Анастасия Эльберг - Нити судьбы

Тем не менее, Изольда не выходила у меня из головы всю ночь. Мне казалось, что она навестила меня даже во сне. Как я ни старался отвлечься, у меня ничего не получалось. Анна заметила, что со мной что-то не так, но, надо отдать ей должное, не стала допытываться от меня каких-то признаний. Единственным вопросом, который она задала, был вопрос «что это на меня нашло, и откуда у меня берутся силы после бессонной ночи?».

Что я мог ей ответить, если и сам не мог разобраться во всем этом? Рассказывать всю историю, от начала до конца, было бы не только долго, но и глупо, потому что часть этой истории прозвучала бы как бред сумасшедшего. Говорить о том, что временами я неосознанно вижу на ее месте другую женщину, когда занимаюсь с ней любовью, не хотелось. И уж тем более не хотелось говорить о том, что при мысли об Изольде все мои мысли и ощущения спутывались в дикий клубок, распутать который было невозможно, так как я не знал, откуда начинать. Я пожал плечами и промолчал, подумав о том, что в тот момент хотел бы видеть на месте Анны Ванессу. Порой она понимала больше, чем следовало, но она была единственной женщиной в этом мире, с которой я мог быть честным.

Когда до Треверберга оставалась пара часов пути, Стивен вернулся из мира снов. Он был явно смущен тем фактом, что проспал так долго, и осведомился, не скучал ли я.

— Ну что вы, господин Брэдфилд. Вовсе нет. Мне приходилось отправляться в одиночестве в более дальние поездки. Как говорится, человек, которому скучно с самим собой, производит не очень хорошее впечатление.

— Что вы думаете по поводу… раннего завтрака? Лично я не отказался бы от чашечки кофе, да и от чего-нибудь съестного тоже.

При мысли о том, что в округе можно найти только заведения с фастфудом в меню, аппетит у меня пропал сразу же, а идею с чашкой кофе я воспринял с воодушевлением. Мы остановились возле первого придорожного кафе и заняли один из столиков на веранде. На улице было прохладно, но внутри запрещали курить, а Стивен после нескольких часов вынужденной никотиновой диеты (он не курил в машине) красноречиво теребил сигаретную пачку. Я не отказался от предложенной сигареты, и некоторое время мы сидели молча, после чего нам принесли заказ: две чашки кофе и одну порцию странной субстанции, которую обычно подают в заведениях вроде «Макдональдса» — и к которой вряд ли применимо слово «пища».

Стивен обрадовался появлению странной субстанции и тут же принялся за еду, но, заметив мой взгляд, прервался и вздохнул.

— Может, вы все же съедите что-нибудь, месье Мори?

Я сделал глоток кофе и в очередной раз затянулся сигаретой — курил я обычно медленно, так как не понимал, в чем прелесть сигареты в несколько быстрых затяжек.

— Большое спасибо, господин Брэдфилд, но я не голоден. А даже если бы и был голоден, то — не подумайте, что я хочу испортить вам аппетит — не смог бы есть то, что вы сейчас едите. Еда в моем представлении выглядит иначе .

— Понимаю, понимаю, — закивал он. — Вы же врач… с моей стороны было глупо вам это предлагать. Вы уж точно знаете, что стоит есть, а к чему лучше не прикасаться.

— Дело не в том, что я врач. Просто так уж сложилось — я люблю вкусную еду. И, по возможности, не приготовленную из полуфабрикатов. Но, как говорится, на вкус и цвет?

Стивен кивнул еще пару раз и снова принялся за еду.

Подошедшая официантка спросила, все ли хорошо, и, получив утвердительный ответ, ушла, оправив белоснежный фартук. Небо начинало светлеть, и по полу веранды стелились белесые язычки предрассветного тумана.

— Вы знаете, господин Брэдфилд, — заговорил я, — порой вам в голову приходит какая-то мысль — и она не хочет вас оставлять. Засядет в голове намертво, и ее оттуда никакими путями не извлечь. Разве что высказать. Вам это знакомо?

Стивен пожал плечами, не отвлекаясь от своего завтрака. Я честно подумал перед тем, как высказывать вслух надоедливую мысль, а потом все же высказал ее. Ванесса в таких случаях говорила мне: «Не знаю, какой черт тебя тянет за язык, Вивиан, но я бы оторвала этому черту лапы».

— Женщины часто смотрят вам в глаза, когда вы занимаетесь с ними любовью?

Стивен поспешно проглотил очередной кусочек стейка и отложил вилку.

— Часто ли… — Он поднял на меня глаза, будто желая удостовериться, что я в своем уме. — Даже не знаю, месье Мори. По правде говоря, я не обращал на это внимания.

— Когда женщины не смотрят вам в глаза, когда вы занимаетесь с ними любовью, кажется, что чего-то не хватает. Какой-то детали для того, чтобы картина была полной. Когда они не смотрят вам в глаза, их так и хочется тряхнуть, растормошить. Чтобы они хотя бы на секунду очнулись. Вы об этом не думали?

— Нет, — честно ответил Стивен, глядя то на тарелку, то на меня, и размышляя о том, что я скажу дальше — и, соответственно, стоит ли возвращаться к стейку.

Я взял чашку с кофе.

— Изольда всегда смотрела мне в глаза. Создавалось ощущение, что она делала это нарочно. Когда вы смотрите женщине в глаза в такие моменты, вы видите даже не душу — вы видите что-то, что находится глубже. Что-то, что не имеет названия, да и не будет иметь, потому что ни у кого из смертных не хватит духу это как-то назвать. Она всегда смотрела мне в глаза. Иногда я ловил себя на мысли, что мне от этого не по себе. Сейчас я вспоминаю те моменты, и у меня такое странное ощущение. Ощущение, будто она не просто нашла это что-то, но и забрала. Я даже не представляю, что это, но мне этого не хватает.

Стивен отставил тарелку.

— Не сочтите за дерзость, месье Мори, но я не знал, что вы с мисс Паттерсон были… настолько близки.

— Удивительно, и как ваша желтая пресса не принялась обсасывать эту тему? Наша городская газета распевала песни на все голоса.

— Я не читаю желтых газет. Кроме того, у мисс Паттерсон тогда был Уильям Барт…

И Саймон Хейли, а также куча других.

— Да. Но не в этом суть. Просто я думаю, знаете, господин Брэдфилд. Всю свою жизнь я старался видеть шире обычных человеческих рамок. Делать вещи, которые лежат за границами моральных норм. Чувствовать то, что люди обычно боятся чувствовать, так как в нас живет страх заглянуть в свою душу и открыть там что-то, о существовании чего мы не знаем. Я был уверен в том, что это — правильная дорога. И я никогда не сомневался. Человек должен получать от жизни удовольствие — иначе, зачем жить? А когда я встретил Изольду, в моем внутреннем мире что-то перевернулось. И теперь все наоборот. Мне причиняет боль то, что раньше являлось смыслом моей жизни. И, сколько бы я ни убеждал себя в том, что это — прошлое, это ощущение не оставляет меня. Разве это правильно?

— Я не знаю, что вам сказать, месье Мори, — подал голос мой собеседник после долгой паузы. — Все рано или поздно находят свое счастье. И вы тоже его найдете.