Сандра Мартон - Если верить в чудеса

Она прыгала вокруг на носочках. В последний раз так вокруг него скакала сестра Лисса, когда ей было три или четыре годика: она упрашивала брата прокатиться на лошади.

Тогда Трэвис не смог ответить «нет». И разумеется, не смог и сейчас.

Ей понравилось кататься на тех американских горках.

Она кричала, и визжала, и смеялась с такой радостью! Трэвис и забыл, как начал считать парки аттракционов развлечением для дурачков еще в колледже, и теперь смеялся вместе с ней.

– Еще! – потребовала она, едва они слезли с них в первый раз.

И они катались еще.

А потом опробовали каждый аттракцион, пока Трэвис не сказал: «Достаточно!»

В сотый раз он схватил ее в объятия, поцеловал и напомнил: пора бы им отдохнуть и что-нибудь переку сить и выпить. Ему самому послышалась опека в собственном голосе. И он понимал, что чувствовали родители Дженни. Такая милая и нежная девушка заслуживала постоянной защиты.

– Ладно. – Она рассмеялась. – Я только сейчас поняла, что умираю от голода! Лошадь могу съесть!

– Поаккуратнее со словами. В Техасе таких не любят.

Их выбор пал на тако, куриные крылышки и курицу-гриль.

– Это от птеродактиля, а не от курицы, – сказала Дженни, вгрызаясь в крылышки, настолько они были огромны.

Трэвис наблюдал за тем, как она ела, и старательно прятал улыбку.

– Еще? – вежливо спросил он, когда она закончила.

Дженни подумала о тех гигантских хот-догах, сочившихся жиром на гриле. И тут она вспомнила слова Трэвиса:

– Ты что-то говорил про знаменитые хот-доги братьев Уайлд?

Он засмеялся:

– Детьми мы устраивали пиршества.

– Пиршества? С хот-догами?

– Ты, я смотрю, совсем не веришь в наше кулинарное мастерство. Разве мы стали бы называть это пиршеством, если бы там были обычные хот-доги? Они были особенные. Мы их сами жарили. – Он рассмеялся, увидев выражение лица Дженни. – Я жарил, если быть точным. Джейк делал чудесные сэндвичи с жареным сыром. Калеб же был экспертом по зефиру. Вос-хи-ти-тель-но!

Дженни взялась за салфетку:

– Ты меня добил. Все, я сыта.

Он протянул ей руку:

– Ладно, пойдем за лимонадом.

Они нашли палатку, взяли по огромному пластиковому стакану лимонада и отправились искать тихое местечко на лавочке под деревом.

– Так что, – начал Трэвис, – каково ваше профессиональное мнение о парках аттракционов, доктор Купер?

Ее улыбка, такая яркая последние несколько часов, слегка потускнела.

– У меня пока нет докторской степени.

– Но обязательно будет!

Она пожала плечами:

– Кто знает…

– Правда! Жизнь непредсказуема, но…

– Я чудесно провела время!

Он улыбнулся и взял ее за руку:

– И я.

– Прямо сердце останавливается! Но ведь они безопасны, да? Парки бы не стали устанавливать аттракционы, которые не являются безопасными, да?

– Верно, – снова согласился он и задумался, к чему же она ведет, ведь определенно хотела что-то сказать.

– Я хочу сказать, – медленно произнесла Дженни, – там нет реальной опасности…

Трэвис ухмыльнулся:

– Понял. Ты права, никакой опасности. Родителям можешь так и ска… Ох. Милая. Прости. Я забыл…

– Все в порядке, – мягко сказала она. – Такова жизнь. Ты рождаешься, ты умираешь. – И она замолчала.

Трэвису показалось – ее руки начали дрожать.

– Ладно, – кивнул он, – мы уходим. Ты получила достаточно солнечного света и острых ощущений.

– Нет, я не об этом. Я хотела сказать, ты ничем не рискуешь, катаясь на этих аттракционах. Это чудесно, – быстро добавила она. – Мне очень понравилось. – Она взглянула на него. – Я ни разу не совершала рискованных поступков. Но ты совершал. Разве нет?

– Ну…

– Ты прыгал на тарзанке?

– Да. Но это не так уж и страшно…

– Поездка на лыжах в дикой природе? Плавание с аквалангом? Скалолазание? Заплывы с акулами?

– Дженни, – неожиданно грубо прервал ее Трэвис, – к чему ты клонишь?

– Я хочу заняться чем-нибудь опасным.

Он напрягся:

– Ты уже занялась. Разоделась, зашла в бар…

Ее лицо исказилось. Она резко встала.

Он поймал ее за запястье:

– Я неправильно выразился, черт возьми! Я имел в виду… Я пытаюсь сказать, той ночью с тобой могло произойти что угодно. Тебе могли причинить боль… – Трэвис взял ее за плечи и повернул к себе. – Ты понимаешь, как много для меня значишь? – спросил он охрипшим голосом. – Ты хоть представляешь, насколько дорогой ты для меня стала?

Она затрясла головой:

– Ты не знаешь меня. Мы вместе всего…

– Я знаю, как долго мы вместе. Но я знаю и кое-что еще. – Он заглянул ей в глаза. – Это… Это между нами… Это не просто… Это не просто мужчина и женщина, которые… Это не просто секс…

Дженни попыталась отвернуться, но он не дал ей этого сделать.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Трэвис. Я тоже это чувствую… – И слезы заблестели в ее глазах. – Я и не надеялась, что это случится, – прошептала она. – Что я найду кого-то, похожего на тебя, что такое счастье…

Он поцеловал ее.

Нежно. Лишь одними губами, будто излишняя страсть могла испортить момент. Поцеловав ее, он ощутил соленый вкус ее слез.

Что-то возникло в нем, чувство настолько новое, настолько необычное, что он почти онемел.

Неужели человек может пересмотреть всю свою жизнь под влиянием всего одной недели?

Даже спрашивать было опасно.

Трэвис обнял Дженни за талию, и они пошли к машине.

Почти месяц спустя серым, дождливым утром Трэвис думал об опасности. О той, с которой он привык иметь дело.

Не о той, с которой он имел дело сейчас.

Он был сорвиголовой, как и его братья. Но никто из них не совершал никаких жестоких или очень глупых действий, и, что предсказуемо, их всплески энергии нашли нужное русло.

Джейк пилотировал вертолеты, а теперь управлял «Эль Суэно» и своим собственным ранчо. Калеб нашел тропинку в секретные правительственные службы, а теперь распутывает важные дела.

А он, Трэвис, летал на истребителях, а затем ушел туда, где крутились большие деньги.

Опасные занятия – все. Но была в них некоторая предсказуемость.

Но не теперь. Это было непредсказуемо.

Его чувства по отношению к Дженни. Ее чувства по отношению к нему.

Годы назад одна девушка отправила ему в армию письмо, в котором оповещала Трэвиса: она встретила другого. Теперь на фоне его чувств к Дженни то признание выглядело просто смехотворно. Та девушка никогда не была важной частью его жизни.

Они сошлись, потому что он был военным летчиком, а она достаточно красивой. Трэвис никогда не задумывался об их будущем и не считал ее частью своей жизни.

Дженни уже стала частью его жизни. Она была не только его любовницей, но и другом.

Черт, она была его соседом!

Ее зубная щетка стояла рядом с его.