Оливия Гейтс - Приказано жениться

– Глори…

Она проигнорировала его мольбу. Казалось, ей было больно слышать его голос.

– Я притворюсь, что мы по-прежнему вместе, поэтому никто ни о чем не догадается, а через год ты всем объявишь, что мы расстались. До тех пор всякий раз, когда будет нужно, чтобы я появилась вместе с тобой на каком-то мероприятии, просто звони мне. Если я не буду в командировке, то исполню роль, которую согласилась играть.

Винченцо вскочил, опустился на колени перед Глори и обхватил руками ее красивую голову. Она подняла глаза и одарила его обиженным взглядом.

– Все, что ты наговорила, безосновательно, – заявил он. – Я не устал. Я скорее устану дышать, чем устану от тебя.

Ее глаза покраснели, а губы подрагивали.

– Н-не надо так говорить… Ты и сам в это не веришь. Давай не будем повторять то, что уже было.

– Я сказал, что ты мне надоела, один-единственный раз, в тот день, когда изгнал тебя из своей жизни. Это была ложь. Я любил… Я люблю тебя. Я никогда не любил никого, кроме тебя. Никто кроме тебя не был мне так дорог.

По щекам Глори струились слезы.

– О боже, Винченцо… Я не могу… Я не…

– Ты должна мне поверить. – Он притянул женщину к себе и страстно поцеловал в губы, а потом отстранился и внимательно посмотрел на ее ошеломленное лицо. – Но ты сказала, что понимаешь, о чем я думал в прошлом. Ты хочешь сказать, что понимаешь, почему я тебя бросил?

Она с трудом кивнула:

– Ты узнал о преступлениях моего отца и брата и решил, что я их сообщница?

– Намного хуже.

Глори широко раскрыла глаза:

– Что может быть хуже?

И наконец Винченцо ей признался. Во всем. Однако о разговоре с Брэндоном он умолчал.

К тому времени, когда Винченцо закончил, Глори сидела как замороженная. Даже слезы перестали течь по ее щекам. Она не дышала.

Казалось, прошел целый час, прежде чем она пробормотала:

– Результаты твоих исследований украли, а моя мать… Она рассказала тебе… Она…

Глори не смогла договорить. У нее сдавило горло, словно туда натолкали битого стекла. Вид у нее был до того тоскливый, что Винченцо стало тошно.

– Сейчас я убежден, что тебя вынуждали так поступать. Я уверен, что ты ни в чем не виновата. Кстати, и к последней утечке информации ты не имеешь никакого отношения.

Она испуганно переспросила:

– Какая последняя утечка?

Чувствуя себя так, словно выплевывает острые бритвы, Винченцо произнес:

– Совершенно секретные данные о моих нынешних международных переговорах. Я узнал об этом из досье, полученного сегодня из агентства безопасности. Вся информация передавалась исключительно с твоего телефона и компьютера.

Глори содрогнулась так, словно Винченцо в нее выстрелил.

Он схватил ее за плечи, умоляя:

– Я больше не могу об этом думать, Глори, и не буду. Пожалуйста, расскажи правду, и я улажу все проблемы. На этот раз я на твоей стороне. Так будет всегда, несмотря ни на что.

Глори начала качать головой, обхватив ее руками, словно боялась, что та лопнет.

– Любовь моя, пожалуйста, поверь мне. Позволь помочь…

Ее внезапный крик заставил Винченцо замолчать. Глори вскочила на ноги. Через секунду она бросилась вон из спальни и вылетела из пентхауса.

Винченцо побежал за ней следом, но ее и след простыл.

Глори пристально смотрела на женщину, которая, как она считала, любила ее больше собственной жизни. На женщину, чье предательство сломало ее судьбу.

Мать молча плакала, с мольбой глядя на Глори.

Чего же она ждет от дочери? Понимания? Прощения? Разве может Глори понять и простить, если ее душа выжжена? Матери удалось разрушить все. Глори не испытывала ничего, кроме шока и разочарования. Удивительно, как еще у нее не разорвалось сердце. Она едва держалась на ногах.

– Ты должна узнать все до конца, дорогая, – выдавила Гленда Монаган.

Так это еще не конец? Глори не желала больше ничего слышать. Она должна выбраться отсюда и скрыться или вообще исчезнуть.

Вырвавшись из объятий умоляющей о пощаде матери, она снова побежала.

Выскочив на улицу, она понеслась вперед.

Но невозможно убежать от собственных мыслей.

Все оказалось гораздо хуже, чем в ее наиболее пессимистичных прогнозах. Но одна мысль была тяжелее остальных.

Винченцо, подозревая ее в измене, был отнюдь не жесток с ней. Он имел полное право сообщить обо всем полиции. Но не сделал этого. Почему?

Ответ прост: он действительно ее любил.

Винченцо так сильно ее любил, что даже неоспоримые доказательства ее предательства не заставили его принять ответные меры. Он лишь пытался защититься, разорвав с ней отношения. Но Глори не оставила его в покое, поэтому он оттолкнул ее от себя самым, как ему казалось, безболезненным способом. Он наврал, что быстро найдет ей замену, поскольку не сомневался, что Глори ничего к нему не испытывает, а просто им манипулирует.

А она-то всегда думала, что, получив ответы на свои вопросы, забудет о страданиях, преследовавших ее целых шесть лет. По правде говоря, Глори недоумевала, как ей удалось пережить прошедшие годы.

Отчаяние и напряжение доконали ее, когда она окончательно осознала масштаб того, что произошло.

– Глори!

Винченцо. Он нашел ее. Его отчаянный призыв вкупе с горем и страхом разрывал ей душу. У нее словно открылось второе дыхание, и она побежала еще быстрее.

Нельзя останавливаться. Нельзя позволить ему остановить ее.

Не сейчас, когда Глори наконец поняла, что он всегда ее любил. Не теперь, когда она уверена, что они никогда не будут вместе.

Винченцо подъехал к дому семьи Монаган в тот момент, когда из него выбежала Глори. Было очевидно, что разговор с матерью ее доконал.

Человек, находящийся в здравом рассудке, просто догнал бы Глори. Но отчаявшийся Винченцо позвал ее по имени, и ему осталось лишь наблюдать, как она побежала быстрее и стала на ходу ловить такси.

Он все-таки ее догнал и остановил, когда она открывала дверцу машины.

Он обнял Глори так, словно она была самым дорогим, что осталось в его жизни:

– Глори, пожалуйста, давай поговорим. Она слабо оттолкнула его:

– Разговаривать не о чем, Винченцо. Просто забудь о моем существовании. И кстати, если ситуация позволяет, сообщи обо мне и о моих родных полиции.

Прежде чем Винченцо успел произнести хотя бы слово, Глори высвободилась из его объятий и уселась в такси.

Сначала ему хотелось вытащить ее из машины, отнести на руках домой и сказать, что он больше никогда ее не отпустит.

Однако Винченцо этого не сделал, понимая, что бессмысленно удерживать Глори, не выполнив еще одной миссии. Следовало снова поговорить с ее матерью. Он должен был раз и навсегда избавить Глори от подозрений и обвинений.

Такси уехало. Нервы Винченцо были на пределе, когда он повернулся и пошел к дому Монаганов.