Элайн Кофман - Лишь небеса знают

Подбежав к воде, она не увидела плоскодонки. «Он отправился порыбачить», — попыталась она уговорить себя, но беспокойство усиливалось. Снова она вспомнила о капитанской фуражке Эйсы, которая осталась лежать на столе. Он никогда, никогда не выходил без нее.

Страх охватил Элизабет, она кинулась обратно в дом, дала ребенку игрушку и, пообещав сейчас же вернуться, бросилась вверх по винтовой лестнице на маяк. Задыхаясь, она подбежала к окну, но увидела только пустынный берег и сердитые волны. Всмотревшись вдаль, она уже хотела уйти, ощущая беспомощность, но в эту секунду над темной водой взметнулась седая голова. Не теряя времени, она спустилась вниз, забрала Вилли и, сев в повозку, помчалась в город. Вскоре она стучала в дверь Тэвиса.

Он открыл сам и сразу заметил испуг на ее лице. Не давая ему ничего спросить, она сказала:

— Мне необходима ваша лодка, где вы ее держите?

— На причале, но зачем…

— Дедушка, — ответила она, сбегая с крыльца и бросаясь назад к повозке.

Не раздумывая, Тэвис кинулся за ней и схватил ее за руку.

— Элизабет, в чем…

— Пустите меня! — закричала она. — Разговаривать некогда! Дело идет о жизни и смерти!

— Чьей? — спросил он спокойно, забирая у нее Вилли. — Чья жизнь в опасности?

— Дедушкина! Он погибнет, Тэвис! Он этого хотел! Вы не понимаете, он хотел умереть!

— Лайза, успокойтесь. Он может быть вовсе не в море.

— Я видела его! — ударив его в грудь, она вырвалась, Вилли заплакал. — Видела с маяка! Ну, как вы не понимаете! Он вышел в море, чтобы умереть! Я знаю.

Вероятно, ужас, который он разглядел в ее глазах, заставил его поверить ей.

— Я с вами, — коротко произнес он, — только отдам Вилли миссис Чэдуик.

— Я должна найти деда, — стонала Элизабет, чувствуя, что ее бросает в дрожь, — с вашей морской болезнью вы только мне помешаете.

— Вы выйдете в море только вместе со мной.

Прошло всего несколько минут, и они уже бежали по причалу. Тэвис помог ей забраться в небольшую лодку и, немного пройдя на веслах, поднял парус.

Небо совсем потемнело, начинался дождь. Элизабет всматривалась до боли в глазах в нескончаемые волны, молясь, чтобы не было поздно. «Он хочет умереть, — стучало у нее в мозгу, хочет. Прошу тебя, Господи, не дай ему погибнуть!»

Элизабет промерзла до костей. Она не ела целый день, ее стало мутить. Помрачнев, Тэвис сказал:

— Возможно, он вернулся. Скоро стемнеет.

— Вы так ничего и не поняли? — гневно вскричала она. — Он не вернется. Никогда. Он так хотел. Хотел умереть в море.

Вдруг, словно из ниоткуда, вынырнула маленькая серая лодка.

— Вон там, — указывая на нее рукой, крикнул Тэвис, — я думаю, это он.

Взглянув, Элизабет заметила смутные очертания плоскодонки, покачивающейся на гребке большой волны, и надежда начала умирать в ней. Словно каменное изваяние, она не ощущала ни отчаянья, ни радости. Она поняла, что все кончено, и, когда они подплыли, не стала заглядывать в лодку.

Сидя на деревянном сиденье, она не чувствовала, как хлещут по ней струи хлынувшего дождя, и лишь голос Тэвиса заставил ее очнуться.

— Мне очень жаль, — произнес он, — но вы бы ничего не могли сделать, раз он так решил.

Увидев, что он хочет повернуть к берегу, Элизабет схватила его за руку.

— Куда это вы? — спросила она.

— Обратно, — ответил он удивленно, — больше мы ничего не сможем сделать, и погода становится все хуже и хуже.

— Я не оставлю здесь дедушкину лодку.

Тэвис посмотрел на нее с мольбой.

— Надвигается буря, и, если мы не повернем сейчас же, это плохо кончится.

— Я не оставлю здесь его лодку и не прощу вам никогда, если вы заставите меня ее бросить.

Выругавшись, Тэвис сделал крутой поворот и подплыл к плоскодонке. Он снова посмотрел на нее, на этот раз жалобно, и Элизабет поняла, что он ощутил первые признаки дурноты.

— Постарайтесь удержать парус, а я попробую схватить плоскодонку за веревку.

Тэвис сделал три неудачных попытки, и она заметила, что ему становится хуже. В четвертый раз, перекинув за борт ногу, он сумел ухватиться за конец веревки и завязал узел. Элизабет успела заметить, что он страшно побледнел и качнулся. Начавшийся приступ мешал ему удерживать равновесие, она наклонилась, пытаясь дотянуться до него, но в это мгновенье плоскодонку приподняло волной и она с силой ударилась об их лодку. Не успев убрать ногу, Тэвис, застонав, повалился на дно. Лицо его стало пепельным, из раздробленной голени хлестала кровь.

За окном приемной доктора шел дождь, в голой, неуютной комнате было сумрачно, только небольшая лампа горела на столике возле нее. Она стала думать о деде, но мысли ее невольно возвращались к Тэвису. Она не могла упрекать себя за это. Тэвис пока жив, а значит, сейчас она должна беспокоиться о нем, — погоревать о деде у нее еще будет время.

Было душно, Элизабет устала и чувствовала себя измученной и постаревшей. Она откинула голову и закрыла глаза.

— Миссис Маккинон?

— Он жив? — она успела заметить пятна крови на одежде врача.

— Да, но состояние вашего мужа ухудшается. Нога раздроблена, и ее придется ампутировать.

«Придется ампутировать»?! Она вскочила. Все! С нее довольно…

— Не трогайте ногу!

— Миссис Маккинон, вы, вероятно, не понимаете…

— Нет, это вы не понимаете. Вы не тронете его ногу, — твердо сказала она.

— В таком случае, я не смогу ему помочь.

Вскочив, Элизабет решительно направилась в комнату, где лежал Тэвис.

— Куда вы?

— К мужу. Я забираю его в Бостон.

— Вы его потеряете. Он умрет, прежде чем вы довезете его до Бостона.

— Если вы отнимете ему ногу, то я все равно потеряю его. Он не захочет жить калекой.

Она вошла в маленькую комнату. Здесь было невыносимо душно и пахло кровью. Она повернулась и, посмотрев на остановившегося в дверях врача, спросила:

— У вас есть опиум?

— Я уже дал ему.

— Но он все еще беспокоен. Дайте еще. Я везу его в Бостон. Он должен спать в дороге.

— Я дам еще одну дозу, — пожав плечами, ответил врач, — но, по-моему, вы совершаете большую ошибку.

— Самая большая моя ошибка — что я привезла его сюда и потеряла время. Подготовьте его. Я вернусь незамедлительно.

Найдя Натэниела и Кола, Элизабет попросила их найти место на самом быстроходном судне, и через час вместе с Тэвисом отплыла в Бостон.

Сидя возле узкой койки, она вглядывалась в его лицо, промокая со лба капельки пота, и давала маленькие дозы опиума, когда он становился беспокоен.

— Нет, ногу ты не потеряешь, — прошептала она, наклоняясь и целуя его.

Кожа его была горячей и влажной. Взяв его неподвижную руку, она подержала ее в своей, а потом стала рассматривать и целовать каждый палец. Вспоминая о том, какое счастье ей доставляли его прикосновенья, она ощутила, как на глаза ей наворачиваются слезы.