сделать весь этот вечер, — заявил он, бросая извиняющийся взгляд в сторону своей сестры.

Джулия быстро взглянула на Денизу, удивляясь, чего опасается Ги. Француженка рассмеялась:

— Тогда ты ужасный растяпа, mon ami [30] Мой друг (фр.). , упустил столько благоприятных возможностей!

— Я надеюсь, что их будет еще предостаточно, — подмигнул он. — Спокойной ночи, chérie.

«Ох, если бы…» — подумала Джулия, взбегая по ступенькам наверх. Ей многое нужно было обдумать — до сих пор она не принимала Ги всерьез, но если он влюбился, то может стать помехой. Она совсем не хотела тратить все свои силы только на то, чтобы держать мужчин Мас-Боссэ на почтительном расстоянии.

Что до Армана, ее решимость держать дистанцию начинала слабеть. Джулия продолжала каждое утро кататься с ним верхом, несмотря на то что очень быстро набралась опыта и стала довольно искусной наездницей. Ги, оказывается, тоже умел управляться с лошадью, но редко садился в седло и не считался достаточно компетентным в верховой езде, чтобы удостоиться чести сопровождать «священную особу». Когда Джулия обратила внимание своего деда на то, что вполне может самостоятельно совершать прогулки верхом, он возмущенно запротестовал:

— Здесь столько гиблых мест, где ты можешь заблудиться!

Это зловещее предупреждение заставило девушку смириться.

Однако видеть каждый день Армана и при этом сохранять ледяное равнодушие было трудной задачей для девушки с легким характером. Он ни разу не напомнил о course libre и подаренном им трофее, поэтому Джулия решила рассматривать его поступок как доброжелательный жест и слегка огорчилась, что отдала кокарду Трейси в минуту раздражения. Дни ее отпуска быстро пролетали, и Дениза даже не пыталась скрыть своего ликования. «Арман тоже, наверное, радуется, что срок его тягостной повинности истекает. Только дед будет расстроен моим отъездом», — печально размышляла Джулия. Но ее отношение к gardien постепенно смягчилось. И он, в свою очередь, охотно пошел навстречу, хотя неоднократно раздражал девушку своей очевидной осторожностью в обращении с ней. Однажды утром, когда они спешились, чтобы посмотреть на гнезда водяных птиц и она оступилась у кромки воды, Арман протянул руку, чтобы поддержать ее, но тут же отпрянул, так и не притронувшись к ней. Этот поступок уязвил Джулию, и она больше не могла себя сдерживать.

— Хоть наше знакомство началось не слишком удачно, — резко сказала она, — это не повод, чтобы вести себя так, будто вы ждете, что я стану к вам приставать.

— Такая мысль даже не приходила мне в голову, мадемуазель, — заверил он, глядя на нее с удивлением. — Я знаю, что вы девушка не такого сорта.

— Большое спасибо! — И хотя ее тон был немного саркастичен, Джулия почувствовала облегчение, обнаружив, что он не ставит ее в один ряд с ее хищными соотечественницами. Она импульсивно протянула ему руку. — Может, будем друзьями?

Арман в изумлении поднял брови:

— Разве возможна дружба между молодыми мужчиной и женщиной без… — Он внезапно оборвал фразу.

— Почему нет? В моей стране парни и девушки часто бывают добрыми друзьями без более близких отношений.

— Я слышал, что англичане довольно хладнокровная раса, — заметил он насмешливо.

— А разве у французских мужчин никогда не бывает друзей-женщин?

— Только после того, как они были любовниками. — Арман едва прикоснулся к ее протянутой руке. — Я стану вашим другом, если хотите, но, естественно, вы понимаете… — Он снова не договорил, прикусил губу и отвернулся, но девушка успела заметить выражение его глаз, которое сказало ей о многом.

— Да… возможно, я понимаю, — поспешно ответила она и пошла к своей лошади. Ее сердце трепетало. Итак, Арман не отваживается прикасаться к ней потому, что она слишком сильно привлекает его. Это была волнующая мысль и даже немного лестная. Но вслед за ней быстро наступило уныние. Джулия подумала, что вряд ли у этого человека есть какие-нибудь серьезные намерения в отношении нее. Подобно Одиссею, он сам привязывает себя к мачте благоразумия, чтобы разрушить чары соблазнительных сирен. Но соблазнительницам нельзя терять бдительность и полагаться на осторожность хитроумного Одиссея.