Людмила Леонидова - Женихи из Брэнсона

Однако личная жизнь как-то не складывалась. Сначала юношеские мечты о далеком американце Джоне и неугасающая надежда, что все-таки они встретятся. Потом защита докторской и мимолетное замужество. Затем работа в институте и поиск возможностей, чтобы не потерять себя в новой российской жизни. К счастью, он увенчался успехом. Машу, теперь уже доктора наук, способную и исполнительную Марию Петровну, очаровательную женщину, разрывали на части: работа в престижной фирме, бесконечные проекты, преподавание в вузе, приглашения за рубеж.

— Поехать на форум в Америку? — прижимая трубку к уху, Мария Петровна полистала настольный календарь. Кажется, на эти дни ничего не запланировано. — Хотелось бы, конечно, — живо откликнулась она. — Это только в Нью-Йорк? — Ей вспомнились экспедиция, маленький прибрежный городок, военный госпиталь, милый юноша-врач. Сердце защемило и по-женски дрогнуло.

— Так что, Мария Петровна, визу оформлять? Тут нужно ответить, бывали ли вы в Штатах?

— Господи, да я там второй раз родилась!

— Родились?!

— Да нет. Это я так.

Воспоминания захлестнули ее. Прошло столько лет. Какой он стал, ее милый интеллигентный спаситель? Впрочем, его уже наверняка не разыскать…

Мария Петровна посмотрела на себя в маленькое зеркальце и, подкрасив губы, позвонила племяннице.

— Деловой гардероб у меня имеется, а вот с выходным туговато. Может, присоветуешь, где купить?

Выбор племянницы оказался удачным. Пройдясь по галерее «Садко Аркада», они с помощью услужливых девушек приобрели все необходимое.

Здесь, на приеме в «Хайате», Мария Петровна чувствовала себя в платье от Версаче, как и подобает женщинам соответствующего положения и ранга. Оно сидело на ней словно влитое. Кожаные туфли и сумку пришлось купить там же.

«Что поделаешь! Гулять так гулять! — решила она. — Ведь не каждый день в Америку приглашают».

Женщин на приеме было не много. Мария Петровна обращала на себя внимание присутствующих. После выпитых горячительных напитков внимание утроилось. Она шла по залу с бокалом шампанского, собираясь воспользоваться советом коллеги и попробовать кусочек красочного торта.

Разноязыкий шум с преобладанием английской речи стоял в ушах. Двое мужчин у «пирамиды Хеопса», как про себя обозвала она торт, говорили на медицинские темы. Один из них, положив взгляд на приближающуюся Марию Петровну и явно стараясь ей понравиться, неожиданно стал громко рассказывать анекдот:

— «Врач осмотрел хорошенькую пациентку и говорит: „Мадам Дюбуа, у меня для вас приятная новость”. „Простите доктор, но я мадмуазель”. — „О! В таком случае, мадмуазель, я хочу сообщить для вас плохую новость: вы беременны”».

— Поль, ты все такой же балагур, — заметил его собеседник, стоявший к Марии Петровне спиной.

Голос показался ей отчего-то знакомым, и она решила потревожить этого мужчину.

— Извините, вы не положите мне кусочек торта?

— Конечно, — перехватив инициативу, рассказчик анекдота бросил взгляд на привлекательную женщину, — ма…

— Мадам, — поддержала она шутку.

Тот, что стоял к Марии Петровне спиной, тем временем откликнулся на ее просьбу. Словно хирург, он старательно вырезал из торта кусочек. Операция ему явно удалась: темно-зеленый кустик с кремовой розочкой и бирюзовой капелькой росы был невероятно аппетитным. Мужчина протянул Марии Петровне тарелку с чудесным лакомством. Она залюбовалась красочным натюрмортом.

— Спасибо. — Ее взгляд медленно скользнул с тарелки на длинные пальцы мужчины, запястья рук, крахмальные манжеты сорочки и наткнулся на дымчатые запонки из… темного жемчуга… Она могла бы отличить его из сотни, может быть, даже из тысячи, потому что это был найденный ею когда-то «Серый кардинал».

Маша подняла глаза, и… сердце ее заколотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Она увидела такой знакомый и такой забытый свет из-за узеньких очков в темной оправе.

— Доктор Джон Спарк, это вы? — шепотом спросила женщина.

— Мари!..

— Я пробовал тебе звонить и писать.

— Я тоже.

— Я пробовал к тебе приехать.

— И я тоже.

— Но я не переставал думать о тебе.

— И я тоже.

— Я верил в то, что мы встретимся.

— И я тоже.

— Вот видишь. — Джон окинул взглядом свою первую серьезную пациентку, которой он увлекся в далекой юности. С тех пор прошло полжизни, но Маша для него оставалась все такой же привлекательной и красивой.

— Джон, неужели это мы? — Глаза женщины критически скользнули по вискам с легкой проседью, по близоруким, умным глазам, свет которых она хранила в себе много лет, по все еще худощавой, сутуловатой фигуре доктора.

По сравнению с Джоном бывший муж Марии Петровны, можно сказать, был настоящим плейбоем. Спортивный, накачанный, он вызывал восторг у молодых неопытных девочек. В компаниях Маша всегда нервничала: обжимания, танцы, тайком подсунутый номер телефона. Аппарат потом буквально раскалялся от звонков: «Олега можно? Это… с работы». Разбитый автомобиль, отобранные по пьянке права, пустая кредитная карточка и бесконечные счета из увеселительных заведений. Никакой работы, никаких денег.

— С завтрашнего дня, детка, я начинаю новую жизнь, — клялся муж.

— Мы же договаривались, не называй меня «деткой», — возмущалась Мария Петровна.

— Как прикажешь.

И назавтра все начиналось сначала.

Однажды, приехав из командировки, она застала в своей новой отремонтированной квартире вульгарную девицу, разгуливающую в ее махровом халате.

— Вы кто? — строго спросила Мария, хотя не сомневалась, что это очередная любовница Олега.

— А те че здесь надо? — нагло взвилась та.

Маша открыла входную дверь и вместе с хамкой выставила на площадку вещи Олега.

Он долго еще звонил по телефону, называя ее все так же «деткой», что-то пьяно бормотал по ночам о сексе, о ее роскошном теле. Однако больше всего мужа интересовало, скоро ли она разблокирует его кредитную карточку. Но когда однажды он заявил, что имеет права на квартиру ее умерших родителей, Маша не выдержала и нашла адвоката по бракоразводным процессам.

Шум приема заглушал слова.

— Отойдем в сторону, — предложил Джон.

Спустившись по небольшой лесенке, они оказались в холле.

— Ты совсем не изменилась, — рассматривая ее, как картину, уверил Джон.

— Спасибо, — с сомнением покачала головой женщина. — Расскажи о себе. Как жизнь? Как работа?

Джон, поставив бокал на столик, закурил.

— Ты куришь? — удивилась она.

— Давно бросил, — сказал он и, объясняя свой поступок, добавил: — Разволновался.

Бабочка и пиджак делали Джона совсем незнакомым. Поэтому Маша помолчала, привыкая к мысли, что это тот самый юноша, с которым она целовалась на скамейке в парке. Казалось, что все происшедшее было не с ними. Ей очень хотелось спросить его о семье, но она не решалась.