Ирен Беллоу - Душой и телом…

Зик выдержал секундную паузу, а потом удовлетворенно сказал:

— Отлично сработано.

У Пита вырвался смешок.

— Сколько лет прошло, прежде чем мне доверили готовить такой полет в одиночку!

По тону старого друга явно чувствовалось, что такая перспектива его как нельзя более устраивает. Губы Зика невольно дрогнули в усмешке.

— Кого из пилотов ты взял?

Пит назвал человека, репутация которого Зику была известна, и он одобрительно хмыкнул в трубку.

— Хорошо.

— Да. Не волнуйся, всё будет в лучшем виде, босс.

— Спасибо.

Зик повесил трубку.

Он забыл про крышку от банки из-под печенья, которая лежала на кухонном столе. Приладив ее на место, он повернулся к двери и увидел Челси, которая стояла на пороге и смотрела на него.

Она выглядела полусонной, волосы немного растрепались, щека слегка покраснела в том месте, где прижималась к валику дивана, а свитер и джинсы измялись. Зеленые глаза следили за ним с той сонной безмятежностью, от которой перед его мысленным взором начали рисоваться коттеджи на берегу океана, уик-энды, заполненные праздным времяпрепровождением, и любовное воркование дома. Его охватило острое сожаление, что она проснулась не от прикосновения его руки.

— Понятно, — сказала Челси хриплым голосом, отчетливо чеканя каждый слог, отчего охватившее его возбуждение лишь усилилось. — Нортам не нужны подачки.

Он представил Челси в тот момент, когда она передавала ему рубашку своего босса. Попробуй-ка еще раз, ангелочек. Но вслух ничего не сказал.

— Не совсем так, — ответил Зик. — Билли уже взял подачку. Я просто отдаю долг. — Его губы изогнулись в усмешке. — Неровен час, кому-нибудь из остальных ваших друзей деньги понадобятся.

Челси улыбнулась уголками губ, но улыбка вскоре исчезла, и она приняла задумчиво-серьезный вид.

— О’кей, господин хороший. Ваша взяла. Можете отдать долг. — Она потянулась, рукой растирая свою тонкую шею, пока он наблюдал за ней. — А с какой стати вы расхаживаете у меня на кухне?

— Вы не открыли дверь, когда я постучал. А ключ лежал в ящике для цветов.

— Гм. — Она откинула прядь волос, падавшую на лицо. — А почему вы меня не разбудили?

Прежде чем ответить, он перебрал в уме возможные варианты и в конце концов выбрал тот, который ему самому больше всего понравился.

— Я не знал, в каком вы будете настроении.

Она рассмеялась.

— Чего же вы от меня ждали?

— Ничего. Но теперь вы видели меня в самом что ни на есть неприглядном виде.

— Вот как? — Она не отвела, взгляда, но губы ее шевельнулись, и Зику показалось, что она собирается что-то сказать с искренностью, о которой он и не мечтал и которой не заслуживал, но она потупилась и снова повела рукой. — К тому же я сама проспала. Собиралась завести будильник, но до спальни так и не добралась.

— Я заметил.

— Да. Конечно, заметили. — Она вздохнула. — С вами, наверное, такого никогда не случается?

Уголок его губ дрогнул.

— Чего? Чтобы я так и не добрался до спальни?

— Да так, ничего, — пробормотала она. — Подождите пять минут, а я пока приму душ и мигом переоденусь. — Повернувшись, она вошла в спальню и захлопнула за собой дверь. Зик остался стоять, пристально глядя на закрытую дверь, пока не услышал, как в ванной зашумел душ.

Разыщи Билли, помоги ему уладить неприятности и снова займись борьбой с лесными пожарами, листовертками и стихийными бедствиями, сказал он себе. И забудь про Челси Коннорс, этого ангела во плоти, про ее музыку, про то, как она выглядит, едва проснувшись, и какова она из себя, пока на ней еще ничего не надето.

Повернувшись к кофемолке, он налил воды, насыпал кофе из стоящей рядом банки и подумал, не уйти ли ему без нее. Черт побери, здравая мысль, решил он. А главное — это, пожалуй, даст ему возможность уберечься от искушения и сосредоточиться на выполнении главной задачи.

Но черт бы его побрал, если на свете есть сила, которая смогла бы его заставить сделать это!

«Стартовый барьер», один из самых популярных баров в Саратоге, представлял собой со вкусом обставленное заведение, отличавшееся изысканностью освещения и насквозь пропитанное запахами, доносившимися из конюшен вокруг ипподрома. Когда они вошли, Челси полуобернулась к Зику, собираясь сказать, что в Саратоге наличие запаха, исходящего от лошадей, вопрос престижа. Но, бросив взгляд на его лицо, она осеклась.

Он вообще говорил очень мало с того момента, как, проснувшись, она обнаружила его у себя в квартире. Когда она вышла из спальни, одетая к вечеру, он, медленно и внимательно оглядев ее, вскинул бровь, что при всем желании нельзя было принять за одобрение.

— Пожалуй, Саратога-Спрингс — единственное место в мире, где нужно вырядиться в пух и прах, чтобы пошататься по дешевым кабакам.

Челси не нашлась, что ответить, а постигшее ее острое разочарование открыло ей глаза на мотивы, которыми она руководствовалась. В пестром сочетании разных слоев общества, которое являла собой Саратога, любой наряд, от лохмотьев до бархата, считался бы допустимым. Челси остановила выбор на фирменных джинсах в обтяжку и белой шелковой блузке. Две верхние пуговки она расстегнула, так как ей хотелось, чтобы Зик смотрел на нее так, как вчера вечером, когда целовал ее. Так, словно она была именно той женщиной, которую он желал.

Челси закрыла глаза, ощутив тепло его руки, когда он прикоснулся к ее спине, подталкивая к двум свободным табуретам у стойки бара. Равнодушное, корректное, сдержанное прикосновение, в котором не было ничего, кроме стремления показать, что она пришла не одна, на случай, если бы у кого-нибудь из заинтересованных завсегдатаев бара возникло искушение усомниться в этом. Во всех пяти барах, где они побывали, он держался с ней безупречно, сохраняя вежливую дистанцию. Не было никаких оснований предположить, что в этом баре он поведет себя иначе. Но, несмотря на доводы рассудка, по спине, бросая ее то в жар, то в холод, волнами побежали мурашки, властно возбуждая плоть и распаляя воображение.

Может, найдется человек, который возьмет куда больше того, что вы хотите ему дать, вспомнила Челси.

Или не возьмет то, что она хочет ему дать.

Она украдкой посмотрела на него — крепко посаженная шея, упрямо вздернутые плечи, мощные с длинными пальцами руки. Что, если наклониться к нему, повернуть к себе лицом и поцеловать? Почувствует ли она такую же страсть, как в прошлый раз? Или он молча отстранится, как у нее на квартире, а она так и останется холодной, неудовлетворенной, расстроенной и желающей закричать от недоумения и разочарования?

Его руки сжали край деревянной стойки, и, бросив мельком взгляд, Челси вдруг поняла, что он смотрит на нее.

Она отвернулась. Смутившись оттого, что он поймал на себе ее взгляд, она откинула прядь, падавшую на лицо, и, застегнув одну из пуговок блузки, стала ждать, когда бармен примет у них заказы. Может, тогда, если им повезет больше, чем до сих пор, удастся что-то разузнать про Билли.