Барбара Картленд - Поцелуй дьявола

— Ненавижу мужчин!

— Что за чушь!

— Нет, в самом деле! Все они одинаковы — им нужно либо мое тело, либо мои деньги.

Услышав эти слова, Джимми Дональдсон расхохотался, запрокинув голову. Его тело сотрясалось в приступе искреннего, неподдельного смеха, отчего лошадь, на которой он сидел, резко дернулась в сторону.

— Поразительный цинизм для девушки столь юных лет! Ведь вам, если не ошибаюсь, всего двадцать один год, — наконец выдавил он, превозмогая приступ смеха.

— Если говорить правду и руководствоваться здравым смыслом — цинизм, то я предпочитаю казаться циничной, — ответила Скай и, подхлестнув лошадь, резко оторвалась от своего собеседника.

Джимми слишком поздно понял, что своими словами обидел юную племянницу. Однако она была так хороша — овальное личико, задорно вздернутый носик, очаровательные белокурые волосы, — что сама мысль о том, что она создана для чего-то еще, кроме плотских утех, казалась смехотворной. И все же Джимми знал Скай слишком хорошо и не мог не понять: юная родственница вовсе не шутит, заявляя, что ненавидит плотскую любовь. Поэтому он поспешил принять серьезный вид и поскакал ей вдогонку.

Он догнал ее лишь на гребне высокого холма, с которого взору открывался изумительный вид на живописнейшую долину. Долина эта являлась предметом гордости жителей Марипозы — благодаря ей за страной закрепилась слава одной из красивейших на южноамериканском континенте. Повидав за долгие годы своей дипломатической службы немало других стран, Джимми был готов охотно признать этот факт.

В лучах восходящего солнца острые пики гор, что вздымались вдали, казались кроваво-красными на фоне ослепительной голубизны неба. Внизу, в долине, произрастала пышная субтропическая растительность, пестрели яркие экзотические цветы, над которыми порхали редкостной красоты бабочки.

Но было в красоте долины и нечто пугающее. Когда Джимми наконец догнал свою родственницу, от него не скрылся ее протяжный вздох.

— Ну разве не чудо?! Я так и думала, что отсюда откроется прекрасный вид! — воскликнула девушка, и голос ее дрогнул от радости и восхищения.

Скай, очевидно, уже забыла недавнюю вспышку гнева. Глядя на ее сияющие глаза и чуть приоткрытые губы, Джимми подумал — как часто задумывался и прежде, — что в ней такого, что его постоянно так удивляет, причем не единожды за день, который они проводили вместе, а по меньшей мере раз десять?

— Красивая страна, верно, Джимми? — настойчиво повторила Скай, когда дядя ничего не ответил.

— Марипоза восхитительна, — несколько сухо согласился тот. — Впрочем, ее соседи не менее прекрасны: Уругвай на западе и Южная Бразилия на востоке. И как я уже говорил тебе, это куда более лакомые места, чем то, красотой которого мы сейчас любуемся.

— Джимми, ты ворчишь, совсем как какая-нибудь нудная старушенция! Ты неисправим, — с презрением в голосе бросила Скай.

— Будь мне двадцать пять, подобная колкость, несомненно, меня бы страшно обидела, — философски проговорил он. — Однако в пятьдесят пять я могу смело позволить себе пропустить твои слова мимо ушей. Я допускаю, что Марипоза необыкновенно красива. Однако, сказав это, прошу тебя: позволь мне снова позвать тебя в Чили. Вот где ты полюбуешься красотами природы!

— Ах, Джимми, успокойся. Тебе заранее известен мой ответ. Я уже наслушалась твоих возражений в отношении моего плана, и ничто не заставит меня изменить решение. Как долго я ждала возможности приехать в Марипозу! И вот теперь, когда я здесь, даже целая армия ворчливых дядюшек не в силах помешать мне познакомиться с этой чудной страной!

— Милое дитя, ты просто не представляешь, в какую беду можешь нечаянно здесь угодить, — запротестовал Джимми. — Более того, в Марипозе ты не увидишь ничего такого, чего не видела бы раньше.

— Да я вообще здесь еще ничего толком не видела! — возразила Скай. — Или ты думаешь, что я удовольствуюсь разглядыванием американских автомобилей, разъезжающих туда-сюда по всей Хакаре!

— Боже милосердный, да что еще здесь можно увидеть? — удивился Джимми. — Хакара — единственный приличный город на всю страну. Если его, конечно, можно назвать городом. Вся остальная Марипоза — точно такая, как то, что ты видишь сейчас вокруг, — горы, цветы, бабочки.

— Я не знаю, чего там тебе наговорила бабушка, — улыбнулась Скай. — Она когда-то имела обыкновение рассказывать мне удивительные истории о Марипозе, и ее рассказы — самые увлекательные и волнующие из всех, что я когда-либо слышала.

— С тех пор как твоя бабушка была здесь последний раз, тут все изменилось, — ответил Джимми.

— Но ведь изменилось не в худшую сторону, — возразила Скай. — В конце концов в те далекие годы они с дедушкой вечно боялись, что погибнут от рук здешних индейцев. Что еще могло их ожидать в те дни, кроме отравленной стрелы в спину?

— Можно подумать, это чем-то отличается от ожидания пули в лоб!

— Как у тебя язык поворачивается говорить такое?! Просто потому что здесь год назад произошла революция?

— В Марипозе вечно вспыхивают революции, не одна, так другая. Потому-то страна и остается отсталой, а ее диктатор, судя по тому, что я слышал, искусно манипулирует общественным мнением.

— Выходит, здесь в любую минуту может начаться стрельба? — усмехнулась Скай. — Но зачем кому- то стрелять именно в меня? Я ведь оставляю в этой стране деньги. Ты бы видел, какой прием нам оказали, когда мы на нашей яхте вошли в гавань! Мы же оставляем здесь не какие-то бумажки, а американские доллары, Джимми! Вряд ли отыщется идиот, готовый зарезать курицу, которая несет золотые яйца.

— Эх, будь у меня возможность остаться с тобой, я бы совсем по-другому ко всему относился!

— Не сомневаюсь. Мне, конечно, ужасно жаль с тобой расставаться, но признаюсь честно — мне не терпится самой, в одиночку, поближе познакомиться с этой удивительной страной. Мои слова кажутся тебе эгоистичными и неблагодарными?

Скай глянула на дядюшку из-под длинных ресниц, ожидая увидеть на его лице раздражение, но затем рассмеялась и протянула ему обтянутую перчаткой руку.

— Милый Джимми, ты всегда был так добр со мной, всегда с неизменным терпением относился ко всем моим капризам. Но ты прекрасно знаешь — я привыкла добиваться своего, так что нет никакого смысла спорить со мной и отговаривать меня.

— Боюсь, так оно и есть, ты всегда добиваешься своего, — шутливо пожаловался Джимми.