Пола Льюис - Рыжее солнышко

— Это самое разумное решение, — заверила ее Джесси.

— Сидни сказал, что мальчик действительно нужен ему, пока дядя Роб поправляется, а Эду так нужно быть кому-то полезным, особенно сейчас. Сидни все-таки оказался прав насчет тяжелой работы и твердой руки.

Джесси постаралась не разозлиться. Сидни, который, казалось, всегда был прав. Сидни, который так упорно работал, что никогда не приходил поиграть в бейсбол, потанцевать, посидеть у вечернего костра или поучаствовать в родео.

Родео, кстати, имело сокрушительный успех и понравилось как гостям, так и ковбоям.

Сидни был строг, хотя и невероятно терпелив с Эдом, так что мальчик просто каким-то чудом работал уже несколько недель, но у него никогда не находилось времени для нее.

«Вы самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел». Ха. Конечно, приятель, а еще можно сказать, что я самая непокорная женщина из всех, кого ты видел.

А это предложение Сидни поговорить с Джеком… Она не знала, что значит «поговорить», но результат был налицо уже на следующее утро. С тех пор Джек избегает ее, как чумную.

И все благодаря Сидни.

Из дома начали выходить другие гости, и Джесси закружил вихрь прощаний, объятий и обещаний поддерживать связь, которые, как она знала из своего опыта, никогда не выполнялись. Но дело было не в этом, а в том, как счастливы эти люди. Хоть на сей раз Сидни ошибся. Гостевое ранчо будет иметь успех.

— Не найдется ли в вашей жизни места для меня, Джесси?

— Мы с удовольствием приехали бы сюда еще раз.

— Я собираюсь приехать в следующем году в качестве самой выгодной гостьи.

Джесси нахмурилась, но затем заставила себя улыбнуться и быть любезной:

— Миссис Бингли, а разве вы не были самой выгодной гостьей в этом году?

— О нет, дорогая. Я никогда не думала, что мне так понравится отдых на ранчо. Чарльз — близкий друг нашей семьи. Это он настоял, чтобы я приехала, и я очень рада, что так и поступила.

— Я тоже, — искренне сказала Джесси, обнимая полную женщину, которая совершенно невероятным образом получила награду «Самой обещающей ковбойши этой недели».

Тем не менее Джесси чувствовала странную неудовлетворенность. Сколько же людей, которые отдыхали здесь в прошедшие несколько недель, на самом деле были выгодными гостями?

— Пока, Джесси!

— Я люблю тебя, Джесси, — произнес «Самый юный ковбой этой недели» — трехлетний Барни Битон.

А затем она осталась одна в пыли отъезжающего автобуса. У нее в распоряжении было полтора дня до прибытия следующей группы гостей.

Целых полтора дня бездействия. Как длительный тюремный срок.

Джесси почувствовала движение за спиной и повернулась, чтобы взглянуть на Сидни, стоявшего в тени большой террасы дома. Ее сердце екнуло.

— Что это происходит между вами и мужчинами?

— Простите?

— Молодые, старые, пьяные, трезвые — все у ваших ног.

— Ну, положим, не все. И вообще, я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Я только что слышал, как Барни признавался вам в любви.

Сидни спустился по ступенькам и остановился напротив нее под палящими лучами солнца Альберты.

Джесси засмеялась.

— Барни признается в любви постоянно. Он чувствует любовь ко мне, к своему пони, к облезлому коту и к супермороженому Германа со вкусом родео.

— Мороженое со вкусом родео? Звучит довольно жутко.

— Ну, вы-то можете не беспокоиться об этом. Его получают в награду только победители родео.

— Насколько я понимаю, каждый хотя бы раз выигрывает ваше родео?

— Верно. Выигрывает каждый. И все вместе прекрасно проводят время. Некоторые, конечно, питают отвращение к хорошему времяпрепровождению, но с этим уже ничего не поделаешь.

— Вот именно, — важно подтвердил он. — Некоторым просто необходимо идти своим собственным путем. И самое лучшее для других — оставить их в покое.

— Почему вы воспринимаете все мои слова как давление на вас, Сидни Эджертон?

— Вы говорите обо мне? — спросил он с наигранной наивностью.

Джесси заскрежетала зубами. Еще пять недель рядом с этим человеком, и она останется без зубов.

— Итак, чем вы награждали победителей родео на этой неделе? — спросил Сидни. — Самыми красными волосами? Веснушками? Самыми маленькими бикини?

— Ваши предположения нелепы, — надменно заявила ему Джесси.

— Самыми причудливыми носками? — выдохнул он.

— Вам кто-то сказал!

— Джесси, с тех пор как вы здесь, я буквально затерроризирован. Я слышу «Джесси тут» или «Джесси там» минимум дюжину раз в день.

Эти слова ей ужасно понравились.

— Может быть, иногда вам следует немного встряхнуться, — предложила ему девушка.

— Да, — сказал он сухо, — я где-то слышал, что землетрясение благотворно влияет на людей.

Теперь он сравнил ее с землетрясением! Она не в состоянии выносить этого мужчину. Он просто возмутителен.

Так почему же она, лежа без сна каждую ночь, постоянно думала о нем? Вспоминала, как его усы покалывали ее кожу, вспоминала прикосновения его языка к ее губам.

— Вы же не захотите остаться занудой на всю оставшуюся жизнь? — елейно произнесла Джесси.

— Занудой? — поперхнулся Сидни. — Занудой?

В яблочко, подумала она с удовлетворением.

— Именно занудой. Унылым, предсказуемым, осторожным. В вашей жизни нет никакой новизны, никакого разнообразия. Таким людям, как вы, я обычно ставлю диагноз — начальная стадия занудства.

Усилием воли он вернул былое хладнокровие.

— А что вы порекомендуете в качестве лекарства от этой ужасной болезни? — Он скользнул взглядом по ее щиколоткам. — Розовые носки в фиолетовый горошек?

— Это не причинило вреда… участникам состязаний.

— Ну, теперь у меня одна забота — как бы поучаствовать в ваших состязаниях. Что будет следующим этапом? Прыжки из чердачного окна? А что я получу в награду?

— Не исключено, что пару ярких носков. — Джесси не сразу нашлась что ответить.

Он громко расхохотался. Его зубы были поразительно белыми и ровными.

— Интересно, — сказал Сидни, снова становясь серьезным, — те красивые носки, которые на вас, тоже лекарство по вашим меркам?

— Да, — сказала Джесси. — Лекарство.

— Что? Вы больны? Не может быть, чтобы вы скучали, — только не вы!

— Да, я скучаю. По Анджеле, — сказала она — Разве вы не надеваете счастливые носки, когда вам грустно? — Она произнесла это шутливо, но в ее юморе слышался легкий оттенок печали.

— Ваша кузина — прекрасная женщина, — согласился он.

Глупо, конечно, но ее задело то, что Сидни понял, как прекрасна Анджела, но, казалось, не обнаружил ни одной положительной черты в ней самой.

— Ау, Джесси, не уходите, а лучше поплачьте на моей груди.

— Я не буду плакать, тем более на вашей груди, — заявила Джесси. Непослушная слеза скатилась по ее щеке. Она хотела прошмыгнуть мимо Сидни, но сильная рука удержала ее.