Эми Эндрюс - Жаркие ночи

Клаудия чуть не произнесла ее имя, но она не хотела, чтобы гадости омрачили это мгновение и Филиппа вмешивалась в их отношения.

Люк кивнул.

— Я знаю. — Он тяжело дышал, борясь с бурей, которая нарастала в нем и выходила наружу со стоном.

— Да? — прошептала она, соскальзывая с него, изо всех сил стараясь не закрывать глаза.

— Да, — прошипел он, ударяя всем телом ей навстречу, крепко удерживая ее за бедра.

Клаудия быстро закрыла глаза. Фрикции превратились в нечто неопределенное, пульсирующее. Она открыла глаза, посмотрела на него, еще раз приподнимаясь на бедрах.

— Я бы никогда так с тобой не поступила.

Даже если они больше никогда не будут вместе, она должна была сказать ему об этом.

— Я знаю.

— Правда?

— Да.

Клаудия застонала, чувствуя приближение оргазма. Пульсирующая волна растекалась от пупка к бедрам, ягодицам. Клаудия задвигалась быстрее, напористее, пытаясь облегчить сладкую боль, уже не могла больше говорить, только двигаться вверх и вниз, вверх и вниз.

Иначе наговорила бы лишнего в состоянии сексуального помешательства.

Люк чувствовал ее напор, эхом отдававшийся в глубине тела. С каждым движением он шел ей навстречу, ее чудесные груди с каждым разом заводили его все больше. Он давал ей то, чего она не ожидала. Оргазм лишил его самоконтроля, погрузив в пульсирующее марево, стирая мир вокруг, и, когда уже не мог больше этого выносить, он изогнулся, скользнул руками по ее спине и впился ртом в ее соски.

— Люк! — закричала она, хватая пальцами его за волосы, легко приспосабливаясь к новой позе, продолжая скакать. — Да, да, да, да!

А потом они одновременно разъединились.

На следующее утро над ухом Клаудии зазвонил телефон, вырывая из глубин сна с изяществом кувалды. Она потянулась за ним автоматически.

— Алло.

— Клод?

Эйвери.

— Что ты делаешь в номере Люка в шесть часов утра?

Сердце забилось еще сильнее, словно все вокруг закружилось. Такой же, как у нее, гостиничный номер, но рядом с ней лежал, растянувшись, голый мужчина, положивший руку на ее живот и прижавший губы к ее плечу.

Прошлая ночь. Извинения Люка. Бутылка вина.

Корабль любви.

Любовь.

Черт.

— О… э… мы просто… проводили еще одно… обсуждение планов… — Клаудия, морщась, откровенно лгала.

— Похоже, я тебя разбудила. — Голос Эйвери скептически звенел.

— Нет, просто я устала, — заверила Клаудия и фальшиво зевнула. — Я почти не спала всю ночь.

Это правда. Они просыпались, чтобы использовать третий презерватив, прежде чем уснули в изнеможении.

— Ты, если помнишь, собиралась завтракать с нами. Мы должны уехать в семь тридцать.

Клаудия застонала. Точно, она согласилась ехать при условии, что они вернутся в воскресенье утром, как можно раньше, чтобы успеть все подготовить для открытия курорта в понедельник.

Но все это было до дикой сексуальной оргии.

— Извини. Дай нам десять минут. Мы уже спускаемся.

Клаудия отключилась.

— Дай угадаю, — глубоким, сексуальным и хриплым со сна голосом проговорил Люк, — это Эйвери.

— Да.

Он водил рукой от ее живота к груди, губы щекотали шею. Клаудия ненадолго закрыла глаза, расцветая от его прикосновений.

А времени уже не оставалось.

— Нет, стоп. — Клаудия встала с постели, удаляясь от его волшебных губ и грешных рук. — У нас десять минут спуститься в столовую.

Люк любовался, как она наклоняется, поднимая разбросанную одежду. Как и ожидалось, его тело свело от желания.

— Нечего разлеживаться, — сказала она, набрасывая платье, не заботясь о белье. Его возбуждение переросло в эрекцию при мысли о ее полном пренебрежении условностями. — У нас восемь минут, чтобы спуститься в столовую, и мне нужно переодеться.

— Не могу. Не сейчас. У меня проблемы. — Он приподнял простыню.

Клаудия охнула. Он великолепен.

— Поможешь мне с этим?

Клаудия почти застонала во весь голос. Если бы Эйвери не позвонила, вся эта мужская сила оказалась у нее внутри прямо сейчас.

Она закрыла глаза, блокируя воображаемую и реальную картину.

— Сомневаюсь, что это срочно. — Она повернулась к нему спиной, надевая туфли. — Семь минут. — Она сгребла ключи с соседней скамейки. — Увидимся внизу.

И не обернулась. А было очень, очень, очень соблазнительно.

Клаудия не помнила, как провела остаток дня. Чувствовала себя так, будто над головой висел огромный сверкающий неоновый плакат «Смотрите, смотрите на меня, у меня был бесподобный секс прошлой ночью с тем, с кем не положено». Поэтому она была ярче, веселее, работала больше, ходила быстрее, выбирала лучшие, более блестящие версии оформления.

— С тобой все в порядке? — в конце концов спросила Эйвери ближе к вечеру. — Ты, кажется, немного… взвинчена.

Клаудия энергично замахала головой:

— У меня все хорошо и чудесно. Просто волнуюсь насчет завтрашнего дня.

И она поспешила занять себя другим делом. Когда наступила ночь, она вернулась в свою комнату совершенно измученная и валилась с ног. Она упала на кровать и лежала несколько минут неподвижно, как морская звезда.

Потом задумалась о Люке. О том, как пассивно лежала, а он вводил ее в восхитительный хаос чувств, доводил до оргазма руками и языком. Вернулось знакомое покалывание, она повернулась на бок, сдвинув бедра, чтобы облегчить боль.

Наверное, тело как-то узнало, почувствовало, что он рядом, в соседней комнате, или, может быть, это был аромат секса, заполнивший все вокруг. У нее не было времени принять душ сегодня утром, и она ощущала на себе его аромат весь день, мужской и вездесущий.

Она весь день была наполовину погружена в себя.

Конечно, можно было принять душ, когда зашла в свою комнату, чтобы переодеться в униформу, но она упрямо не хотела смывать запах Люка, чтобы чувствовать его дольше.

А как она наслаждалась улыбками, которые он посылал ей, всякий раз встречаясь с ней взглядами. Уж эти непристойные улыбки, которые говорят: «Я знаю, как ты выглядишь голой и как выкрикиваешь мое имя».

Она хотела наслаждаться каждым мгновением, потому что сегодня, готовя «Тропикану» к открытию и наблюдая за тем, как он полдня говорил по телефону, поняла, что принадлежит курорту, а его жизнь сосредоточена на другом краю света.

И что бы там ни случилось между ними, она не должна забывать об этом.

Итак, она его любит. Это стало и не стало открытием. Она всегда любила его. Но сейчас впервые призналась в этом самой себе. Она не собиралась лететь в другое полушарие ради парня, который ее не любит. Разведенного трудоголика, чья карьера главнее всего. Парня, который не намерен позволять одурачить себя снова.

А если он любит ее и попросит поехать с ним?