Аннемари Шоэнли - Строптивая женщина

Сказав это, Андреа не стала дожидаться ответной реакции матери, залпом выпила кофе и вышла из кухни.

Марлена крикнула ей в спину, что заказала на вечер столик в «Охотничьем домике», чтобы отпраздновать ее успешное окончание школы.

— Георг тоже придет, — добавила она.

После ухода дочери Марлена некоторое время сидела неподвижно, собираясь с мыслями и пытаясь сообразить, что ей предстоит сделать сегодня. Из задумчивости ее вывел телефонный звонок Иоганны.

Подруга взволнованно сообщила, что собирается уйти с должности в страховом обществе, где отработала уже много лет.

— Я не могу так больше жить, — сказала Иоганна. — Готовить кофе для этих наглецов, заказывать им турпоездки, печатать бумажки. И полностью выключать при этом мозги, потому что весь этот страховой треп меня нисколько не интересует. Я попытаюсь устроиться в феминистский журнал и, если меня возьмут, смирюсь даже с потерей в зарплате. Нужно еще столько успеть сделать, — говорила Иоганна с воодушевлением. — У меня полно журналистских идей — например, рассказать о химических абортах: ты знаешь, это таблетки, которые давно уже разрешены во Франции. Также хочу сделать серию статей о женщинах на руководящих должностях. Кто знает, может, и у тебя когда-нибудь возьму интервью?

Да, такова Иоганна. В следующем месяце отпразднует свое тридцативосьмилетие — и вот начинает все с нуля, прислушиваясь только к своим желаниям, стремлению отдаться целиком и полностью любимому делу. А Марлена? Ей-то что еще надо?! Она сидит в луже, полная жалости и сострадания к самой себе. Кризис?

Георг рассмеялся, когда она заговорила с ним об этом. Они сидели в «Охотничьем домике» и ждали Андреа. Он считал, что самое важное в жизни — познать самого себя. Она, Марлена, никогда не сможет полностью подчинить себя какой-нибудь, пусть даже самой высокой и гуманной идее: лавры Жанны д'Арк — не для нее.

— Ты из тех, кто поддерживает эти идеи на словах или материально. Но ты никогда не оставишь свое место в моей фирме ради того, чтобы служить человечеству. Для этого ты слишком эгоистична.

Марлена была задета. Она эгоистична? Разве не приняла она на себя все шишки и заботы в этом деле с детским садом? Не действовала людям на нервы своими призывами собирать пожертвования?

— Смотри не ошибись, — сказала она. — А то вдруг найдешь меня в Бразилии, где я буду спасать реликтовые леса.

— И одного взгляда будет достаточно, чтобы понять, что ты продумываешь, как можно по-другому организовать спасательную группу и не требуется ли ей дельная руководительница.

Марлена молчала.

Он взял ее руку:

— Не уезжай! Оставайся при своей должности!

А что было ее должностью? Место любовницы богатого мужчины?

— Знаешь, чего бы мне действительно хотелось и что меня по-настоящему волнует? Если не считать моей карьеры, — добавила она и неуверенно улыбнулась. — Я бы хотела, чтобы все женщины сумели целиком использовать те возможности, которые им предоставляются. Чтобы они черпали свои знания и интеллект не только из бульварной литературы и женских журналов, а начали действительно думать самостоятельно. Посмотри только. — Она порылась в своей сумке. — Этот журнал я купила сегодня. Послушай, какие заголовки: «Как с помощью диеты преобразиться за несколько дней… Холодные супы для жарких дней… Палитра красок для волос… Светская хроника европейских дворов…» Бог ты мой, Георг, если это и есть вещи, которые занимают умы большей части женщин, о каком прогрессе может идти речь?

— Журналы для мужчин ничуть не лучше и не интеллектуальней. Разница только в том, что там пишут не о супах, а об автомобилях.

— Так вот он, прекрасный шанс для нас! Чем глупее мужчины, тем легче действовать женщинам!

Георг расхохотался:

— Понимаешь, я просто не хочу, чтобы интеллектуальные женщины прославляли прогресс, которого на деле не существует.

— Когда я была замужем за Бернхардом, мне казалось, что в будущем, когда Андреа станет взрослой, все будет по-другому. Но теперь мне кажется, я заблуждалась. Я ничего не понимаю, глядя на современных женщин. Они проявляют какой-то новый вид домовитости, от которого мне становится тревожно. — Она потрясла журналом. — Как будто они увидели, как обожглись их передовые подруги, поспешно натянули свои фартучки с рюшами и отступили обратно к кухонным плитам.

— Девочка, так было всегда: два шага вперед, один — назад. Твоя правнучка только посмеется над проблемами, которые мучили тебя.

Марлена взяла его руку и прижала к своему лицу. Как много он дает ей… Мудрость, тепло, защищенность. Защищенность? Ерунда! Защищенности не было, было лишь представление о ней.

Андреа похлопала ее по плечу:

— Эй! О чем это вы так любовно шепчетесь?

— О мужчинах и женщинах, — ответил Георг.

Андреа застонала.

— Чепуха из шестьдесят восьмого года, — прокомментировала Марлена.

Андреа едко заметила:

— Слава Богу, для нас это позади. Мы индивидуалисты. Одни хотят создать семью, другие — нет. Одни хотят детей, другие не хотят. Социальная помощь тоже не отвергается, и сексуальное женское белье все находят потрясным и соблазнительным. Но это сегодня. Завтра все может измениться.

— И, естественно, белые подвенечные платья.

— Точно.

Воцарилось тягостное молчание. Андреа заказала грибное блюдо, и Марлена подавила злое замечание относительно радиоактивно зараженных лисичек на тарелке будущей защитницы окружающей среды. Вместо этого она прислушалась, как Андреа объясняет Георгу, почему она избрала такую специальность. Надо так упорядочить воздействие людей на природную среду, чтобы сохранить экологическое равновесие.

— Да, это замечательно, — сказал Георг и подмигнул Марлене.

Грибы принесли на серебряном блюде.

Марлена не сдержалась и вмешалась в их разговор:

— А меня порядком тошнит от всей этой трепотни.

Георг сжал руку Андреа.

— Трепотня — всего лишь поза. А юношеские позы — одна из форм бунтарства, — сказал он Марлене.

— На редкость удобная форма, которая не требует никаких действий.

— А что делаешь ты? — гневно спросила Андреа. — Успокаиваешь совесть подачками.

— Поэтому-то я и недовольна собой.

— А это не поза, разве нет?

Георг достал коробочку из кармана пиджака и положил на стол рядом с тарелкой Андреа.

— Маленький подарок к окончанию школы.

В коробочке лежали непозволительно дорогие часики. Андреа надела их и благодарно улыбнулась Георгу. Потом взглянула на позолоченный циферблат и сообщила, что должна спешить, так как договорилась встретиться с друзьями.

Она послала Марлене и Георгу воздушный поцелуй и пошла к дверям.

— Прелестная девочка, — заметил Георг.