Вера Копейко - Ночная воровка

За окном стояла глубокая ночь, казалось, это ночь далекого прошлого, где жили предметы, тени которых она беспокоит сегодня. Она хочет поймать отзвуки голосов, поступков, даже жестов давно ушедших людей. Если от людей на земле, канувших в вечность, остаются предметы, наверняка они хранят дух ушедших. Конечно, и новые владельцы передают им что-то свое, как Найк, например. Даже от нее есть что-то в этих вещах, она ведь каждый арбалет трогала, ласкала, думала о нем. Значит, через эти предметы их с Найком чувства к вещам соединяются…

Надя едва не застонала от раздражения на себя. О чем она думает? Какие глупости лезут в переутомленный ум? Сейчас, сейчас приедет Алексей, она займется вместе с ним осмысленным делом. Она спасет выставку и… себя.

От внезапного телефонного звонка Надя вздрогнула и схватила трубку.

— Привет, это Найк. — Сердце Нади екнуло. — Прости, что так поздно, но мне показалось, что ты не спишь.

— Тебе правильно показалось, — ответила Надя как можно спокойнее.

— Как дела?

— Все в порядке.

— Я не успел позвонить тебе в зал. Но все-таки не смог отказать себе в любопытстве и заглянул. — Чувствовалось, что он улыбается. — Хочешь угадаю, о чем ты думаешь?

Надя вздрогнула.

— Мне кажется, я не ошибусь. — Он помолчал, а Надя почувствовала, что ей ужасно трудно дышать. — Ты думаешь о том, как лучше разместить арбалет Людовика XII. И знаешь, что я тебе скажу? Ты верно выбрала место. Я уже посмотрел, ты примеряла его на зеленом бархате, там остались вмятины. Я люблю эту вещь. А тебе она нравится?

— Это вещь, которую я запомню на всю оставшуюся жизнь.

— Я рад. Признаюсь, он меня тоже повергает в такое настроение, как у тебя сейчас.

— А… в какое?

— Сперва потрясение — неужели это возможно? А потом удивление — неужели может быть такая копия?

— Ты простоя ясновидящий, Найк, — прошептала Надя.

— Никогда не думал о себе ничего такого. — Он засмеялся. — Ну что ж, спокойной ночи. Приятных сновидений.

— И тебе тоже.

Алексей вынырнул из ночи неожиданно, Надя услышала рокот его машины и вышла на балкон. Он аккуратно припарковался между деревьями на газоне, выключил фонари и быстро завернул в подъезд. Надя открыла дверь квартиры, едва заслышав, как прогрохотал лифт.

— Входи скорей. А то рыба перетомилась.

— Привет, ночная птица.

— Мы с тобой как две совы. Скажи мне, Галка еще не привязывает тебя к ноге? Не возмущается?

— Это не ее специальность, — ухмыльнулся он в бороду.

Алексей быстро сбросил куртку, вынул из сумки арбалет, который обретал все большее сходство с исчезнувшим.

— Сперва поешь? А то Маркиз меня сгрызет, если я не накормлю его сию минуту.

— Ну если ты так ставишь вопрос… А что у нас на ночной ужин?

— Паровой хек под соусом бешамель.

— Годится, Надежда. А на запивку?

— Холодная минеральная вода. Если хочешь — со льдом и соком лимона. — Он шумно вздохнул. — Остальное на фуршете после успешного вернисажа.

Она знала, Алексей любит вкусные напитки, но сейчас его голова должна быть абсолютно ясной, а рука верной. Сегодня он будет трудиться над гербом, а это тонкая работа. Тончайшая.

— Слушай, а что это за звук? — Алексей перестал жевать, напрягся.

Надя рассмеялась. А звук пропал.

— Ешь, все в порядке.

— Да нет, не в порядке. Что это? — Он покрутил головой, потом опасливо заглянул под стол. — Ага, котище питается.

— Он от удовольствия ворчит.

— Знаешь, не люблю кошек, но твой…

— А это не кошка. Это Маркиз…

Они оба засмеялись, Маркиз, услышав свое имя, выплыл из-под стола, облизываясь и жмурясь.

— Да уж ясно, не кошка. Такого можно полюбить. Экземпляр.

— Рыбку любит. Вот кто никогда не станет вегетарианцем.

— Еще бы, у хозяйки с такой фамилией да рыбу не любить!

— А что рыбного в моей фамилии? — изумилась Надя.

— Как — что? Ты на самом деле не знаешь, что такое тавранчук?

— Нет. Расскажешь?

— Старинное рыбное блюдо.

— Может, ты и рецептик дашь?

— Что до рецепта — это к Галке, к жене моей. А по части вкуса признаюсь — он отменный.

Надя хлопала глазами, в них сквозило недоверие.

— Но мне никогда никто…

— Да потому что блюдо под названием «тавранчук», дорогой и уважаемый историк, сохранилось только в старинных поваренных книгах, ровесницах или чуть помоложе вот этого бесценного арбалета.

— Ну ты и кладезь…

— Да, таким родился. А готовишь ты здорово.

— Спасибо. Ну давай дело делать.

Они всю ночь, до самого рассвета, не отходили от стола. Потом Надя уложила Алексея на диване, сама ушла в спальню, их разбудил будильник, поставленный на восемь утра.

Татьяна Федорина рассматривала фотографии, которые Павлушка выложил на стол.

Вот «навигатор» отчаливает от подъезда, вот он припаркован возле загородного дома Найка Гатальски.

Вот Надя смеется так, как может смеяться женщина, которая о-очень близка с этим мужчиной.

Татьяна молча отодвинула снимки, красота, ничего не скажешь, и вручила Павлушке конверт.

— Продолжай работу, — бросила она и взглянула так, что слов не надо было ждать никаких, — и Павлушка тотчас вышел за дверь.

Татьяна сняла трубку и набрала Надин домашний номер. Он не отвечал. Татьяна посмотрела на часы. Неужели она снова у него? Сердце заныло, стало противно, скучно, неинтересно, такое чувство она испытывала довольно часто в своей жизни, да всякий раз, когда слышала, что у кого-то дела идут на поправку или кому-то везет. Ей больше нравилось узнавать, что ничего не клеится, все разлаживается, вот тогда душа Федориной начинала петь. Более того, в такие моменты Татьяна даже готова была помочь, если в этой помощи обнаруживался и собственный интерес.

Ну вот как с Надей Тавранчук. Про ее неприятность с котом ей рассказала их коллега Лариса, невезучая в общем-то баба, к которой Татьяна относилась покровительственно. Она ей подкидывала работу, но попроще, например, написать за деньги курсовую по истории искусств какому-нибудь оболтусу. Лариса это хорошо делала. Прослышав о том, как кот лишил Надежду поездки в Италию, Татьяна сделала ей предложение поработать, учтя, конечно, ее умение выстраивать экспозицию.

Это было чуть больше месяца назад, когда Лариса пришла в кабинет Татьяны, уселась на привычное место за журнальный столик и вынула из пластикового зеленоватого пакета с рекламой французских духов курсовую работу. Татьяна молча протянула ей плотный конверт с деньгами, оставив себе десять процентов за посредничество, она брала их с любой суммы, это ее принцип.

Татьяна налила ей кофе, и, потягивая его неспешно, Лариса рассказывала:

— Представляешь, что вытворил любимец Надежды Тавранчук? Ну кот ее знаменитый. Он ей весеннюю феерию устроил. — Она прыснула в кулак. — Из-за собственной любовной страсти выставил на несколько сотен зеленых. На ее месте я давно бы кастрировала подлеца и без всяких разговоров.