Элли Блейк - Моя единственная надежда

Когда тем вечером Сэм с Беном приходили к ней на занятия, Надя ничего не заметила. Похоже, все члены семьи Фицджеральд умели держать свои чувства при себе.

– И все-таки что случилось?

– Случился наш отец, – ответил он. И поскольку он держал в руках ее ланч и остальные продукты, Наде ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Ваш отец жив? Я думала… Поскольку вы собираетесь вести Сэм к алтарю…

Глаза Райдера метали молнии.

– Он жив и в полном порядке. Просто он не является частью нашей жизни. В тот вечер он явился к Сэм. Стал мучить ее из-за того, что она не попросила его вести ее к алтарю. Видите ли, отец невесты имеет некий социальный статус. Ей пришлось спрятаться в ванной, чтобы позвонить мне. Он отказывался уходить, пока она не изменит своего решения.

Голос Райдера сделался холодным и жестким, как лед, и у Нади волосы встали дыбом, когда она представила себе, как Сэм прячется в ванной из страха перед собственным отцом.

– Райдер, простите меня. Я ничего не знала. Какой гад!

Губы Райдера изогнулись в кривой усмешке.

– Не извиняйтесь. Он просто негодяй. Или кретин. Эгоистичный ублюдок, обладающий поразительной способностью мучить всех, кто к нему хорошо относится.

Ого! Откровенно. У Нади вдруг так кольнуло сердце, что она невольно прижала к нему тыльную часть ладони.

– Когда она звонила… Я слышал, как он… А Сэм…

Он замолчал. Глубоко вдохнул. Надя совсем перестала дышать.

– Незадолго до этого у Сэм была паническая атака. Ничего особенно страшного. Но к тому времени, когда я приехал, она так разволновалась, что мне пришлось вызывать скорую. Только к трем часам ночи ей удалось успокоиться и уснуть.

Надина рука сжалась в кулак. Бедная Сэм. Бедный Райдер. Пока она, надув губы, пинала вещи, обзывая его как только можно, он разгребал все это. Она почувствовала себя полной дурой. Но…

– А где был Бен?

Глаза Райдера стали непроницаемыми, как куски гранита. Под этой непроницаемой оболочкой Надя увидела такое море тревоги, что у нее сжалось сердце.

– Она ему не звонила. Она позвонила только мне.

– О нет.

– Да. Я тоже об этом подумал.

Они снова пошли рядом, близко и в ногу, как пара марширующих солдат. Весь мир вокруг них погрузился в туман. Они почти не замечали его, думая о своем.

Прошла почти минута, когда Надя задала еще один вопрос, на который не находила ответа:

– А какое место на этой картине отведено вашей матери?

Сквозь гранитный блеск мелькнуло что-то теплое.

– Моя мать… она была совсем другая. Она создавала скульптуры из вещей, найденных на улице. Никто не умел, как она, создавать красоту из того, что другие выбрасывали. – Он замолчал, как будто хотел принять какое-то решение. – Она долго болела и умерла, когда мне было одиннадцать. Не прошло и нескольких месяцев, как отец женился на матери Сэм. А через несколько недель после свадьбы родилась Сэм.

Надя не стала спрашивать через сколько. Она видела ответ в том, как напряглись его широкие плечи, как сжался красивый рот. Его отец обзавелся женой номер два, не дожидаясь ухода первой.

Она не могла представить, как чувствовал себя ребенок, которому пришлось пройти через такое. Отношения Нади с матерью складывались по меньшей мере непросто, но даже когда ее не было рядом, она всегда была где-то. Даже если это «где-то» означало другой конец света.

В конце концов, ей не понадобилось тысячелетие. Этот большой сильный мужчина вдруг неожиданно позволил ей заглянуть за свой железный занавес. Заглянуть в те тайные глубины, которые скрывались за блестящим фасадом. И хотя Надя пыталась убедить себя, что это ничего не значит и ничего не меняет, она ощущала это, как нежданный подарок.

Почувствовав внезапную потребность сделать ответный шаг, она сказала:

– Я никогда не знала своего отца.

Темные глаза Райдера сверкнули.

– Думаю, он был кем-то из мира танца. Моя мать тоже была танцовщицей. Из того, что мне удалось собрать по крупицам, я сделала вывод, что он был хозяином балетной труппы или кем-то вроде этого. – Из непрерывного бормотания своей рассудительной бабушки, Надя выяснила, что мать переспала с кем-то ради карьеры и была крепко наказана за это. Кому нужна беременная прима-балерина?

– Ваша мать близка вам? – спросил Райдер.

– Она живет в Тураке.

Конечно, он имел в виду не это. По тому, как блеснули его умные глаза, как опустился уголок рта, Надя видела, что он понял цель подмены. Но настаивать не стал. Не стал выпытывать больше, чем она хотела сказать. Этот человек нес ее продукты. Этот человек дал ей свою толстовку, чтобы она согрелась. Этот человек после каждого занятия – не считая того, когда он должен был позаботиться о сестре, – провожал ее на улицу, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке.

Дойдя до перекрестка, Надя нажала кнопку переключения светофора. Когда Райдер остановился рядом с ней так близко, что она почувствовала его дыхание, у нее побежали мурашки.

– Вы хотите есть? – спросила она, прежде чем успела понять, что говорит.

Райдер бросил на нее взгляд. Томный, жгучий, понимающий, что происходит.

Но дело было сделано. Приглашение произнесено. Приглашение к продолжению.

– Меню без деликатесов. Ребрышки и салат. Домашний сырный пирог, сделанный в чьем-то другом доме. Бутылка красного вина.

Райдер ответил не сразу, и Надя вся внутри съежилась.

– Я в игре, – сказал он. На его лице появилась улыбка, способная в одночасье лишить чувств целую армию женщин. Он повернулся и пошел назад в сторону автомобильной стоянки. – Вы будете готовить, а я поведу машину. Если, конечно, вы в состоянии терпеть мое не слишком блестящее авто.

Надя чуть помедлила, как будто обдумывала его слова, а потом с неожиданной легкостью пошла за ним.

Райдер сидел напротив Нади за шатким кухонным столом и смотрел, как она, закрыв глаза, объедала остатки мяса со свиного ребрышка.

Или эта женщина совсем не понимала, что он изо всех сил вдавил ноги в пол, чтобы удержаться и, опрокинув стол, не броситься целовать ее, слизывая мясной сок с ее манящих губ, или она точно знала, что делает с ним, и наслаждалась этим.

С вероятностью девяносто пять процентов Райдер был уверен в последнем.

В попытке избежать возможных неприятностей он принялся озираться по сторонам. Ее жилище оказалось такой же загадкой, как она сама. Он ожидал увидеть изобилие ярких естественных цветов, вспышки молний, возможно даже, потайные коридоры. Вместо этого квартира оказалась маленькой, невыразительной и без всякого декора. Если не считать пары фотографий танцоров, в ней не было никаких признаков личных пристрастий.

И все же, сидя за жалким столом в этой крошечной квартирке над неработающей прачечной, Райдер чувствовал, что отдыхает. Впервые за многие дни.