Валентин Афонин - Однажды навсегда
- Название:Однажды навсегда
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АО „Издательство «Новости»“
- Год:1999
- Город:Москва
- ISBN:5-7020-1127-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валентин Афонин - Однажды навсегда краткое содержание
Трудно заставить себя позвонить нелюбимой, нежеланной. Но та ждет, надеется, не отходит от телефона. Медленно, неохотно вращается диск. И вдруг — совсем незнакомый голос, глубокий, чарующий. И уже невозможно не слышать его, потерять, не преодолеть странное всепоглощающее желание увидеть, узнать его таинственную обладательницу. Он просит о встрече и, о чудо! Она соглашается. Неужели придет, не обманет, неужели тоже поняла, почувствовала, что это — Судьба?..
Однажды навсегда - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А меня уже вовсю знобило-колотило от тревоги.
По телефону — это одно, но мы ведь не виделись больше трех часов: может, что-то уже изменилось к худшему?
Как мы встретимся? Что скажем? Да и будет ли что сказать?..
Пересекая двор по диагонали, я оглянулся на ее окно, но никого там не увидел, и это совсем меня доконало: скоро! скоро! наверно, спускается в лифте!..
А на детской площадке оказалось вдруг полным-полно детей — после тихого часа, что ли?
Здесь же тусовались кучками мамы и бабушки.
И даже на нашей скамейке — так же, на спинке, — сидел моего примерно возраста парень с раскрытой книгой в руках. Он поглядывал поверх книги в сторону песочницы, и я про себя подивился: ишь ты, папаня!
Но такое многолюдное соседство мне абсолютно не улыбалось.
Я стал было искать место поспокойней и вдруг почти нечаянно взглянул в направлении крайнего подъезда, и в тот же миг — укол предчувствия в сердце! — резко распахнулась дверь: на ступеньках появилась Она.
Ничего и никого вокруг уже не видя и не помня, спотыкаясь и оступаясь в ямы, я ринулся к ней напрямик, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не бежать.
Я еще издали всматривался в ее глаза, пытаясь разгадать в ее отношении ко мне какие-нибудь тайные перемены и страшно боясь невольного отчуждения после прошедших часов разлуки.
Нет, она-то опять как будто похорошела за это время: прическа другая? одежда? это все для меня, я понимал! — но смогу ли и я ей понравиться, как она мне? таким ли она меня представляла себе?
Я ревностно высматривал в ее лице хоть малейшую тень разочарования и, не находя пока ничего такого, то улыбался ей, то хмурился, отчаянно комплексуя.
А с ней происходило, наверное, то же самое: она так же, как я, улыбалась и хмурилась, смущенно-вопросительно вглядываясь в меня и сдерживаясь, чтобы не бежать, и я, видя ее и читая перепады и оттенки в ее настроении, вдруг подумал и поразился: как же она дорога мне, эта девчонка, и до чего же я весь, без остатка, завишу от нее!..
И вдруг — жгучая обида захлестнула меня горечью, перехватила дыхание: мне вспомнилось, как решительно стучали ее каблуки по лестнице, когда она убегала от меня, вспомнились мои слезы на сером бетоне и все, что я о ней передумал за эти часы, и мне почудился во всем этом обидно-унизительный смысл: неравенство.
Ведь она же смогла, отшвырнула меня и ни сном ни духом не дала о себе знать, — значит, не так уж и трудно ей это? значит, я ей не так уж и нужен?..
И я невольно замедлил шаги, остановился: пусть-ка сама подойдет, объяснится, в чем дело, а я еще посмотрю, как с ней быть или не быть.
Но тут вдруг и она остановилась, не понимая, что такое со мной стряслось внезапно, и тоже обиженно насупилась, бессильно опустила руки.
Она, похоже, чуть не падала от слабости, но я, негодяй и подонок, даже видя это, не удержался и, кривя губы в злой усмешке, пробрюзжал сквозь ком в горле противным, царапающим голосом:
— Ну что?.. Явилась?.. Не запылилась?..
Она же молча глядела на меня расширенными от ужаса и удивления и как будто набухающими от влаги невинными глазами, и я растерялся.
