Софи Пемброк - Не забуду никогда

– Но любовь нельзя оценить.

– Нет, – сказал он, и его голос прозвучал на удивление жестко. – Но то, что ты делаешь для них, – это не любовь. Это потворство.

Он совсем не изменился. Он все еще думает, что он и его мысли, желания, его мнение – единственное на всем белом свете, что имеет значение. Ему и в голову не приходит, что он может ошибаться. Что у других людей все происходит не так.

– Нет… послушай меня, – начала было она, но Бен схватил ее за руку, и его глаза смотрели неожиданно серьезно.

– Чего тебе хочется больше всего на свете? – спросил он.

Она чувствует его кожу. Его внимание приковано к ней. От его вопроса у нее по телу пробежали струйки желания. А в голове стучало: «Тебя».

Лус отдернула руку. Она не хочет спать с этим человеком. Это стало бы огромным несчастьем.

– Я хочу, чтобы моя семья была счастлива. Чтобы у них все устроилось в жизни. – Про себя она подумала – но, разумеется, вслух не высказала, – что если бы родные не нуждались в ней так сильно, то, возможно, она смогла бы выяснить, что сделает счастливой ее.

– И тогда ты освободишься от этого бремени? – спросил Бен.

Лус бросила на него быстрый, удивленный взгляд.

– Лус, они никогда не будут счастливы и не устроят свои жизни, пока ты будешь продолжать вытаскивать их из каждого затруднительного положения. И тогда ты сломаешься. Моя мать… – Он осекся и отвернулся. – Я уже видел такое. Ты не должна отказываться от собственной жизни ради семьи.

Лус сглотнула слюну.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

– Полагаю, что знаю. – Слова прозвучали горько.

Как она объяснит человеку, который при рождении уже имел все, что, отдавая всю себя работе, она в конце дня испытывает чувство гордости? А для Бена его работа ничего не значит, просто средство получения денег. Все крутится вокруг денег. Поэтому как объяснить то волнение, охватившее ее, когда она нашла неизвестные подробности о средневековых женщинах?

– Нет, ты понятия об этом не имеешь. Последние слова моего деда были… Он заставил меня пообещать позаботиться о семье. Видишь ли, это могу сделать только я. Моя мать – чудесная женщина, но она почти все время живет в своих пустых мечтах. А брат и сестра унаследовали эту ее черту. Вот почему они нуждаются во мне.

– Ты не должна нести за них ответственность. – Голос Бена прозвучал мягко, но все равно слова больно ужалили. – И может, настало время все изменить. Пора им научиться заботиться о себе.

Лус покачала головой:

– Говорю тебе – они такие, какие есть. Они не изменятся в одночасье.

– Не изменятся, если ты не дашь им возможности это сделать.

– Люди на самом деле не меняются.

– Даже ты? – Бен поднял брови.

Лус засмеялась:

– Особенно я. Я все такая же Лусинда Майлз, которую ты помнишь по университету.

Взгляд Бена медленно прошелся по ее лицу и вниз, по фигуре. Лус бросило в жар.

– Не совсем такая же, – произнес он.

– Дело не в этом. Моя семья – это моя ответственность, что бы ты ни думал по этому поводу. – Потому что они – это все, что у нее есть. Но разве не печально в двадцать восемь лет не иметь ничего, кроме родных, которые в тебе нуждаются? Лус допила остатки вина. – Думаю, пора возвращаться домой, – сказала она, на что Бен кивнул.

Они были на полпути к коттеджу, когда Лус сообразила, что снова сказала слово «домой».

Они молча шли к коттеджу. Снег наконец перестал, но дорожки были скользкими. Бен понятия не имел, о чем говорить. Почему она так зациклилась на проблемах своей семьи? Обещала деду? Но этого недостаточно. Должно быть еще что-то. Будь он проклят, если он хоть что-нибудь понимает. Человек не может устраивать все для всех. Просто надо делать то, что можешь, и идти дальше. Нельзя позволять людям тащить тебя вниз.

Неужели она была такой в университете? Он не помнил. Кажется, она часто уезжала домой, потому что много раз на уик-энд квартира была в полном их с Мэнди распоряжении. Это-то он помнил, но почему тогда не обращал на Лус внимания?

Или лучше спросить: почему сейчас он уделяет ей столько внимания?

Наконец они добрались до коттеджа, и Бен стал искать в кармане ключи. Лус молча ждала, стоя рядом, когда он откроет дверь. Внутри было тепло из-за пола с подогревом, хотя огонь в камине погас. Они разделись, и Бен повесил их пальто у задней двери. Когда он повернулся, то увидел, что Лус все еще стоит там, где он ее оставил, и смотрит на него большими грустными глазами.

– Ты действительно считаешь, что нельзя нести ответственность за семью?

Она выглядела ужасно расстроенной, а Бену хотелось сказать что-нибудь правильное, найти нужные слова, чтобы она опять улыбнулась, как за ужином. Но он не станет ей врать.

– Я считаю, что твоей семье не помешает обходиться без тебя хотя бы временно. Ты не можешь пожертвовать своей жизнью, своим счастьем ради них.

Лус лишь покачала головой:

– Видишь, мы совсем не меняемся.

Голос прозвучал так одиноко, что Бен шагнул к ней, полный решимости утешить ее, пусть разум и подсказывал ему, что не следует этого делать. Он положил руки ей на талию.

– Мы – точно такие, каким были в университете, – снова сказала она.

– Нет. – Голос его был хриплым и жестким. – Не такие.

Лус подняла лицо, и он увидел в ее глазах неуверенность.

– Разве? Я, возможно, не ношу джинсы и мешковатые свитера каждый день, но я все-таки предпочитаю работу пабу. Сегодняшний вечер не считается, – добавила она, слегка улыбнувшись.

– Но в паб ты все же пошла. Это что-то новенькое.

– Да, может быть. Но ты…

– Проводил каждый вечер в пабе и не думал о работе, – закончил за нее Бен.

– Тогда ты в первую очередь думал о собственном удовольствии, – повторила Лус. – Оно было для тебя важнее всего, и ты не желал взваливать на себя ответственность за кого-либо еще.

Он вдруг вспомнил кое-что… давно забытое. Комната со стеллажами книг и темноволосая девушка в лунном свете, падающем из окна. На ней простое платье, в глазах – страх и смущение. Неужели там был он? А он тогда и не думал о том, что чувствует Лус. И ответственность перед его подружкой тоже его не волновала. Неудивительно, что Мэнди бросила его. Черт! А Лус помнит? Она поэтому его спросила? Неудивительно, что ей нужно знать, изменился ли он.

– Ты мне небезразлична, и я готов помочь тебе закончить книгу. И исправить твою жизнь. – Он цеплялся за соломинку, пытался найти способ, чтобы показать ей – он изменился.

Лус склонила голову набок:

– Да? А если ты просто пытаешься заманить меня к себе в постель?

– Разве то и другое невозможно? – пошутил Бен. Лицо Лус было серьезным, и он вздохнул. – Поверь мне, я не стал бы делать все это исключительно ради секса. – Он отодвинулся, но она коснулась его руки – молчаливый жест, чтобы он не отходил от нее. Зачем продолжать этот разговор? Лучше уйти к себе в комнату с бутылкой виски. Тем не менее Бен не смог сдвинуться с места.