Эйми Карсон - Монополия на верность

Когда она совершила свою так называемую ошибку, два самых важных человека в жизни отвернулись от нее. Эта мысль обожгла его с неожиданной силой.

Приняв решение, он вышел из зала и направился к двери в конце длинного коридора. С раскрасневшимися щеками, Карли ходила взад и вперед по явно мужскому кабинету, отмеряя своими потрясающе длинными ногами расстояние от стены до стены. Немного поколебавшись, Хантер произнес:

– Не хочешь объяснить мне, что сейчас произошло?

Не останавливаясь и не скрывая своей ярости, Карли ответила:

– Я хочу, чтобы ты ушел.

Он привык к ее очаровательной и вызывающей улыбке, саркастическим замечаниям и флирту, но еще никогда не видел такой откровенно взбешенной. Даже когда он оскорбил ее.

Держа шампанское в руке, он медленно вошел в комнату.

– Я думаю, тебе нужно поговорить об этом.

– Нет, – отрезала она, готовая взорваться или разрыдаться.

Он поставил бокалы на стол из массива орехового дерева.

– Поплачь, тебе станет легче.

– Нет. – Она швырнула сумочку на кожаное кресло. – Я пообещала себе больше не плакать из-за этого. Тем более здесь.

Его сердце сжалось, но он проигнорировал это.

– Почему не здесь?

Карли дошла до дальней стены, развернулась и направилась обратно, в его сторону.

– Сразу после истории с Уивером, когда меня уволили, я пришла домой, ища поддержки. – Не останавливаясь, она указала в направлении стола. – Он усадил меня в этом кабинете и прочел лекцию о долге репортера и о том, что главная цель газеты… это зарабатывание денег. Он распинался о важности чистой прибыли. – Ее глаза подозрительно блестели, но слез не было. – Ему было просто наплевать на мои чувства.

Она прошла мимо Хантера, оставив за собой легкий шлейф духов.

– Что бы я ни делала, его все не устраивает, все недостаточно хорошо для него. Я избегала его полгода. – Она сжала кулаки. – Полгода. А он острит по поводу моей личной жизни спустя две минуты после встречи.

Хантер смотрел, как она продолжала ходить по комнате.

– Твои отношения с отцом всегда были непростыми?

– Нет, – ответила она. – Тогда все было бы легче, в каком-то смысле. Я могла бы просто уйти. Вместо этого я вернулась в Майами. – Ее губы сжались в тонкую линию. – И, как идиотка, торчу здесь, вспоминая, как все было раньше, когда я была моложе…

Такая безвыходность была ему очень хорошо знакома. В последнее время он много размышлял о своем прошлом. Хантер тяжело выдохнул.

– Трудно вырезать хорошие воспоминания, чтобы освободиться от плохих.

Она остановилась посередине комнаты, и их взгляды встретились.

– Точно.

Они изучали друг друга пару секунд. Несколько ударов сердца – и Хантер почувствовал влечение, как тогда в раздевалке.

Но теперь это было гораздо больше, чем просто сексуальное желание. Испытывая неловкость, он скрестил руки на груди.

– Когда у вас начались проблемы?

Тень пробежала по лицу Карли, и она выглядела немного потерянной, стоя посередине комнаты.

– Моя мама умерла, когда я была ребенком, и, кроме отца, у меня больше никого нет. Он моя семья. Отношения ухудшились, когда я превратилась в подростка, – сказала она, проведя пальцами по волосам. – С тех пор он только и делал, что осуждал каждое мое решение, абсолютно все, вплоть до одежды, которую я носила. И довольно скоро я просто сдалась. – Ее губы скривились, и она одернула шелковый подол на бедрах. – Я надела это платье, потому что знала: это взбесит моего отца. – Усмехнувшись, она покачала головой и уставилась в окно. – Даже не знаю, почему я продолжаю делать все ему назло, – пробормотала она себе под нос, как будто разговаривая сама с собой.

Хантер знал это.

– Нанеси удар, прежде чем окажешься в нокауте. Это привычка защищаться. – Он и сам так делал.

Карли удивленно посмотрела на него.

– Да, – сказала она. – Он любил наносить неожиданные быстрые удары. Как-то раз он обвинил меня в том, что я отношусь к парням как к барахлу на распродаже. – Хантер вопросительно поднял бровь, и она пояснила: – Примеряю, восхищаюсь покупкой пару месяцев, а затем откладываю в шкаф на самую дальнюю полку.

Хантер оперся плечом о деревянную настенную панель.

– Что, у тебя было так много мужчин?

– Больше чем несколько. Но не слишком много. – Она взглянула на него. – Ты осуждаешь меня?

– Нет, – честно ответил он. – Это не мое дело. Почему все эти отношения заканчивались?

– Наверное, по моей вине. – Карли пожала плечами и грустно улыбнулась ему. – Я начинаю скучать, и парни это чувствуют.

Хантер оттолкнулся от стены и приблизился к Карли.

– И что дает тебе такая текучесть кадров?

Она рассмеялась, словно это был абсурдный вопрос. Но когда Хантер не поддержал ее, Карли, казалось, задумалась.

– В основном, только много некрасивых расставаний. – Она подняла голову. – Знаешь, в городе есть служба по доставке музыкальных телеграмм, которая специализируется на сообщениях по такому случаю? Я, наверное, единственный получатель в Майами, чей адрес они знают наизусть. – Она подавила улыбку и сухо продолжила: – Так что единственное, что обеспечивает мне текучесть кадров, – это шутки в офисе на мой счет.

– И возможно, это еще один способ позлить отца?

– Нет, – тут же возразила Карли с хмурой гримасой, но затем выражение ее лица смягчилось. – Может быть. – Она прикусила нижнюю губу в сомнении. – Я не знаю, – медленно сказала она, как будто размышляя над такой возможностью.

Хантер подошел ближе, глядя ей в лицо:

– Или ты просто не хочешь, чтобы тебя снова использовали. Как сенатор.

– Томас не использовал меня. – Ее тон был непреклонен.

Хантер изучал ее некоторое время, пытаясь понять, кого она хотела убедить. Его… или саму себя.

– Ты уверена? – Он помолчал, чтобы завладеть ее вниманием. – В это трудно поверить, учитывая, что он избавился от тебя, как только ты из ценного средства достижения цели превратилась в помеху.

– К тому времени моя статья уже вышла. Как это я была средством?

– С телекомпанией твоего отца в кармане выиграть выборы было бы намного проще.

Пораженная до глубины души, Карли закрыла глаза, и Хантеру захотелось ударить себя за свою глупость.

– Боже. – Она сделала паузу, а затем глубоко вздохнула. – Я не знаю, чему верить. – Болезненная незащищенность в ее взгляде убивала Хантера. – Я знаю только, что…

– Я знаю только, – прервал он ее, – что хочу тебя снова. Потому что с тобой я чувствую себя так, как ни с кем и никогда.

Изучая ее лицо в поисках истинных мотивов, он понял, что секс с ним в доме отца выглядит в ее глазах идеальной местью.

Хантер испытывал беспокойное желание двигаться, но вместо этого он сказал:

– Я должен уйти.