Дейзи Миллер - Пока живу, надеюсь...

— Значит, не оправдала?

— Ну что ж, если я не прав, — Никос криво усмехнулся, — сделай милость, разубеди меня. Расскажи поподробнее про эту свою невинную и безобидную выдумку!

Дженнифер побледнела и, помолчав, ответила:

— Дело в том, что у Роберта был роман. Очередной. — Она вздохнула. — А в тот день Кэтти положили в больницу, и Роузмари никак не могла разыскать Роберта. Она жутко нервничала, а я догадывалась, где он может быть. Ходили слухи, что этот негодяй всех своих подружек возит в одну и ту же гостиницу!

— Подожди-подожди, не хочешь ли ты сказать, что все, кроме твоей сестры, знали о похождениях Роберта и ты решила пощадить ее чувства?

— А почему нет? — Дженнифер с вызовом подняла подбородок, с ужасом думая о том, что для Никоса это не служит оправданием лжи, пусть даже безобидной. — Что в этом плохого?

— Ничего. Напротив, это похвально. Ты — превосходная сестра! — с издевкой заметил он. — А может, ты заботилась не только о ней?

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась она.

— Может, ты хотела покрыть Добсона?

На миг онемев от возмущения, Дженнифер метнула на него убийственный взгляд. Нет, ну надо же додуматься до такой нелепицы! Отец всегда говорил, что они — что бы ни случилось — не должны вмешиваться в семейную жизнь Роузмари. Вот поэтому Дженнифер и хотела сохранить все в тайне.

— Что за чушь! При чем тут Роберт? Я думала только о сестре и малышке Кэтти. Бедняжка весь день плакала и спрашивала, где же ее папа.

— Однако мне пришлось долго ждать, пока ты вышла с Робертом из гостиницы, — с язвительной усмешкой парировал Никос.

— Сначала я позвонила снизу ему в номер, но там никто не снимал трубку, — вспыхнув от оскорбительного намека и с трудом сдерживаясь, объяснила Дженнифер. — Потом заглянула в бар и ресторан, но его нигде не было. Мне не хотелось подниматься к нему в номер, и я решила дождаться его в холле. Но в конце концов мне это надоело. Я потихоньку проскользнула мимо администратора в лифт и постучала к нему в номер.

Никос с изумлением выслушал ее объяснения. Он и верил, и не верил ей в одно и то же время. Дженнифер говорила искренне и не видела в своем поведении ничего предосудительного. Никос мог бы еще поверить, что, узнав о том, что Добсон изменяет ее сестре, она сочла нужным это скрыть. Но заставить его поверить в то, что она закрывала глаза на его проделки постоянно, да еще и унижалась до того, чтобы выслеживать его в номерах, где он резвился со своими подружками, это уже слишком! Но коль скоро Дженнифер считает это в порядке вещей, значит, сознательно выступала в роли соучастницы, а скрывая правду от семьи, тем самым защищала негодяя от заслуженного наказания!

— Почему бы тебе не сказать мне всю правду? — прищурив глаза, тихо спросил он.

— Какую еще правду? — Дженнифер округлила глаза. — Я тебе все сказала.

— Нет, не все! — Никос скривил губы в ухмылке и, выдержав паузу, ледяным тоном констатировал: — Признайся, ведь ты была влюблена в Роберта Добсона!

Услышав столь абсурдное обвинение, Дженнифер на миг утратила дар речи.

— Ты это серьезно?!

— Абсолютно. Только такой вывод напрашивается из твоего душещипательного повествования. — Никос потемнел от гнева. — Все, с меня хватит! Пойду лучше в баню, пока ты меня не свела с ума своими россказнями. — И он выскочил из спальни, грохнув дверью.

Баня! Дженнифер припомнила большую каменную постройку с куполом в глубине двора: она сразу узнала в ней баню (Роузмари уговаривала ее непременно посетить турецкие бани, уверяя, что без этого нельзя составить полного впечатления о Кипре), но решила, что ей никто не пользуется.

«Признайся, ведь ты была влюблена в Роберта Добсона!» Дженнифер душила обида. Значит, она правильно сделала, что не рассказала Никосу о домогательствах Роберта! Он бы наверняка счел это лишним доказательством своей правоты.

Как же он мог три года ходить с камнем за пазухой! Видел, как они с Робертом выходили из отеля, решил, что она его обманывает, и ни словом об этом не обмолвился. Потом она проводила Никоса в аэропорт — и все! С тех пор от него ни слуху ни духу. Неужели он вычеркнул ее из своей жизни только из-за этой маленькой лжи? Дженнифер чуть не захлебнулась от гнева. Он что, так и не понял, что у нее не было выбора?!

Если Никос думает, что после таких оскорблений она позволит ему спокойно расслабляться в бане, он жестоко ошибается! Дженнифер накинула халат и выскочила из спальни. Выйдя во двор, она решительным шагом направилась к бане и, распахнув дверь, вошла в комнату, одновременно раздевалку и душевую. Судя по туалетным принадлежностям и развешанным тут и там махровым полотенцам, баней активно пользуются. Сняв халат и ночную сорочку, Дженнифер завернулась в полотенце и, отворив дверь, оказалась в массажной. Распахнув следующую дверь, она вошла в саму баню и, ахнув от восхищения, замерла на пороге.

Сводчатая крыша покоилась на мраморных колоннах, сквозь витражные вставки в куполе струился мягкий утренний свет. Стены были выложены старинными изразцами, в пол в передней части зала были вмонтированы мраморные резервуары, где, журча, постоянно сменялась вода; в центре возвышалась ступенчатая платформа, а за ней мраморная лесенка вела в бассейн.

Заметив на темно-зеленом бортике бассейна белое полотенце, Дженнифер подошла поближе и увидела, как из воды вынырнул Никос и, подплыв к лесенке, вылез и наклонился за полотенцем. Не замечая ее присутствия, он стоял во всем великолепии — прекрасный, как античная статуя, — и обтирался полотенцем.

Затаив дыхание, Дженнифер смотрела на него, не в силах отвести глаз, и щеки у нее порозовели от возбуждения.

— Никос… — тихо окликнула его она, запоздало коря себя за дурацкую затею.

— Что ты здесь делаешь? — вздрогнув от неожиданности, сердитым тоном спросил он и обвязал бедра полотенцем.

Дженнифер показалось, что ноги у нее стали ватными, и она поскорее опустилась на теплый мрамор.

— Хотела поговорить, — промямлила она. — И объясниться.

— А что за срочность? — пробурчал Никос.

— Да, я солгала тебе тогда, — устало призналась она. — Но я хочу, чтобы ты понял, почему я так поступила. — Дженнифер вдруг стало зябко, и она обхватила себя руками. — Когда я впервые увидела Роберта с другой женщиной, мне было пятнадцать. Я сразу же рассказала обо всем отцу, но он дал мне понять, что не желает ничего об этом знать. И вообще… он на меня рассердился…

— На тебя? — Никос подошел поближе. — А ты-то тут при чем? На тебя-то за что сердиться?

— Понимаешь, в то время отец доверял Роберту. Он уже отписал им с Роузмари дом и постепенно передавал Роберту бразды правления в «Кросби-тур».

— Понятно. — Никос кивнул и сел рядом. — Твой отец не хотел раскачивать лодку.