Эми Эндрюс - Жаркие ночи

Когда волны почти улеглись, она снова испытала прилив желания, крича, что ей нужно еще. Она не хотела останавливаться. Она хотела Люка, чтобы его губы были на ее груди, пальцы там, где были сейчас, и чтобы так было всегда.

И он не двигался, не поднимал головы, не убирал руки, сдерживая оргазм, пока она стонала и что-то шептала, дрожа, проходила сладкие мучения, упиваясь ими до последней капли.

Они оба тяжело дышали, когда Клаудия затихла. Люк в изнеможении лежал рядом, упершись лбом в ее грудь, губами слегка касаясь кожи над сердцем.

— Как ты? — спросил он пьяным от удовлетворения голосом.

Клаудия покачала головой. Плохо. Ей больше уже никогда не будет так хорошо. Словно вытрясли все клеточки организма, потом собрали и вернули назад в совершенно ином порядке. Сердце стучало как барабан, кровь в голове болезненно пульсировала.

— О, мой Бог, кажется, моя голова раздулась, как воздушный шар.

Люк засмеялся. У него голова тоже работала с большим трудом. Он поцеловал ее грудь, поднялся выше к шее и рту, нежно и благоговейно поцеловал в губы, она вздохнула, он поцеловал снова, чтобы услышать ее вздох еще раз.

— Надеюсь, ты сможешь повторить это, — сказала она, когда он наконец оторвался от нее.

Люк тихо засмеялся:

— Повторные представления — моя специальность.

Клаудия ласкала, поглаживая, его шею.

— Господи, да ты еще не разделся.

Люк поцеловал ее коротким и сильным поцелуем.

— Так было и задумано. Да и ты не совсем еще голая.

Клаудия посмотрела на себя. У нее был спущен верх платья и задрана юбка.

— Думаю, надо что-то с этим сделать.

— Точно, — сказал он, целуя ее в нос, отодвинулся, спустил ноги с кровати и встал.

— Снимай платье. — Он быстро расстегивал пуговицы на своей одежде.

Клаудии не пришлось повторять дважды. Но лежа не так-то легко избавиться от платья, перекрученного, измятого, кроме того, она никак не могла оторвать взгляда от Люка, который лихорадочно стаскивал одежду. Она вообще замерла, когда он дошел до трусов, топорщившихся от впечатляющей эрекции.

Вот уж поистине Капитан Сексуальные трусы.

Люк взглянул на Клаудию, платье все еще скрывало ее ноги.

— Клянусь, если ты сейчас же не снимешь эту штуку, я разорву ее на куски.

Клаудия покрылась мурашками, так вкрадчиво и многозначительно прозвучал его голос.

— Извини, отвлеклась. — У нее свело живот, она попыталась отвести глаза, но знала, что вскоре станет мучительно и чертовски хорошо.

Люк ухмыльнулся, когда оттянул трусы, глядя на то, что отвлекло Клаудию.

— Не увидишь ничего больше этого, пока я не увижу больше того.

Он кивнул в сторону ее полуголого тела. Платье сбилось, светлые волосы растрепались, на груди появились красные отметины там, где он проявил слишком много рвения, но она никогда не выглядела красивее.

Клаудия рывком избавилась от платья и перебросила его через матрас, высоко подняв над головой руки, слегка выгибаясь. Одно это соблазнило бы любого.

— Это тоже, — показал он на кусочек красного кружева.

На нее напал странный приступ скромности. Это последняя линия обороны.

— О, ради бога, — шептал дьявол, — он уже две минуты как сдался, хотя и не показывает этого.

Пришлось согласиться, дьявол умел убеждать.

Она, приподнимая бедра, сняла трусики, полностью раздетая предстала перед ним.

— Теперь твоя очередь.

Люк в мгновение ока освободился от трусов, и Клаудия взглянула на него во всей красе. Его мужское достоинство внушительных размеров гордо выступало вперед. Она поняла, почему женщины в давние времена падали в обморок при виде голого мужчины.

Если бы она не была сильной современной женщиной, сейчас бы рухнула с кровати.

А у нее просто участился пульс, рот наполнился слюной и скрутило живот.

Капитан Без Сексуальных трусов.

Люк видел, как Клаудия облизнулась, эрекция стала еще заметнее. Клаудия развела ноги, и он устроился между ними, всей мощью ощущая влажный жар ее лона.

Он смотрел на нее долгим взглядом, стремясь запомнить навсегда. Синие глаза, изящный нос, четкая линия скул.

— Привет, — сказал он через некоторое время.

— Привет.

И он поцеловал ее глубоко, медленно и сладко, на этот раз без горячности и спешки.

Люк слегка отодвинулся, целуя ее щеки, шею, опускаясь все ниже, желая продвинуться как можно дальше.

Клаудия потянула его за плечи и, когда он посмотрел на нее, сказала:

— Мне нужно, чтобы ты был во мне. Немедленно.

Люк ухмыльнулся. Ему нравилось ее нетерпение.

— Подожди.

— Нет. Немедленно.

Он улыбнулся и поцеловал ее в грудь.

— Клод, я не думаю, что смогу долго продержаться.

Вот оно что, он хотел доставить ей удовольствие, сомневался, будет ли его роль сыграна достойно после стольких лет воздержания, когда сперма готова вот-вот прорваться, не выдерживая давления.

Клаудия приподняла бровь.

— Ты думаешь, я смогу?

Он ухмыльнулся ей и потянулся за презервативом.

— Быстрее, — прошептала она.

И снова оказался у нее между бедрами, прижавшись. Она обняла его ногами за талию, говоря: «Ну же, ну». Было так легко скользнуть в ее жар, так хорошо и правильно входить и выходить, заставлять ее тяжело дышать и стонать, просить не останавливаться, никогда не останавливаться, довести обоих до пика удовольствия.

Они поднялись к вершине вместе, задыхаясь, взлетая выше и выше, крепко слились, разделились и начали падать, падать, падать.

Они долго еще лежали молча, вновь очутившись на земле. Люк прижал ее к себе, они плыли в сладком дурмане после соития.

Клаудия думала, что будет чувствовать вину, угрызения совести или подавленность, но она ничего не ощущала. Будет еще время для самобичевания через несколько дней или недель, а сейчас она слишком расслаблена.

— Не надо больше бриться, — попросила она.

Люк с трудом открыл глаза:

— Нет, буду.

Клаудия улыбнулась:

— Мне нравится щетина.

— Тогда сама отрасти.

Клаудия повернулась к нему лицом:

— Я помню, когда-то ты был небритым и лохматым.

И провела по его гладкой скуле. Боже, девчонкой она с восхищением наблюдала, как он возвращался домой из универа нечесаный и растрепанный. И сразу шел на пляж.

Люк снова с удовольствием закрыл глаза, наслаждаясь ее ласками.

— Я жил на пляже, приходилось соответствовать. Но я теперь профессионал, здесь тоже нужно соответствовать. Бриться — это по-лондонски. Щетина — это для Лунной бухты.

Клаудия вздохнула, не готовая смириться с его заявлением, но достаточно мудрая, чтобы понять его.

— Все равно, ты выглядишь сексуальнее, когда небрит.

— Я и так достаточно сексуальный.

Самонадеянно. Она не собиралась спускать ему такое заносчивое заявление.