Мира Лин Келли - Линия жизни

Подошел и сам рокер, разгоряченный и взъерошенный.

– Сыграем вместе? – предложил он, и его глаза хитро заблестели.

Николь хотела было отказаться, но он схватил ее за руку и потащил к микрофону, где висел его галстук. Она рассмеялась:

– Ну что ж, давай попробуем.

Когда Николь совсем охрипла, Гаррет сжалился над ней и объявил, что концерт окончен. Они все отправились на кухню. Николь налила себе стакан воды, а Гаррет сел на диван и стал читать мальчикам «Нарнию». Те слушали, притихнув, да и Николь тоже заслушалась – он был прекрасный чтец. Гаррет дочитал главу и закрыл книгу, а племянники стали просить еще. Но не тут-то было! Он отправил их убирать комнату, потому что в отношении воспитания детей, особенно мальчиков, у него были твердые принципы. Он учил их уважать и беречь свою мать, как положено настоящим мужчинам, которыми он сможет гордиться. Когда они убрали свои игрушки, он похвалил их и пожал им руки, а затем обнял и разрешил на следующий день сделать что-нибудь глупое, чтобы не слишком быстро повзрослеть.

У Николь сжалось сердце и запершило в горле, но совсем не потому, что она распевала рок-баллады во всю силу своих легких, а потому, что она видела мужчину, зарывшегося носом в волосы этих малышей, все пространство вокруг которого наполнилось невероятной, неподдельной любовью. И в этот момент земля качнулась у нее под ногами и мир пошатнулся. И ее сдержанность не просто дала трещину, но рассыпалась в прах от удара эмоциональной волны.

Как там говорил Джоэл? Стремнина? Стремительный поток, попав в который, выбраться почти невозможно. Наверное, это оно и есть. Потому что в мгновение ока ее отнесло со сравнительно безопасного места в самую глубину. И Гаррет, при всех своих благих намерениях, не поможет ей вернуться на мелководье. Потому что она любит его.

Пока Гаррет укладывал детей спать, Николь ждала внизу на диване. Она не торопилась открывать ему свои чувства – будет еще время поговорить о том, какие перемены внесло ее последнее эмоциональное открытие. Она хотела вдоволь насмеяться, насладиться легкостью, беззаботностью их отношений, прежде чем все закончится и настанет пора принимать трудные решения.

Гаррет вошел, сел рядом и устало вздохнул.

– Ну все, они убегались и спят. – Судя по его виду, он тоже был бы не прочь поспать.

– Ты чудесный дядя, – сказала Николь, – мальчикам повезло с тобой.

Гаррет усмехнулся:

– Это мне с ними повезло. Но я не сразу это понял.

– То есть сейчас понимаешь? Гаррет кивнул.

– Когда я узнал, что Бетани беременна, да еще близнецами, я был в ужасе. Меня пугала одна эта мысль. – Он откинул голову на подушки и закрыл глаза. – А теперь я смотрю на них и мне стыдно вспоминать, как я отнесся к ним сначала. Но тогда у меня было чувство, что я тону. Столько проблем… Мэв и Эрин в колледже, Карла выходит замуж, а тут еще эти двое.

Николь прильнула к нему, положила голову на грудь. Он гладил ее по волосам, играя с локонами.

– Но стоило мне увидеть их в роддоме – эти две сморщенные мордочки, как внутри у меня что-то перевернулось. Это было чудо! Я влюбился. Но сначала испугался. Они были совершенно беззащитны, понимаешь? Бет еще лежит где-то без сознания после кесарева, а я держу на руках эти неведомые существа. Я растерялся и не знал, что мне делать, что предпринять, чтобы все было хорошо. Помню, как косился на меня Нед, муж Бетани.

Несмотря на боль в сердце, Николь не сдержала улыбки.

– Я, наверное, больше гордился ими, чем он, их родной папаша. И очень боялся за них. Я думал: а вдруг что случится с Бет и Недом? И еще много всяких «а вдруг» приходило на ум. Мне хотелось их защитить от любых опасностей, реальных и гипотетических, и я думал, что могу для этого сделать. Нет, не так: я с жаром принялся за работу.

Николь слышала, как стучит в груди его сердце – ровный, постоянный стук, как сам Гаррет. Если он дает слово, защиту, любовь – это навсегда. Неудивительно, что он так оберегает каждого члена семьи.

Внезапно в голову Николь пришла одна поразительная идея. Он сказал, что не был готов полюбить племянников, но полюбил безоглядно. А что, если и к ней у него изменилось отношение? Вдруг ему настолько нравится их близость, что он готов найти у себя в сердце еще одно местечко? Для своего будущего? Это вполне возможно. Пусть поначалу они договорились не увлекаться и она честно старалась соблюдать договор… но химия, взаимное притяжение… Он обещал не заводить ее в глубину, а она уже на много миль от берега. Оттого, может быть, что их вдвоем подхватило течение, стремнина…

Николь проглотила комок в горле, гоня прочь призрачную надежду, чтобы ненароком не выдать себя раньше времени.

– Я знаю, что сейчас ты наслаждаешься свободой – сестры выучились и разъехались, ты сам закончил образование. Но когда ты заглядываешь в будущее, разве тебе не хочется завести собственную семью?

Гаррет протяжно вздохнул и съехал по спинке дивана вниз, увлекая Николь за собой.

– Не знаю. У меня отчасти такое ощущение, что я вырастил четырех дочерей. Я ночами не спал, я дрожал над ними, я делал с ними уроки. А когда они окончили колледжи, более гордого человека не было на свете. Теперь они взрослые, и я наконец могу отдохнуть. И признаюсь тебе честно: это идея, этот выбор, новая ответственность – меня не привлекают. Я ведь остался за старшего, когда сам был еще ребенком. В семнадцать лет я неожиданно стал многодетным отцом-одиночкой. После стольких лет, прожитых в страхе, что у меня ничего не получится, что у меня не выйдет обеспечить девчонкам будущее, когда я пахал от зари до зари, снова впрячься в это ярмо мне не улыбается.

– Да уж… – протянула Николь. – Но ты справился. Ты сделал это. И успехи каждой из сестер – по праву твои успехи.

– И я о том же. Успехов с меня достаточно, – улыбнулся Гаррет. – Не буду больше искушать судьбу.

Он шутил, но Николь не смеялась. Наоборот, внутри у нее росло отчаяние, не позволявшее ей перевести разговор на другую тему, пока она не убедится, что это точно невозможно.

– А вдруг ты встретишь такую женщину, с которой захочешь разделить свою жизнь? Что тогда?

Николь перестала дышать, ожидая его ответа.

– Нет, Николь, – просто сказал Гаррет, подумав, – мне это не нужно.

Николь сидела на краешке кресла, в туфлях, готовая к выходу. Сидела уже битый час, борясь с собой, пока внутренний голос слезно умолял ее передумать. Подождать еще немного. Сдать назад, начертить на песке новую эмоциональную черту и потратить еще неделю, делая вид, что имеет власть над своим сердцем, прежде чем окончательно покориться неизбежному… потому что оттуда, куда ее занесло, назад дороги нет. И она здесь одна – Гаррет не изменил их договору и не позволил себе ничего лишнего. Нет, она все-таки должна попытаться, а не то будет еще хуже и больнее.