Изобел Чейс - Апельсиновая ночь

Из самолета гроза смотрелась восхитительно. Все небо озарялось мощными вспышками света, самые пугающие из них освещали крылья летящей машины. Карен сквозь иллюминатор попыталась разглядеть Испанию, лежащую где-то внизу. Ей сказали, что такие грозы — обычное явление для центральной части этой страны, но сама она никогда ничего подобного не видела, а потому была скорее поражена, чем напугана.

Карен повернулась к своему маленькому сыну Тимоти.

— Как тебе полет? — спросила она.

Тимоти, как всегда, очень серьезно задумался над вопросом. Он редко улыбался и еще реже говорил, не взвесив каждое слово.

— Нормально, — сказал он наконец. — Но лучше бы сейчас был день.

— Намного лучше! — охотно согласилась Карен. — Нам придется провести ночь в Гибралтаре. А завтра мы отправимся в Севилью.

Мальчик кивнул.

— Расскажи еще раз о доме, — попросил он. — Мне очень интересно!

Еще бы! Карен подумала о последних двух годах, проведенных в полуподвальной квартирке в Пимлико, где вода текла по стенам и холод пронизывал здание насквозь.

— Это замечательный дом, — начала она. — Его белые стены увиты плющом, а на всех окнах кованые решетки. Полы из мрамора, и у каждого из нас будет своя спальня. Сверху у него плоская крыша, на которой можно сушить белье.

— И спать, когда будет жарко, — подсказал Тимоти.

— Возможно, — неуверенно проговорила Карен. — Все будет зависеть от комаров. Ты же не хочешь быть съеденным заживо?

— У меня будет москитная сетка, — твердо сказал Тимоти. — Так что никакие комары мне не страшны!

Карен Бредфорд рано вышла замуж. Ее муж Уильям владел чайной плантацией на Цейлоне. Знакомство состоялось, когда он приехал в Англию в отпуск. Карен никогда не бывала на Цейлоне, и, видимо, ей было не суждено его увидеть, потому что ее муж погиб через три месяца после свадьбы. Карен пришлось в меру своих сил справляться самостоятельно. Она была на втором месяце беременности и не имела никаких планов на будущее.

Разумеется, ей полагалась страховка. Но прошла неделя, даже две, прежде чем она смогла думать об этом, а затем два с половиной года тревожного ожидания, пока дело наконец дошло до суда. Уильям погиб в автокатастрофе, и, вполне естественно, какую-то компенсацию она должна была получить. Но никого не волновало, как ей жить все это время.

Карен занялась изучением языков. Возможность для этого была, да и ничего другого не оставалось. Тимоти должен был появиться на свет, и начать работать в ближайшую пару месяцев не представлялось возможным. Карен отправилась в Управление по оказанию государственного вспомоществования. Там с ней были очень любезны и внимательны, но денег, что ей давали, хватало лишь на очень скромную жизнь. Наконец наступило время, когда Карен поняла: все это может пагубно отразиться на Тимоти. И тогда она обратилась по объявлению в одну компанию, занимающуюся импортом и экспортом, где нужен был квалифицированный переводчик. Это случилось десять лет назад, и с тех пор Карен так там и работала.

Наконец дело о выплате компенсации за смерть Уильяма дошло до суда, но она предпочла бы совсем не вспоминать тот ужасный день. Никто не сомневался, что платить придется. Оставался единственный вопрос: какую именно сумму? А это, видимо, зависело от стройности ее ног и соблазнительности прически. Ей казалось, что выглядела она соответственно случаю. Но адвокат был в ужасе.

— Не могли бы вы сделать что-нибудь, чтобы выглядеть не так вызывающе? — безнадежно попросил он Карен.

Но она не видела в этом необходимости. И только из заключительного слова поняла, что сумма компенсации была значительно снижена ввиду высокой вероятности ее повторного замужества. Более того, деньги должны были выплачиваться малыми суммами, чтобы она якобы не потеряла голову и не потратила все сразу.

— Скажите им, что я не нуждаюсь в этих крохотных подачках для своих личных нужд, мне нужны деньги на образование сына, — в бессильной ярости втолковывала она адвокату.

В конце концов это требование было удовлетворено, и она никогда не пожалела о своем решении. Память об Уильяме была ей очень дорога, ее невозможно было оценить никакими деньгами. Но Карен неприятно удивил тот факт, что они вообразили, будто она продолжала жить те два с половиной года, как ни в чем не бывало. Как можно жить, если не можешь дышать?

Стюардесса принесла Тимоти конфет.

— Мы поднимаемся над грозой, — сообщила она. — Положи конфетку за щеку — и не будет закладывать уши.

Тимоти очень серьезно развернул леденец.

— У меня есть анкета, — гордо сказал он стюардессе. — Мне дала его авиакомпания. Вы не попросите капитана заполнить ее для меня?

— Если капитан не очень занят, — сказала стюардесса и взяла бланк.

— Это не помешает капитану? — с тревогой спросила Карен.

Стюардесса рассмеялась:

— Он привык. Такие анкеты обычно раздают всем детям.

Босс Карен был очень похож на Альберта Эйнштейна. Волосы у него торчали в разные стороны, обрамляя румяное подвижное лицо. Его интересовало все, что ввозилось или вывозилось через его агентство, но главной его страстью были апельсины.

— Я люблю смотреть, как выращивают апельсины, — не раз говорил он. — Но теперь до Испании мне, видимо, не добраться — слишком трудная дорога.

В то время Карен и предположить не могла, что «добираться» до Испании придется именно ей и, более того, прожить там какое-то время. Ей предстояло заниматься переводами важных документов, но не на английский, как обычно, а, наоборот, с английского на испанский. Предполагалось, что это поможет избежать многих сложностей при перевозке товаров из одной страны в другую.

Все началось несколько недель назад. Ее босс вошел к ней в кабинет с милейшей улыбкой, ткнул в нее пальцем и прогремел:

— Вы никогда не угадаете, что случилось!

— Никогда! — согласилась она невозмутимо.

— Они опять по ошибке отправили не то! Нам не нужны сладкие апельсины! Мы ведь хотели получить джем!

— Разумеется, — согласилась она, подавив улыбку.

— В моем письме все было сказано совершенно ясно! — продолжал бушевать босс. — Но среди них не нашлось человека, прилично знающего английский, чтобы понять, о чем идет речь в контракте.

— Может быть, мне следовало перевести контракт на испанский, прежде чем отправлять его? — спросила она, охваченная неприятным предчувствием.

— Нет, нет! Ради святого Петра! Нет! У них там уже есть переводчик! Разве это ваша вина, что он не знает ни английского языка, ни испанского?

— А на каком же языке он говорит? — решилась спросить Карен.

— Откуда я знаю? Меня это больше не интересует, потому что именно сейчас он возвращается к себе домой, в Гибралтар. У него нашлась работа получше!