Айрис Оллби - Чёрное и белое

— Тебе он никогда не нравился, правда?

Фил отрицательно покачал головой.

— Не нравился. Тут ты права, — медленно произнес он. — Тем не менее, я был огорчен, услыхав о его трагической гибели. Не скрою, я всегда считал Чарлза Олдфилда испорченным сыночком. Слабой личностью, у которой слишком много денег. Но ты ведь думала иначе?

— Да! Потому что в отличие от тебя я считала Чарлза одним из самых порядочных людей, которых я когда-либо встречала в своей жизни. Возможно, в юности он немного сбился с пути, да и с деньгами не умел обращаться, как следует, но Чарлз был прекрасным, добрым и щедрым человеком, который относился ко мне очень хорошо, — добавила она решительно, видя, что Филипп направляется к ней.

Он презрительно рассмеялся.

— Похоже, что ты права и Чарлз действительно был очень добр к тебе. Ты живешь в комфорте, у тебя один из самых больших особняков в округе. Вот сейчас продашь его, станешь еще богаче. Так что Чарлз поистине был добрым малым!

— Как только ты смеешь намекать на то, что я вышла замуж за бедного Чарлза из-за денег! Ты… ты ничего не знаешь о том, как я живу, — выкрикнула Айрис, задыхаясь от бешенства и злости.

Однако ее безжалостный собеседник снова саркастически рассмеялся, демонстративно выказывая свое недоверие к ее словам. От гнева и обиды Айрис потеряла власть над собой. Уже не отдавая отчета в своих действиях, горя одним желанием — согнать с его лица эту презрительную, жестокую ухмылку, — она влепила ему звонкую пощечину.

В кухне повисло гробовое молчание. Оно нарушалось лишь прерывистым дыханием Филиппа, который смотрел на разъяренную женщину холодными немигающими глазами.

— Это было глупо с твоей стороны, — сквозь зубы промолвил он.

— Извини. Но ты сам напросился, презрительно отзываясь о человеке, которого не знал, — ответила Айрис, пятясь подальше от застывшего от злобы Филиппа.

— Что, правда глаза колет? — сердито сказал он, крепко схватив Айрис за плечи и заглядывая в ее непокорные злые зеленые глаза. — А она состоит в том, — и мы оба знаем об этом, — что ты вела себя как алчная, распутная сука!

— О, боже мой! — воскликнула Айрис. — И от кого я это слышу? «Сначала он любил, потом позабыл». Помнишь свою любимую песенку? — горько произнесла Айрис, безуспешно пытаясь вырваться из сильных мужских рук. — Только в моем случае ты оставил меня с ребенком. Если ты и в самом деле хочешь знать, кто является испорченным, низким, злым, развратным мерзавцем, посмотрись в зеркало!

И снова наступила долгая тишина. Бледный, напряженный, он смотрел на пылающее гневом лицо Айрис. Темные брови сошлись на переносице.

— Что ты хочешь сказать?

— Я ничего не собираюсь говорить. Ты, кажется, из тех, кто всегда все знает наперед.

Филипп наклонился вперед, запустив руки в густые волосы Айрис, и медленно, сосредоточенно пропустил через пальцы золотистые пряди.

— Когда-то я думал, что знаю тебя, — тихо проговорил он.

Тело Айрис снова напряглось. В голове громко зазвенели колокольчики, предупреждая об опасности. Она отметила странно густой и хриплый голос Филиппа. О господи! — подумала Айрис с отчаянием. Надо бежать от этого человека, и чем быстрее, тем лучше.

— Мы все совершаем ошибки, — едва слышно сказала она, пытаясь отодвинуться от него. Однако попытка не удалась. Айрис почувствовала, как его пальцы, все еще остававшиеся в волосах, напряглись и притянули ее голову к сильному мужскому телу.

Изо всех сил Айрис старалась не дать погаснуть в себе возмущению и злости — в них виделось ей опасение. Но вопреки желанию все теребящие душу чувства глохли от вынужденной близости этого несносного мужчины. Даже резкий запах его одеколона, и тот действовал на нее отупляюще, кружил голову. Она тщетно пыталась избавиться от унизительного чувства своей покорности. Тело пронзила мелкая дрожь возбуждения. Оно возникло в ответ на теплоту, которую излучали сильные, узкие бедра мужчины, прижавшиеся к женскому животу.

Казалось бы, теперь-то известно, что Фил — хладнокровный, бессердечный Казанова с повадками мартовского кота. И, тем не менее, она не в силах была контролировать предательскую слабость, охватившую каждый мускул ее тела. Время для Айрис остановилось, когда она почувствовала, как на ее спину легла сильная мужская ладонь. Рука двинулась вдоль позвоночника и остановилась на тонкой талии, крепко сжав стройный стан молодой женщины. Филипп еще плотнее прижал ее к своему мощному, словно вытесанному из камня торсу. Айрис почувствовала, как желудок сжался в комок от наплыва горячих божественных волн. Сердца мужчины и женщины, тесно прижатых друг к другу, бились в унисон.

— Нет! — с трудом выдохнула она, тщетно пытаясь высвободиться из сильных и жарких объятий. Голова Филиппа медленно клонилась вниз, приближаясь к разгоряченному женскому лицу, и вот его требовательные губы встретились с ее полуоткрытым ртом. Поцелуй был так горяч, что вызвал внутри нее мощнейший взрыв вожделения.

Все попытки Айрис сохранить остатки здравого смысла тут же смелись огромными волнами страсти, которые одна за другой накрыли все ее тело. Теперь она чувствовала только лихорадочный, давно не испытываемый голод — жгучую потребность отвечать на ласки бывшего возлюбленного. У Айрис закружилась голова, когда горячий язык Филиппа, преодолев барьер ее губ, с силой вошел внутрь, скользнув по острым, белоснежным зубам. Его руки блуждали по ее бедрам, посылая будоражащие импульсы и без того разгоряченному от желания телу. Фил резким движением прижал нежную, стройную фигурку еще крепче, старясь как бы вдавить ее в свой атлетический торс. Экстаз Айрис, казалось, приблизился к наивысшей точке, из груди вырвался стон наслаждения. Она подняла руки и крепко обхватила ими сильную мужскую шею. Пальцы окунулись в заросли темных курчавых волос.

— Айрис! — услышала она глубокий, прерывистый шепот.

Филипп оторвался от горячих губ и слегка коснулся ямки в нижней части шеи. Когда он поднимал руку, чтобы пройти по мягкому изгибу груди, его пальцы случайно задели твердый сосок, проступавший через тонкую ткань блузки. Это движение пронзило током все существо Айрис. Окружающий реальный мир перестал существовать. Вдруг сквозь головокружительный туман обжигающего восторга она уловила громкий, пронзительный свисток чайника, стоящего на плите. Этот звук, прорвавшись через океанскую толщу страсти и желания, вернул ее к действительности.

— Не обращай внимания! — повелительно произнес Филипп, почувствовав резкое движение женского тела в своих руках. Но магические волшебные чары, которыми он околдовал ее, уже рассеялись, и, все еще всхлипывая от нервного напряжения, Айрис наконец высвободилась из его объятий.