Лиза О - Мистер Писатель

– Уилл Хоубейкер, действующий шеф полиции Суитуотера.

Парень протянул руку, и Такер автоматически её пожал. Что-то всколыхнулось в памяти. Знакомый акцент, темп речи, однако не это смутило Такера.

Всё дело в запахе. В памяти возникла картинка: маленькая светловолосая женщина с улыбкой срывает цветок с куста.

Сердце сжалось, и расплывчатое изображение исчезло.

Он повернулся к полицейскому:

– Действующий шеф?

– Исполняю обязанности, пока не вернётся шеф Харбин. Операция на открытом сердце, – объяснил Хоубейкер.

– А.

Мгновенье подождав, он добавил:

– Вы не представились.

«Всё-таки заметил».

– Такер.

Коп склонил голову набок:

– Это имя или фамилия?

– И то, и другое, – ответил Такер после секундного размышления.

– Такер Такер.

– Ну… – Да, глупо вышло. – В принципе, произносится не одновременно.

Судя по глазам Хоубейкера, не такой уж он дурачок, как думалось.

– Судя по акценту, мистер Такер, вы не из этих мест.

– Из Нью-Йорка.

Кажется, эта информация ему многое объяснила.

– Эй, Петтигрю!

Такер поморщился, когда хорошо поставленный голос Мейсона прогремел откуда-то из грузовика, эхом отразившись от металлических стенок. Фамилия Такера стала такой же очевидной, как ярко-красный мяч, бухнись он между ним и копом. А ведь так хотелось сохранить инкогнито хотя бы на пару часов, пока не удастся разведать обстановку. Не говоря уже о том, какую реакцию вызовет новость о его появлении.

Фамилия Петтигрю в Суитуотере много значила.

– Так и будешь фигнёй страдать? – заорал предатель. – Давай закругляться, пока я окончательно не вымотался. Чёртова жара… – Мейсон вылез из жёлтого чудовища и, заметив гостя, быстро сменил кислое выражение лица на приветливое. – Здрасьте, офицер. – А заодно добавил акцент. – Я вас не заметил.

Определённо, теперь полицейский окончательно проснулся и глянул на Такера:

– Петтигрю?

– Наверное, мы не с той ноги начали.

– Наверное, вам стоит ещё раз представиться.

Такер знал свои права. Строго говоря, Хоубейкер без особой на то причины или разрешения злоупотреблял властью. Но здесь – Суитуотер, Южная Каролина, и, культурно выражаясь, так далеко от Нью-Йорка, как это только возможно. Вероятно, посыл подальше главного копа – действующего или нет – вызовет неодобрение в этих краях. Вдобавок Такер приехал сюда сменить обстановку, в поисках тихого местечка. Можно сказать, даже мирной жизни. Угодить в местную тюрьму – не совсем логичное начало для подобного.

– Такер Петтигрю. Рад знакомству.

Если коп и расслышал сарказм, то оставил его без внимания.

– Как интересно. Не знал, что у старика Карлтона осталась семья.

– Не осталась. – Тут без вариантов. Пусть ублюдок и зачал отца Такера, но тем всё и ограничилось.

Прежде, чем Хоубейкер успел полезть дальше в генеалогию Петтигрю, Мейсон решил вмешаться. Видимо, никто не рассказал ему о легендарной английской сдержанности.

– Привет. – Он потряс руку нового соседа, словно продавец подержанных автомобилей, сияя улыбкой, заставляющей птиц петь, женщин вздыхать, а простых смертных падать ниц. – Я Мейсон Диксон. Хороший друг Такера.

Такер зажмурился, зная, что сейчас произойдёт.

– Ваше имя – Мейсон Диксон? [1] Линия Мейсона-Диксона (англ. Mason-Dixon Line) - граница, проведённая в 1763-1767 годах английскими землемерами и астрономами Чарльзом Мейсоном и Джеремайей Диксоном для разрешения длящегося почти век территориального спора между британскими колониями в Америке. Линия чётко определила границы современных американских штатов Пенсильвания, Мэриленд, Делавэр и Западная Виргиния. До гражданской войны линия Мейсона-Диксона служила символической границей между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга. - недоверчиво переспросил коп.

– Моя мать была родом с севера, а папаша обладал весьма своеобразным чувством юмора.

Такер открыл глаза, почувствовав взгляд полицейского. Определённо, тот ещё не забыл «Такера Такера». Он было открыл рот, но Мейсон оказался быстрее:

– Конечно, папаше стало не до смеха, когда во время слушанья по опеке судья, фигурально выражаясь, разделил меня поровну между родителями, прям как те землемеры штаты. – Он задумчиво почёсал свой раздвоенный подбородок. – Наверное, хорошо, что родители в итоге помирились.

– Итак. Должно быть, это ваша… дочь? – громко спросил Такер, пока Мейсон не пустился в рассуждения о банджо и сельских животных или, не дай бог, не разразился песенкой «Кукурузный Джимми».

Надеясь отвлечь внимание, Такер указал на маленькую чёрную голову, скрытую за соседней занавеской.

Хоубейкер обернулся и нахмурился:

– Это моя сестра. Ей двадцать восемь.

– Она что, лилипутка? – поинтересовался Мейсон.

– Просто невысокая, – процедил полицейский сквозь зубы.

– О, – прищурился Мейсон. – Может, всё дело в том, что она стоит рядом с этой рыжей амазонкой.

Такер постарался незаметно пнуть друга по голени.

– Вот блин, – пробормотал британец, забывшись. – Чего так беситься-то?

Такер уже сожалел о решении вернуться на Юг, хотя его необъяснимо сюда тянуло. Может, причина в прежней суетливой и невесёлой жизни. Может, в простом любопытстве.

Суитуотер казался куском головоломки, фрагментом, которого не хватало для полной картины.

Здесь пролог жизни Такера.

Он посмотрел на соседний коттедж с жестяной крышей, неприкрытыми стропилами и широким крыльцом. Стены цвета свежесбитого масла, небесно-голубые оконные рамы. Мох, подобно призрачным одеждам, свисал с ветвей корявых дубов, застывших в утренней жаре. И море цветов: крупные голубые шары нахально качались над холмами мелких жёлтых и теми, что напоминали маленьких белых бабочек на тонких зелёных ветках.

На крыльце стояло несколько пятилитровых вёдер краски, с кованого железного столба свисал резной деревянный знак, но на таком расстоянии разобрать надпись не представлялось возможным.

Такер посмотрел дальше по улице. Городок находился в каком-то оцепенении, будто даже деревья принимали валиум.

Но вместо веранд, заполненных бесцельно сидящими в креслах-качалках стариками, Петтигрю с удивлением обнаружил яркие бутики и галереи, напоминавшие леденцы, рассыпанные невнимательным великаном-сладкоежкой. Рестораны, бары. Врачи, юристы и бухгалтеры работали в красивых старых зданиях с именами на вывесках. Старомодная надпись на окне аптеки напротив гласила, что она основана в 1965 году.

Всё совершенно незнакомое.

– Послушай, – начал было Такер, но друг оказался быстрее.

– Это… бисквитом пахнет? – Его патрицианский нос возбужденно дёрнулся.

Хоубейкер перевёл взгляд на Мейсона: