Энне Бодман - Обручение на море

— Я видела тебя во сне, — сказала она.

— Это был хороший сон?

— Думаю, да. Только я не поняла, где кончается сон, а где начинается действительность.

— А что лучше: сон или действительность?

— Действительность. Потому что этот Петер, который рядом, может меня поцеловать, если пожелает. Он может обнять меня. А тот, что мне снился, никак не мог отважиться на это.

Такое реальному Петеру дважды повторять не требовалось.

В его объятиях Катарина чувствовала тепло и защищенность, ее сердце замирало от нежности. Их губы снова и снова встречались в порывистом поцелуе. Катарина закрыла глаза, чтобы целиком раствориться в счастье этих минут.

Разве не сама жизнь желала ей добра? Не судьба ли всеми своими неожиданными хитросплетениями перенесла ее сюда, на этот белый лайнер, с шумом уносящийся в ночь? Не она ли одарила ее в первый же вечер любовью?

Катарина еще не знала, куда унесет ее эта любовь. Продлится ли она несколько часов или несколько дней? Смеет ли она надеяться, что эта любовь потом, уже после плавания, обретет некий остов? Об этом она себя не спрашивала. Она хотела испытать счастье каждой отпущенной секунды сейчас, в этом рейсе. Вдруг это единственная, подаренная ей судьбой любовь, и другой уже не будет? Мать ведь все равно не уймется, все равно рано или поздно начнет сводить с претендентами на ее руку, мужчинами, которые могут быть сколь угодно неотразимыми, но никогда такими, как этот, который только что побывал у нее во сне.

Глупо, что она в такую минуту вспомнила о матери. Что бы та сейчас сказала, увидев свою драгоценную дочь из знатной семьи в объятиях судового стюарда?

Катарина тотчас же прогнала прочь эту мысль.

Петер с ней… Он такой удивительный. Встретить его было настоящим счастьем…

— Ты такая молчаливая, девочка моя, — сказал Петер, когда она на одно мгновение освободилась из его теплых объятий.

Катарина засмеялась:

— Как я могу разговаривать, когда ты меня беспрерывно целуешь? Думаю, словами не выразить того, что мы сейчас чувствуем.

— Это правда. Тогда, когда я тебя увидел впервые и повел к казначею, я сразу понял…

— Что ты понял?

— Что передо мной женщина моей мечты. Или ты, или вообще никто.

— Ты говоришь это каждой женщине, которая тебе нравится?

— Женщины мне нравятся не так уж часто. А говорил ли я подобное еще кому, не помню.

Он вновь обнял ее и принялся целовать, пока она не запросила пощады. Они были одни под этим ночным синим небом, раскинувшимся шатром над бескрайним морем. Золотистый свет луны отражался и живых неугомонных волнах.

— Какое это имеет значение? — сказала она. — Мне нет дела до твоего прошлого. Я радуюсь тем четырнадцати денькам, что у нас впереди. Одно прошу учесть: здесь, на борту, я не потерплю никакой соперницы. Упаси Бог, если замечу тебя с какой-нибудь из этих знатных дочек.

— О чем ты говоришь? — рассмеялся Петер. — Уж с кем бы мне меньше всего хотелось пофлиртовать, так это с нашими туристками.

— Ну-ну, не зарекайся, — возразила Катарина. — Они молодые, богатые, очень элегантные, у них длинные имена и титулы. Иная, может, и рада бы избавиться от занудной рутины своего аристократического дома. А тут можно себе позволить невинное приключение с мужчиной приятной внешности. Ты как раз то, что надо для такой роли, разве нет?

— Для этого я слишком себя уважаю, — довольно резко парировал Петер. — Для них я — ничто, обслуживающий персонал. Они здесь, между прочим, не просто так. Каждая хочет сделать выгодную партию. Проще говоря, подцепить кого-нибудь равного себе по происхождению. А основную цель они никогда не упустят из виду, даже ради самого привлекательного стюарда.

Катарину удивило, с какой категоричностью он это заявил. Может, у него уже был подобный опыт, может, он уже побывал в подобной ситуации?

Однако она не успела расспросить его об этом подробнее, потому что в этот момент на палубе начали появляться группки и парочки из числа гостей, причем все в заметном подпитии. Девушки в туфлях на высоких каблуках никак не попадали на ступеньки сходней, и кавалеры прикладывали отчаянные усилия, оберегая своих дам от падения. Взойдя наконец на палубу, парочки стали разбредаться по укромным уголкам, дурачась и вульгарно хихикая. Танцевальная музыка внизу смолкла: вероятно, было уже поздно.

— Ведут они себя, надо сказать, далеко не по-королевски, — презрительно заметил Петер.

— Знают, что за ними здесь никто не следит, — попыталась их защитить Катарина. — Впрочем, они ведут себя, как все нормальные молодые люди. И то, что они мало чем отличаются от своих сверстников, немного утешает. А весь этот внешний лоск — просто издержки воспитания.

— Я бы назвал это выучкой или муштрой, — поправил ее Петер. Горечь его тона не могла остаться незамеченной для Катарины.

— Ты не очень высокого мнения о знати, да? — спросила она его.

— По своей работе мне приходилось сталкиваться с разными людьми, — ответил он. — Приходилось иметь дело и с аристократами. Честно говоря, я не был в большом восторге, когда узнал, кем на этот раз зафрахтовано судно.

— Стало быть, какая-нибудь фрау Мюллер, Майер или Шульц пришлась бы тебе больше по душе, чем принцесса?

— Больше всех по душе мне пришлась бы фрау Ангербург. Однако давай оставим эту безрадостную тему. Лучше пойдем вниз, здесь нам не дадут спокойной жизни. Может, в ночном баре найдется чего-нибудь выпить.

Когда они пересекали палубу, их лица на короткий момент осветило прожектором.

— О! — воскликнул женский голосок. — Да это же тот самый красавчик стюард, который обслуживал нас за ужином. Эй, стюард, вы не могли бы нам подбросить сюда из бара парочку бутылок шампанского?

— К сожалению, нет, графиня, — ответил Петер и низко поклонился. — Моя смена закончилась, а это значит, что у меня нет доступа к напиткам. Я проинформирую дежурного ночного стюарда о вашей просьбе, думаю, это не займет много времени.

— Какое бесстыдство, — буркнула графиня. — Я пожалуюсь на вас.

— Как вам будет угодно, графиня, — сказал Петер. — Не я придумал служебный распорядок, я лишь обязан его исполнять. Спокойной ночи!

Он взял Катарину под руку и помог ей сойти по узкой лестнице. У двери ее каюты он снова горячо поцеловал ее на прощание.

— Я уже с нетерпением жду завтрашнего дня, — сказал он.

— Я тоже, Петер. Ты, кажется, хотел позвать дежурного стюарда?

— Нет, — усмехнулся Петер. — Они все уже достаточно выпили. Пусть идут в ночной бар, если им так уж хочется. Да они, наверно, уже давно забыли, чего хотели. Я им ничем не обязан.

— А если они пожалуются?

— Наплевать. В худшем случае, переведут на другие столы. Мне это все до лампочки.