Карин Либо - От греха подальше

— Ну ладно, бывает, — сказал Роун. — Трогай, и забудем эту глупую ссору.

— Нет, я не могу просто так забыть обо всем, я была к тебе несправедлива и вела себя слишком резко, но никогда не…

— Ну что ты! Ты ничуть не обидела меня, — перебил он ее, пренебрежительно махнув рукой. Неужели так трудно догадаться, что эмоции недостойны мужчины и Виктории не стоит извиняться. — Мне просто не хотелось следующие двенадцать дней провести в обществе айсберга.

— Айсберга! — разозлилась она. Но подумав, пришла к выводу, что это довольно подходящее слово для описания ее поведения. — Ну, лучше уж айсберг, чем бешеный лесной пожар. — Она не сообразила, что последнюю фразу произнесла вслух, пока не взглянула на Роуна и не увидела, как суровость на его лице сменяется нежностью и изумлением.

— Ты хочешь сказать, что я запросто могу превратить тебя в бешеный…

— Нет, нет, я не это хотела сказать, — отрезала Виктория, низко пригнувшись к рулю. Но ее лицо определенно запылало.

Роун оглушительно засмеялся. Этот смех, казалось, рождался где-то в самой глубине его души, и Виктория должна была бы прийти в ярость оттого, что он смеялся над ее смущением, но ей так и не удалось разжечь в себе хотя бы чуточку злости. Смех сыграл роль настоящего ледокола, и она сама улыбнулась, признавая абсурдность ситуации. Виктория откинулась на спинку сиденья, ожидая, что же он предпримет дальше.

Когда смех затих, Роун выступил с новым предложением.

— Хорошо, Вик-Виктория, — начал он. — Мне кажется, что теперь я лучше понимаю тебя. И я согласен, что, э-э… некоторые физические проблемы между нами следовало бы уладить. Поэтому скажи, что ты думаешь о таком положении дел: обещаю тебе быть настоящим джентльменом в течение всего нашего путешествия, а ты прекратишь обращаться со мной как с прокаженным?

Виктория неподобающе для леди фыркнула, затем захихикала и наконец разразилась громким смехом.

— Ты — и настоящий джентльмен? Я не ослышалась?

— Ну, сбои всегда возможны, но я уж постараюсь. Давай попробуем, Вик. Я обещаю сдерживать свои низменные инстинкты, а все, что требуется от тебя, так только быть со мной полюбезней. Твоя часть договора проще моей. Мне бы, например, не составило труда быть любезным. — Он протянул ей руку. — Ну как, договорились?

— Разве я могу отказаться? Предложение принимается. — Она осторожно пожала его руку, и он улыбнулся с дьявольским блеском в глазах. У нее создалось впечатление, что Роуну будет чертовски трудно оставаться «настоящим джентльменом» не то что в течение двенадцати дней, а в ближайшие двенадцать минут.

Если не считать неприятного начала дня, поездка в Канзас проходила сравнительно спокойно. Роун намеревался выполнить данное обещание, воздерживался от флирта и даже пытался называть Викторию полным именем, хотя «Вик» срывалось с его губ весьма часто.

Она же прекратила делать ему замечания по любому поводу, вела себя сдержанно, но дружелюбно, и ему это нравилось. Ему это очень нравилось. О черт, ему слишком это нравилось!

Она безраздельно завладела его мыслями. Ему все в ней нравилось: и нежные щеки, вспыхивающие румянцем смущения, и руки с длинными пальцами, стройные ноги, скрытые хлопчатобумажной тканью джинсов, изящная фигурка, даже голос — нежный и мелодичный, который заставлял его вздрагивать от удовольствия каждый раз, как только Виктория начинала что-то говорить.

Весьма холодное поведение девушки утром неожиданно для самого Роуна сильно его задело. Он решил, что Виктория ведет себя резко, пытаясь таким образом наказать его за то естественное влечение, которое он испытывал к ней и которое скрывалось за его поцелуем. И только после того, как она в ответ на его замечание неожиданно для себя самой проговорилась о «бешеном лесном пожаре», Роун понял, что ее поведение было лишь самозащитой. И все сразу предстало перед ним в истинном свете.

Он был доволен, что они с Викторией обо всем договорились, хотя и не считал нормальным провести вместе с женщиной столько дней и даже не коснуться ее. Но это будет зависеть от обстоятельств.

«Пусть будет так, как хочет она», — уговаривал себя Роун. Она не принадлежала к женщинам, которые довольствуются случайной связью, он же ничего другого не мог ей предложить. Постоянства для него не существовало. Даже если бы он очень захотел — а он знал, что никогда не захочет, — то вряд ли бы оказался на это способен.

— Мне как-то говорили, что Канзас плоский, как стол, — заметил Роун, когда они проезжали через бескрайние зеленые поля только что взошедшей пшеницы. — Оказывается, это правда. Канзас кажется даже более однообразным, чем Оклахома.

— Это страна торнадо, — сказала Виктория. — Сколько нам еще осталось до цели?

— Совсем немного, миль сорок, — ответил Роун. — Но пока я не заметил ни одного указателя.

— Мы почти доехали. На этот раз не опоздаем.

Роун осмотрел горизонт.

— Эти облака не похожи на грозовые.

— Еще рано делать выводы. Совсем скоро эти невинные на вид, словно маленькие кусочки ваты, облака начнут расти и, если шапка не окажется слишком плотной, разразятся превосходным торнадо. Запомни мои слова.

Он не знал, что она имела в виду, говоря о «шапке», но решил не спрашивать, считая, что в жизни ему вполне хватит собственных метеорологических знаний.

— Похоже, сегодня прогноз благоприятный, не так ли?

— Все признаки грозы налицо. Что за город у нас впереди? Ну конечно, Барриклоу. Мы остановимся там, заправимся и что-нибудь перекусим…

— А потом проверим данные… — Он уже выучил всю процедуру наизусть.

Городок Барриклоу в штате Канзас был не так уж мал, как представлялся на карте. Здесь даже имелся настоящий деловой центр со старым кинотеатром, радиостанцией и универсальным магазином. Виктория наугад рулила по старинным улицам, пока не наткнулась на симпатичное на вид кафе.

— Ты не любишь закусочных, — заметил Роун.

Она скорчила брезгливую гримасу.

— Во время экспедиций стараюсь соблюдать диету. Мне не хватает физических упражнений.

Роун тут же подумал о тысяче способов, которые немедленно помогли бы Виктории избавиться от лишнего веса, но благоразумно промолчал.

— Если тебе не понравится, мы пойдем в другое место, — предложила она, ошибочно приняв его минутную задумчивость за колебания в выборе ресторана.

— О нет. Здесь вполне уютно. — Он открыл дверь и пропустил ее вперед, заставляя свой взгляд и свои мысли позабыть о соблазнительной женской фигурке, прошествовавшей мимо. Если он вообще собирался пережить это путешествие, то должен занять себя еще чем-то другим, помимо мечтаний о Виктории Дрисколл.

Например, неплохо было бы разобрать двигатель. И каждый раз, когда Роун чувствовал, что его воля ослабевает, он мысленно разбирал двигатель своего старого «Форда». Разве преступники, отбывающие срок в одиночной камере, не поступали так же, чтобы не сойти с ума?