Дарси Блейк - Верю, надеюсь, люблю…

Комната Марни располагалась справа от ее собственной, и она открыла ее, отполировала старинный дубовый гардероб и комод так, что видела в них свое отражение, поставила на подоконник большую вазу золотых хризантем. Она даже сшила новые занавески из пестрой цветастой материи со склада. Для этого ей пришлось попросить у своего нанимателя ключ, но он был настолько доволен ее намерением, что не поленился прийти и заглянуть в комнату Марни. Его «очень мило, мисс Стейси» стало наивысшей похвалой.

Лу провела руками по занавескам, чтобы выровнять их складки, и отступила назад, чтобы обозреть результат своих трудов. Да, удовлетворенно увидела она, золотые цветы в вазе подчеркнули горчичные оттенки в цветочном узоре ярких занавесок, и результат оказался очень радостным и приятным.

Бант принес столик и стул из комнаты старой няни, и Лу перекрасила их на веранде. Белая эмаль придала комнате оттенок изящной женственности. Даже Бант был поражен, хотя, как правило, не обращал внимания на подобные мелочи.

— Господи, комната стала совсем другая, Лу! Ты и правда здорово постаралась. Надо принести или передвинуть что-нибудь еще?

— Нет, спасибо, Бант. Кажется, все сделано, — ответила она довольно.

Они с Бантом стали теперь настоящими друзьями, и она рассчитывала на него и на Эндрю во всех планах, которые строила. Они были добрыми и внимательными ребятами, хотя никогда не могли устоять перед соблазном поддразнить ее при каждом удобном случае или «сделать из нее посмешище», как неизящно выразился Джим. Они рассказывали ей о своих проблемах, читали письма от родителей и подружек, а Бант даже как-то негодующе признался ей, что его настоящее имя — Бертран, и взял с нее клятву, что она никому не расскажет!

В пятницу утром она слышала, как еще до рассвета от дома отъехала большая машина, чтобы встретить в Нандойе поезд — тот же самый поезд, что привез ее сюда. Когда был съеден завтрак, запакованы сандвичи, и работники ушли до вечера, Лу навела последний лоск в доме и начала приготовление ланча для приезжающих, накрыв большой кедровый обеденный стол. Когда около полудня у дома остановилась машина, Лу поспешно вытерла руки, сняла передник, пробежала вокруг дома по верандам и робко спустилась по ступеням главного входа.

Стив помогал выйти из машины маленькой пожилой женщине.

— Так вы и есть та самая Лу! Я много о вас слышала, моя милая, и так рада, что вы живете здесь. Я уверена, что мы станем добрыми друзьями! Я слышала, что вы сделали немало чудесных приготовлений к моему приезду. Ох, так приятно вернуться, но так утомительно ехать этим ночным поездом…

Руку Лу сжали теплые полные пальцы, и она посмотрела в морщинистое желтоватое лицо с веселыми карими глазами, которые хитро и проницательно поблескивали. Волосы Марни, пронизанные сединой, были когда-то черными, и она носила их, закрутив в большой пучок на затылке. Она была полная и внешне простоватая, и так и светилась дружелюбием и терпимостью. Настроение Лу сразу поднялось. Неудивительно, что Стивен Брайент говорил о своей няне с такой любовью! Эта материнская теплота и сердечность тронут даже камень.

Марни опять повторила имя Лу, так непринужденно, как будто знала ее всю жизнь, и Лу поняла, что они действительно будут друзьями.

— Лу, возьмите, пожалуйста, эту торбочку и плед, а я возьму эти свертки — здесь кое-какие мелочи для парнишек — а Стив принесет мои чемоданы, да, дорогой?

Поднимаясь следом за Марни по ступенькам, Лу безумно хотелось захихикать над тем, как послушно «дорогой» поднял один чемодан, засунул второй, поменьше, под мышку и опередил их, чтобы открыть дверь перед своей старой нянюшкой. Когда он ввел ее в комнату, Марни резко остановилась, минуту обозревая свои владения в полном молчании.

— Ой, милая! Как все изменилось! Прямо-таки Версаль! — Она повернулась к Лу и импульсивно обняла ее со слезами на глазах. Какие-то свертки упали на пол. — Я теперь буду чувствовать себя здесь просто королевой! Такие красивые занавески, и белая мебель, и цветы! — Ее глаза с удовольствием останавливались на каждой детали, не упустив ничего. Лу продолжала стоять с порозовевшими от удовольствия щеками.

Стивен Брайент подобрал с пола упавшие свертки, небрежно швырнул их на постель и протянул:

— Когда вы обе закончите ахать, я хотел бы перекусить. Я сказал Расти, что встречусь с ним в загонах около двух. Пойду переоденусь, пока ланч не на столе. — Проходя мимо Лу, он чуть насмешливо поднял бровь и кивнул, указывая на зачарованное лицо Марни, и Лу поняла, что в душе он не меньше ее доволен тем, что ее тщательно продуманная встреча старой леди оценена той по достоинству.

Наступила очередь ланча. Лу оставила Марни разбирать вещи и отправилась сервировать стол. Она принесла поднос и поставила тарелки и блюда с едой на столе в гостиной, а потом вернулась на кухню, сняла крышку со своей тарелки, которая стояла у плиты, и тоже начала есть. Лу изрядно проголодалась, потому что с раннего утра у нее свободной минутки не было. И это тушеное мясо оказалось почти идеальным. Она вдруг остановилась. Шаги? Да. Тяжелые, решительные шаги — шаги, которые заставляли сильнее биться ее сердце и замирать душу.

Стивен Брайент навис над ней. Ровным, невыразительным голосом он скомандовал:

— Мисс Стейси, будьте добры принести свой прибор и тарелку и присоединиться к нам с Марни в доме. И в будущем попрошу вас всегда есть с нами.

— Но, мистер Брайент, я всегда ем здесь, и меня такой порядок вполне устраивает Возвращение Марни вовсе не причина, чтобы я вторгалась к вам…

На этом разговор был закончен. Две большие руки коснулись ее плеч и, подняв со стула, нетерпеливо встряхнули. Когда ее глаза снова сфокусировались, она увидела, что на нее устремлен взбешенный взгляд серых глаз. Он проговорил:

— Вы сделаете так, как я сказал, слышите? Черт побери, почему вы вечно себя принижаете? Как, по-вашему, мы себя чувствуем, сидя там вдвоем, когда вы забиваетесь сюда? Как, по-вашему, чувствовал себя я? Я бы с радостью пригласил вас и раньше, но я был один, и это показалось бы неприличным. И прекратите смотреть на меня так, будто я чудовище какое-то. Я вас не съем, Марни за этим проследит. — Теперь он, кажется, заговорил саркастически. — Принесите свою тарелку сейчас же! — гаркнул он. Лу взяла ее и послушно пошла за ним.

Она была совершенно ошарашена и не могла ни о чем думать, только поставила тарелку, села напротив Марни и начала есть, чисто автоматически. Вкуса пищи она от волнения не ощущала, и с тем же успехом могла бы жевать солому.

Марни подняла голову и одобрительно улыбнулась:

— Вот и хорошо, милочка. Гораздо приятнее, когда мы все вместе — как настоящая семья. Очень вкусное мясо, правда?