Между нами оставалось два-три шага всего, но мне это расстояние показалось непреодолимой пропастью.
— Ну, чего остановилась-то? — сказал я шутливо-грубовато. — Иди сюда.
Но она замедленно, словно в шоке от происходящего, отрицательно покачала головой.
— Нет?.. — удивился я. И от ее печально изучающего взгляда мне стало совсем не по себе. — Ах, ты, наверно, хочешь, чтоб я был у тебя под каблуком?..
И — чудо: в глубине ее зрачков зародились вдруг радостные искорки, и губы дрогнули в улыбке, и она вдруг согласно кивнула, но, видя мое изумление, комично спохватилась, поспешно крутя головой, и совсем запуталась в ответах, засмеялась и всхлипнула, тут же обеими руками смахивая слезы.
— Ну давай вместе, что ли? — предложил я, уже заискивая.
Она неопределенно пожала плечом, и я понял: подавая пример, шагнул к ней первый — остановился.
Она — тоже с улыбкой — шагнула навстречу.
И вот мы стояли уже почти вплотную и не знали, что нам делать.
Мы опять ощущали мучительное и сладостное взаимопритяжение, но испуганно уставились друг на друга и смотрим, разглядываем наконец-то вблизи, «удивительное рядом»: ее глаза — один и другой… влажные ресницы… бровки… нос-курносик… губы-барбариски… лоб… висок…
Я поднял руку и осторожно потрогал слегка вьющийся локон у нее на виске — завлекалка, ага… — коснулся прозрачного ушка, зарываясь пальцами в глубь волос на затылке, и — тут что-то и у меня в глазах защипало, затуманилось — я зажмурился, утопая ресницами в слезах, и, как слепой, чувствуя встречное движение, потянул ее голову к себе на грудь, обнимая сердцем и притираясь щекой и губами, вдыхая, вбирая в себя волшебный аромат ее мягких шелковистых волос.
Да неужели же и вправду могло не быть всего этого?
Неужели я мог никогда не встретить ее, вот такую, родную и единственную, во веки веков?
И как же она-то отважилась так рисковать, убегая, бросая меня, при такой случайности — нет, уникальности — всего, что у нас с ней было и что есть?
Я, конечно, давно простил ей, чего уж, свои — сочтемся.
Но и не попенять лишний раз — с долей шутки, с долей всамделишной досады, чтобы она знала, каково мне было без нее, — не смог.
Растягивая в улыбке соленые губы, проговорил непослушным, срывающимся голосом:
— Дуреха…
— Сам ты… — отозвалась она, тоже ревя белугой, — дурех…
— Ну ладно, ладно, — тут же смягчился я, успокаиваясь и шмыгая носом. — Как звать-то тебя?
— Так и не знаешь? — удивленно засмеялась, плача.
— Ну откуда?! — снова возмутился я, глотая мгновенно набухший в горле комок — обидчивый стал, куда там!
— Аня… — просто, с улыбкой сказала она.
— «Аня», — проворчал я, все еще будто недовольный чем-то, а на самом деле с интересом обдумывая неожиданное для меня ее имя. — Анюта, что ли?
— Да, Анна, Анюта…
— Ну Нюрка по-русски, да?..
— Можно и Нюрка, как хочешь…
— Ага… — Я повеселел. — Значит, и Нюрка можно, и Нюрочка? А можно и Дурочка, да?..
— Что-что-что-что-что-о?..
— Э-э, да ты еще и глухая?!
А поздно вечером мы шли обнявшись по переулку близ Таганки, говорили о том о сем и ни о чем, и я, между прочим, вспомнил и сдуру, смеясь, пересказал ей изречение отца: «Если бы Шекспир не убил Ромео и Джульетту…» — и так далее.
Я хотел представить это как забавный парадокс, теоретический, искусствоведческий выверт.
Но ее вдруг так сильно поразила эта фраза, что она остановилась:
— Как ты сказал?.. Если бы Шекспир не убил… умерла бы любовь?..
Удивляясь ее серьезу и даже какому-то испугу, я беспечно кивнул:
— Ну да…
Она задумалась, медленно двинулась дальше.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: