Индия Грэй - Что готовит нам судьба

— Прости. Я бы так и сделала, если бы поезда ходили по ночам. И потом, мне хотелось дождаться новостей о Ральфе. Как он?

— По-прежнему. Состояние стабильное.

— Ох. — Она все-таки повернулась к Киту с выражением робкой надежды. — Это же хорошо?

Кит тяжело вздохнул, вспомнив, с какой настойчивостью Софи боролась за жизнь его отца. Он не хотел отнимать у нее эту надежду.

— Я не знаю. Может быть.

— А как себя чувствует Татьяна? И Джаспер?

— Спали, когда я уехал. Врачи дали Татьяне снотворное. — Кит не смог воздержаться от сарказма. — Джасперу оно не понадобилось.

— Боже мой. — Смех Софи показался ему чуть надтреснутым. — Он пробудет в отключке до полудня. Надеюсь, у медсестер найдется мегафон и ведро ледяной воды.

Кит не улыбнулся. Он стоял у дивана, задумчиво покачивая стакан с остатками бренди. Софи наблюдала за ним, едва дыша. Свет пламени заключил их двоих в интимный круг, непроницаемый для темноты остальной комнаты, замка и промороженного насквозь внешнего мира.

— Он совершенно раскис. Я знаю, что он много выпил, но…

— Узнаю брата Джаспера. — Софи присела на ручку кресла. — Он не умеет ничего скрывать и держать в себе. Это одна из черт, которые мне в нем нравятся больше всего.

— А меня такие черты раздражают, — жестко сказал Кит. — Он бился в истерике всю дорогу до больницы. Обливался слезами, как ребенок, и повторял, что не успел рассказать нам что-то очень важное.

«Черт бы тебя побрал, Джаспер!» — подумала Софи в отчаянии. Одно дело признаться семье в своей сексуальной ориентации, совсем другое — сыпать пьяными намеками, провоцируя родных отправиться за разъяснениями к ней.

— Он был очень расстроен, вот и все, — поторопилась она оправдать Джаспера. — Нет ничего стыдного в том, чтобы давать выход эмоциям. Я бы даже сказала, многие люди считают это естественным. Джаспер видел, как его отец упал и перестал дышать…

— Даже если так, это только начало. Если мой брат не способен держать себя в руках уже сейчас…

— Что ты имеешь в виду?

— На врачебном языке «стабильность» отнюдь не означает, что Ральф находится на пути к выздоровлению. — Кит отошел к камину и уставился на пламя. — Его мозг долго оставался без кислорода. Я думаю, что в ближайшие несколько дней Джасперу придется пережить его смерть.

— Так скоро?

Невыразительный тон Кита запустил тревожные сирены где-то в глубинах ее мозга. «Сейчас он прикажет мне сматывать удочки поскорее, — подумала Софи. — До того, как Джаспер вернется».

— Думаю, да. Если я прав, у него будет достаточно поводов для переживаний и без разрыва с любимой девушкой.

Софи, приготовившаяся принять удар с гордо поднятой головой, озадаченно заморгала.

— Я не понимаю. Ты же сам велел мне уехать…

Кит повернулся посмотреть на нее. Отблески огня позолотили его скулы и создали видимость тепла в серебристых глазах.

— А теперь я прошу тебя остаться, — промурлыкал он с ироничной улыбкой. — Боюсь, в связи с изменением сценария твой ангажемент в роли заботливой подружки Джаспера несколько затянется.

Старший из братьев Фицрой был человеком действия. Он привык отдавать приказы и видеть, что они исполняются, решать, что должно быть сделано, и делать это. Поэтому несколько дней, проведенные в попытках продраться через бюрократический лес вокруг Элнбурга, истощили его терпение до предела.

Большую часть времени Кит проводил в библиотеке. Огромное окно эркера выходило на пляж — в такую погоду море, небо и песок смотрелись как упражнение в оттенках серого кисти художника Марка Ротко. В сравнении с этим пейзажем комната казалась теплой и уютной.

Закончив очередной сеанс телефонных препирательств с налоговой службой, Кит скользнул взглядом вдоль пляжа в подсознательной надежде снова увидеть маленькую фигурку с растрепанными ветром яркими волосами, из-за которой ему было так трудно сосредоточиться на делах вчера. Но сегодня широкий полумесяц песка мог предложить ему только парочку незнакомцев, гуляющих с собаками. Кит отвернулся, испытывая одновременно облегчение и досаду.

За три дня, прошедшие с момента, когда у Ральфа случился инфаркт, жизнь в Элнбурге вошла в определенного рода колею. Каждое утро Кит отвозил Джаспера и Татьяну в частную клинику в Ньюкасле, куда перевели старого графа. Они целыми днями просиживали у его постели, хотя Ральф оставался без сознания и не замечал их присутствия. Кит в больнице не задерживался. Выслушивал отчет врачей и возвращался в Элнбург, чтобы всеми силами избегать встреч с Софи, с головой закопавшись в горы просроченных счетов, жалоб арендаторов и смет необходимых замку ремонтных работ.

Он был почти уверен, что его хлопоты напрасны. Натыкаясь на очередное напоминание о задолженности от поставщика вин Ральфа или дизайнера интерьеров Татьяны, Кит часто вспоминал слова отца: «Я не намерен умирать». Теперь он был при смерти, и его необъяснимое нежелание признавать существование британского налогового законодательства, скорее всего, будет стоить семье фамильного гнезда.

Кит постоял у стола, опершись на него руками и наклонив голову. Как будто действительно готовился противостоять лавине злости, горечи и обиды на нелепость всего происходящего, которая грозила похоронить его под собой.

«Нет ничего стыдного в том, чтобы давать выход эмоциям. Многие люди считают это естественным».

Вспомнив голос и слова Софи, Кит выпрямился с прерывистым вздохом. В последние дни это происходило с ним с пугающей регулярностью: он снова и снова проигрывал в голове разговоры с ней, думал над тем, что она сказала, гадал, что она могла бы сказать на другие темы.

Кита смущало осознание, что во многих случаях Софи рассуждала весьма разумно. Ему было бы легче списать ее со счетов как пустышку — приятную глазу похотливую актриску с примитивными эмоциями и ветром в голове. Но вместо этого он ловил себя на том, что ему все сильнее хочется снова поговорить с ней.

А с кем еще? Джаспер либо пил, либо страдал от похмелья. Татьяна была… как бы сказать помягче, Татьяной. Софи оставалась единственным человеком, который еще не упустил нить событий. Потому что смотрела на них со стороны, как и он сам.

Софи снилось, что какие-то люди рвут ее на части. Она свернулась клубком, прижала колени к груди, стараясь удержать зарождающуюся где-то глубоко внутри боль и призывая на помощь Кита. Только его большие, сильные руки могли спасти ее и остановить кровопролитие.

Проснувшись, она увидела тонкий луч света, пробравшийся в комнату через зазор между занавесками. Все тело затекло от холода и неудобной позы, в которой она спала, но, как только Софи вытянула ноги, спазм знакомой боли в животе заставил ее застонать от досады.