Мэгги Кокс - Мужчина, которого нельзя забыть

– Тогда скажи мне, – снова начал Габриель. – Разве так плохо поддаваться влечению? Объясни мне, что в этом плохого?

– Я тоже не монашка, Габриель, и живу в современном мире. – Щеки Лары горели. Она не помнила, когда последний раз чувствовала себя настолько нелепо.

– Слава богу, – выдохнул Габриель. На его лице вновь появилась его фирменная улыбка.

– Ты покажешь мне что-нибудь еще в доме? – спросила Лара, отходя от окну к двери. Она воспользовалась возможностью увеличить расстояние между ними и восстановить ритм безудержно бьющегося сердца.

Покачав головой, он ответил:

– Мне есть что ответить на твой вопрос, но я не хочу еще сильнее вгонять тебя в краску. Поэтому сейчас я отправлюсь в кабинет дяди и пороюсь в некоторых бумагах. Ты же сможешь спуститься самостоятельно? Пожалуйста, попроси мисс Муллан приготовить нам кофе. Надеюсь, я ненадолго.

– Конечно, – ответила Лара, радуясь временному перемирию. Сейчас она была готова на все, только бы прекратить этот жаркий диалог. «Что будет, если бумаги дяди расстроят его еще сильнее? – подумала она. – В каком настроении он выйдет из его кабинета?»

И главное, сможет ли она это выдержать и при необходимости поддержать его?

Запах гаванских сигар по-прежнему ощущался в кабинете дяди. Подходя к дубовому письменному столу в стиле ампир, Габриель бросил взгляд на серый пергаментный конверт и машинально сжал кулаки. На конверте было чернилами выведено его имя. Узнав размашистый почерк дяди, Габриель содрогнулся.

Поверенный дяди говорил, где будет лежать письмо, и настоятельно просил ознакомиться с его содержанием как можно скорее. И причина тому – неожиданное условие в приложении. Габриель не любил загадок. Он уже знал, что вступление во владение особняком не будет простой формальностью, как ему бы хотелось. Но ничто не остановит опытного финансиста на пути к приумножению капитала.

Осмотрев дом и просторы вокруг него, Габриель уже принял решение выставить его на продажу. Он мог бы продать его еще до возвращения в Нью-Йорк. Вот только жить в нем эти полгода никак не входило в его планы. А именно это условие содержалось в приложении к дядиному завещанию.

Неужели дядя действительно думал, что Габриель пойдет на это? Племянник и так был скован самыми мрачными воспоминаниями об этом месте. Поэтому чем быстрее он избавится от дома, тем лучше. Он наймет лучших в мире адвокатов, заплатит им любые деньги, только чтобы обойти этот чертов пункт. К тому же у него на примете уже были два застройщика, готовых с руками оторвать столь лакомый кусочек.

С нетерпением порвав конверт, Габриель достал письмо и принялся бегло читать содержимое. Однако, не дочитав и первого абзаца, он почувствовал удар изнутри.

«Дорогой Габриель! Если ты читаешь мое послание, значит, меня уже нет в живых. Учитывая это обстоятельство, считаю своим долгом открыть тебе правду о твоей матери Анджеле. Я солгал, когда сказал, что она оставила тебя по своей воле. Это первое, что тебе нужно знать. Второе то, что моя любимая сестра добровольно ушла из жизни.

У нее была затяжная депрессия, лечения от которой не было. Когда ты родился, стало ясно, что она не в силах воспитывать тебя самостоятельно. Она сама нуждалась в круглосуточном уходе. Отдавшись болезни, она часто наносила себе раны. А с беременностью это только усилилось. Я жил в страхе, что она может причинить боль и тебе, Габриель. Тогда я не знал, насколько сильно она любила тебя и готова была защитить от любой беды.

Она сама просила меня солгать тебе, если с ней что-то случится. Она думала, тебе лучше думать, что мать тебя бросила, чем то, что твоя мать сумасшедшая. Она боялась, ты начнешь думать, что унаследовал склонность к депрессии, и это станет препятствием на твоем пути к успеху.

Что же касается твоего отца, Габриель, то я действительно не знаю, кто он. Анджела мне так и не призналась. Она лишь сказала однажды, что очень любила его, а он любил ее. Но он был женат. Когда Анджела узнала, что забеременела тобой, она сожгла все мосты, а я перестал задавать ей вопросы. Я просто видел, что от этого ей становится еще тяжелее.

Знаю, я был не лучшим приемным отцом, Габриель. Прошли годы, и сейчас я сильно жалею об этом. Мой собственный отец был необщительным, скупым на эмоции человеком, и, возможно, я перенял у него эти качества. Я попросту обманывал себя, думая, что материальные блага компенсируют тебе недостаток моего внимания. И в итоге лишил тебя самого дорогого – любви и дружбы.

Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, Габриель. Но если сможешь, то будь спокоен, я и твоя мама будем покоиться с миром.

Возьми на себя заботу о доме, сынок, и наполни его смехом собственных детей. Я верю, что когда-нибудь тоска и боль навсегда покинут эти стены. А на смену им придут веселье и солнечный свет.

Я оказал твоей маме еще одну дурную услугу. Я убедил ее, что за деньги можно купить все, даже любовь. Но я ошибался. Надеюсь, теперь ты это понимаешь. И сможешь найти достойную женщину, которая полюбит тебя за человеческие качества, а не за твои миллионы. Домашний уют и семья – вот критерии счастья, сынок.

Искренне твой,

Дочитав письмо, Габриель едва не лишился дара речи. Никогда в жизни он не испытывал такого отчаяния. Письмо упало на пол из трясущихся рук. Он оперся руками на стол, опустил голову и закрыл глаза – так сильно, как только мог. Столько противоречивых, не поддающихся контролю чувств раздирало его сейчас.

Открыв глаза, он прошептал:

– Господи, почему сейчас? Почему спустя столько лет? Это несправедливо…

Не в состоянии стоять на месте, он пнул ногой один из тяжелых стульев. Ему хотелось бежать, бежать из этого дома и от открывшейся ему правды. Положив в карман злополучное письмо, он хлопнул дверью и поспешил вниз.

– Габриель, пожалуйста, сбавь скорость, – просила испуганная Лара.

Он несся по дороге словно безумный, едва вписываясь в повороты. Но еще более пугающим было выражение лица Габриеля. Это выражение оставалось неизменным с той минуты, когда он ворвался на кухню и, прервав ее беседу со служанкой, объявил, что им нужно срочно ехать.

– А как же кофе и печенье? – удивилась мисс Муллан.

Но ее вопрос только сильнее разозлил его.

– Скоро я выйду на связь. А пока продолжайте выполнять свои обязанности. О другом вам не стоит думать, мисс Муллан.

С этими словами он схватил Лару за руку и стремительно зашагал к двери, ничего не объяснив. Лара поняла, что ее опасения насчет дядиных бумаг сбылись.

– Не беспокойся, – наконец раздался голос Габриеля. – Я довезу тебя целой и невредимой.

Его профиль был идеален, как на скульптурах Родена. В эту минуту он и сам был холоден, как скульптура. С тех пор как они отъехали от дома, он ни разу не посмотрел в ее сторону.