Элизабет Уолкер - Странный каприз

— А вы не боитесь, что Перси о них забудет?

— Не забудет. Завтра я ему позвоню и напомню.

— Мне показалось, что вы не хотели оставаться с ним наедине.

Присцилла ответила не сразу.

— Перси все еще мечтает меня вернуть. Я не хочу подавать ему ложные надежды. А он преисполняется надеждой от любого пустяка.

— Например, оттого, что окажется с вами наедине?

— Да, и от этого тоже.

— Насколько я понимаю, развод произошел по вашему желанию.

— Верно, — ответила Присцилла, не отрываясь от окна.

— Почему?

— Не надо, Крейг. Я не хочу снова во всем этом копаться. В конце концов, какое вам дело?

— Никакого, мне просто интересно. Мне всегда казалось, что Моника развелась со мной, потому что разводы вошли тогда в моду. Ей, видите ли, захотелось расширить свой горизонт, стать «новой личностью», а я сдерживал ее духовный рост, и все такое. Она записалась на какие-то курсы по развитию новых возможностей и решила, что я в ее новую картину жизни не вписываюсь.

— Я вижу, вы сожалеете о разводе.

Крейг остановил машину на красный свет и обернулся к ней.

— Да, иногда. В основном из-за Майкла. У нас с Моникой не так уж много общего.

— Вы не говорили, что у вас есть сын.

— Вы не дали мне возможности говорить о себе. Да и мне о себе ничего не рассказывали.

— Сколько ему лет?

— Десять. Он живет с Моникой, а выходные проводит у меня. В тот вечер, когда вы звонили мне и приглашали выпить, Майкл был со мной.

— А вы мне об этом не сказали.

Крейг сделал одной рукой беспомощно-извиняющийся жест.

— Я не был готов говорить об этом.

— Ну а я не готова рассказывать о Перси, — отрезала Присцилла.

Крейг подъехал к стоянке и несколько минут маневрировал, припарковывая «Ауди».

— Тогда расскажите мне о своем магазине, — предложил он, скрыв разочарование, пока они шли к ресторану. — Почему вы решили обосноваться в Чарльстоуне?

О своем бизнесе Присцилла готова была говорить всегда и с удовольствием. Она начала рассказ с магазина в Калифорнии, упомянув и о профиле, и об обороте, и о клиентуре. Время от времени, незаметно для нее самой, в рассказе всплывало имя Перси. Крейг слушал внимательно, иногда задавал вопросы, показывающие, что он разбирается в этой области бизнеса. Весь ужин прошел в разговорах, и Присцилла, расслабившись, позволила себе выпить немного больше обычного.

Говоря о том, что у нее уже есть опыт перестройки зданий, Присцилла заметила:

— Перси ничего не понимает в строительстве, но умеет находить контакт с людьми. Обычно я находила дом, а переговоры с владельцами, агентами и подрядчиками вел он. Разумеется, финансовые и деловые вопросы я обговаривала сама заранее, а он улаживал личные конфликты и тому подобное. Люди, которым приходится работать вместе, вечно ссорятся, а у меня не хватало терпения разбираться в их обидах.

— Понимаю, — кивнул Крейг.

— Но с тех пор я многому научилась! — добавила Присцилла.

— Может быть, может быть.

— Можете мне не верить, но это правда, — возразила Присцилла. — Я прекрасно лажу и с помощниками в магазине, и с Кеном. Поладила бы и с вами, но мы, к сожалению, с самого начала были предубеждены друг против друга.

— Так, может быть, стоит попробовать еще раз?

Он положил ладонь на ее руку и крепко, с силой, сжал. Его прикосновение словно обожгло Присциллу, и она вздрогнула, потрясенная неожиданно бурным откликом собственного тела. Однако глаза Крейга оставались непроницаемыми, как затемненные стекла автомобиля.

— Может быть, — выговорила Присцилла с трудом, спазм сжал ей горло.

Больше она не могла произнести ни слова, и Крейг, чтобы заполнить томительную паузу, начал рассказывать о своей карьере на рынке недвижимости. Присцилла слушала вполуха: мысли ее были заняты непозволительным влечением к Крейгу — и тем, к чему все это может привести.

По дороге к дому они почти не разговаривали. Молчание сковывало их, но любые попытки его прервать выглядели жалко и натужно. Присцилла сидела прямо, словно аршин проглотила, сцепив руки на коленях. Ее раздражало, что Крейг так молчалив, но сама она не могла произнести ни слова. В голове крутилась одна мысль: пригласить его в квартиру на стакан пива или не приглашать?

— По-моему, стоит рискнуть, — произнес он вдруг, словно услышав ее непроизнесенный вопрос.

Господи помилуй, он, похоже, читает мысли! А может быть, он имел в виду не пиво, а нечто гораздо более серьезное?

— У меня дома только скотч и пиво, — заметила Присцилла.

— Подойдет и то и другое.

— А вам не будет трудно с больной ногой подниматься по лестнице?

— Об этом не беспокойтесь.

— Я держу собак и кошек. У вас нет аллергии на шерсть?

— Я не аллергик, но крупных собак лучше запереть в другой комнате.

— Зачем? Вы собираетесь на меня напасть? — Присцилла хотела задать вопрос легким, шутливым тоном, но голос ее дрогнул.

Крейг остановил машину на стоянке и, повернувшись к Присцилле, легко провел пальцем по ее щеке.

— Нет, Присцилла, я не собираюсь на вас нападать.

Его прикосновение было легким, почти неощутимым, но Присцилла едва не подпрыгнула.

— Хорошо, заходите. Только ненадолго, мне завтра рано вставать.

Поднимаясь по покрытой ковром лестнице следом за Присциллой, Крейг не отрывал глаз от ее неестественно прямой спины и пытался угадать, о чем она думает. По первому впечатлению она показалась ему женщиной, что называется, без комплексов; но теперь он понял, что ошибся. Ее наряды были вызывающие, но отнюдь не сексуальные, и вела она себя без всякого намека на кокетство. По ощутимому напряжению ее тела, по сухой и грубоватой манере поведения Крейг догадывался, что должен действовать очень осторожно. От нее можно ожидать всего, вплоть до отвращения к сексу вообще. А он слишком мало о ней знает, чтобы пытаться уговорить ее на что-то, чего она не хочет, — например, лечь с ним в постель. Однако Крейг не терял надежды.

— Скотч или пиво? — спросила Присцилла, снимая куртку.

— Пиво.

Дверь была распахнута, и со своего места в прихожей Крейг видел гостиную, обставленную антикварной мебелью — кресла и столики красного дерева, маленький старинный секретер, элегантные зеркала, старинные портреты на стенах, статуэтки на каминной полке и огромного серого кота, лениво разлегшегося в углу необъятного дивана. От всей картины веяло таким же уютом, как и от зала магазина.

— Будьте как дома, — предложила Присцилла, указывая на софу. — Я успокою зверушек и через минуту вернусь.

Она исчезла за дверью, откуда доносилось глухое угрожающее ворчание — Крейг невольно представил себе этакую собаку Баскервилей. Помявшись на пороге, Крейг вошел в гостиную. Кот не сводил с него немигающих желтых глаз.