Сандра Мартон - Если верить в чудеса

Она кивнула и всхлипнула:

– Трэвис…. Трэвис, я умираю…

Комната поплыла. Трэвису показалось – он вот-вот потеряет сознание. Но он должен быть сильным – ради его Дженни!

Кроме того, она могла и ошибаться!

Он сказал ей: может быть, ее диагноз ошибочен?

Тогда Дженни взяла свой портфель и достала оттуда папку. В ней были результаты обследований, сканирований, тестов.

Диагноз был точным.

Но Трэвис сказал: как глупо слепо верить тестам всего одной больницы!

Но она разложила медицинские бумаги по всему обеденному столу.

Она прошла обследование в трех главных медицинских центрах штата.

Трэвис глупо смотрел на бумаги. Лед сомкнулся вокруг его сердца.

– Почему ты мне не сказала? – наконец глухо произнес он.

– Надо было… – вздохнула Дженни. – Надо было позволить тебе узнать правду, чтобы ты не… Чтобы ты не оказался вовлечен в…

Он схватил ее. Заставил замолчать поцелуем, выражавшим и страх, и панику, и отчаяние.

– Я люблю тебя, – четко произнес Трэвис. – Люблю тебя! Ты думаешь, зная, что эта штука растет внутри твоей головы, я перестану тебя любить?

Она заплакала.

Ему хотелось плакать вместе с Дженни, но его мозг кипел. Ему срочно нужно придумать план дальнейших действий.

Минуты спустя план был готов.

– Я знаю врачей в Германии. В Великобритании. Черт, да у меня по всему миру знакомые! Мы полетим в Европу…

– Трэвис. Мой любимый Трэвис… – Ее голос дрогнул, когда она заглянула в его глаза. – Все кончено. Я только что вернулась от своего доктора. Он сказал…

Трэвис стукнул кулаком по столу:

– Да мне плевать на твоего доктора! Я не позволю этому случиться. Я отказываюсь позволять этому случиться! Я люблю тебя, люблю тебя, люблю…

Она поднялась на носочки. Поцеловала его. Она целовала его снова и снова, пока он не ответил.

– Займись со мной любовью, – умоляла Дженни. – Прямо сейчас. Возьми меня…

И он взял ее прямо здесь, страстно, нежно, отдавая ей всего себя.

И она отдавала всю себя без остатка.

В конце она заплакала. И уснула в его объятиях.

Он держал ее в руках, чувствовал, как бьется ее сердце, чувствовал тепло ее дыхания.

– Я не позволю тебе умереть, – шептал Трэвис, полный боли и решимости от отчаяния. – Я не позволю этому случиться!

Трэвису снился сон.

Дженни стояла перед ним. Она плакала.

– Прощай, моя любовь, – прошептала она, – прощай…

Ее губы коснулись его лба…

Трэвис вскочил и мгновенно проснулся. Он был один.

– Дженни? – позвал Трэвис.

Прошел из комнаты в комнату. Ее нигде не было.

Паника заполнила его грудь. Он ей позвонил, но ему не ответили. Трэвис побежал к машине и поехал к ней домой. Ее там не оказалось.

Тогда он позвонил в ее офис в университете. Дженни не было и там.

Боже, господи боже, где же она?

Трэвис поехал к себе домой, обгоняя машины как сумасшедший, в надежде – вдруг она каким-то чудом материализуется посреди одной из комнат?

Но этого не произошло…

Куда могла пропасть Дженни? Кто мог знать об этом? Та девушка в баре, ее подруга. Как ее звали? Эдна? Барбара? Бренда! Так ее звали, но как, черт возьми, он найдет женщину лишь по имени в таком огромном городе, как Даллас?

– Думай, – сказал он сам себе, – думай!

Кто-то должен знать, как поступит Дженни, куда она отправится…

Ее доктор!

Но кто он? Где его офис? Может, у Дженни есть записная книжка? Или ежедневник? Она могла записать там имя доктора и его адрес.

Трэвис решил осмотреть вещи Дженни. Он в отчаянии перерыл все, но не нашел ни адресной книги, ни ежедневника, ничего подобного…

Минуту… Разве на лекарствах, принимаемых ею, не должно быть написано имя доктора на этикетке?

Он знал, где Дженни хранила таблетки. Часть из них была в маленькой серебряной коробочке, которую она носила в сумочке. Остальное лежало среди его лекарств.

Да! Он нашел их, но на этикетках были написаны лишь непроизносимые названия препаратов, были также телефон и название аптеки, выдававшей ей препараты по рецепту.

Рецептов у нее было пугающе много.

Трэвис позвонил в аптеку. Он, кажется, поговорил со всеми, кто способен был говорить по телефону, но не узнал ни имени доктора, ни чего-то другого, так как закон запрещал им распространяться о пациенте.

Но должен же быть способ…

И тут Трэвис чуть не подпрыгнул от радости.

Ну конечно! Его друг Бен Штайнберг! Он сможет разузнать имя доктора Дженни у сотрудников аптеки.

Трэвис решил поехать сразу к нему в офис. Вскочив в машину, он попал к приятелю в тот момент, когда Бен уже собирался уходить.

– Бен! Мне нужно с тобой поговорить.

– Трэвис? Ты болен?

– Нет. Но мой друг болен. Мой друг… – Трэвис тяжело сглотнул. – Женщина, которую я люблю, страдает от жутких головных болей…

Бен улыбнулся:

– Ладно, пусть позвонит в мой офис и…

– Ты не понимаешь!

Бен внимательно взглянул на Трэвиса.

– Старик, – тихо произнес он, – ты ужасно выглядишь. – И после секундного колебания сказал: – Ладно, пойдем в мой кабинет, ты все расскажешь.

И Трэвис рассказал.

Когда он закончил, выражение на лице Бена было мрачным.

– Она сказала, какая именно у нее опухоль?

Трэвис покачал головой:

– Она сказала только, что она… что она…

Бен кивнул:

– Ясно. Ладно. Ты должен найти ее, но я не знаю, чем могу…

– Если я найду ее доктора, он, может быть, скажет, где она? – Трэвис залез в карман, достал пузырек с таблетками и протянул своего другу: – Я звонил в аптеку. Они отказываются сообщать имя доктора. Но, может, они сообщат его тебе?

Бен снова кивнул. Он думал о врачебной этике, о конфиденциальности пациентов и о том, что женщина по имени Дженнифер Купер совершенно точно не желала, чтобы любящий ее мужчина был с ней, когда она умрет…

Но в большей степени он думал о страхе, об отчаянии, запеленавшем глаза его старого друга.

И Бен взял телефонную трубку.

Розыски доктора Дженни также не помогли. Питер Киплинг не знал, куда она делась.

– Я бы не нарушил правила врачебной этики, даже если бы знал, где она, – ответил доктор Киплинг, – но, по крайней мере, я сообщил бы вам, что она в безопасности.

Но она не была в безопасности.

Его Дженни была в отчаянии, была одинока, и ее, скорее всего, мучила нестерпимая боль. Над ней повисла вся тяжесть смертного приговора…

Несколько часов спустя убитый горем и заботами Трэвис наконец показался в баре, где договорился встретиться с братьями.

Они заметили его входящим в двери, радостно ему замахали, чтобы он прошел в их кабинку, и тут же помрачнели, увидев выражение лица брата.

Трэвис выглядел так, будто постарел на пару десятков лет.

– Что случилось? – почти выкрикнул Джейк. – Ты болен?