Мишель Дуглас - Сюрприз для лучшего любовника

Он моргнул.

– Я знаю, вы сейчас испытываете стресс, но это не дает вам права обращаться с другими как со слугами. Вы всегда так обращаетесь со своими сотрудниками, Флинн? Знайте: я ни за какие деньги не буду мириться с подобным отношением к себе.

Он внимательно посмотрел на нее, и его напряженные плечи слегка расслабились.

– Я все понял, Аделаида. Вы правы. Простите.

Эдди сердито уставилась на него.

– Что? – спросил он, разведя руки в стороны.

– Вы должны добавить, что это больше никогда не повторится.

Уголки его губ дрогнули в улыбке, и ее пульс участился.

– Обещаю, что это никогда больше не повторится. Эдди обнаружила, что улыбается.

– Спасибо.

Покачав головой, Флинн плюхнулся в кресло:

– Знаете, вы не созданы для того, чтобы быть подчиненной.

Признаться, она и сама уже это поняла.

– Я знаю, вы мне не поверите, но Мюллер лжет.

Отодвинув его одежду, Эдди села на край дивана.

– Но как?..

– Как я могу доказать, что Мюллер подделал отчет? – Флинн запустил пальцы в волосы. – В этом-то вся загвоздка.

Эдди покачала головой:

– Нет, я не это имела в виду. Как вы можете быть уверены в том, что господин Мюллер лжет? – Она подняла руку, чтобы Флинн позволил ей договорить. – Я вовсе не пытаюсь бросить вам вызов, Флинн. Вы мне нравитесь. Вы умный и трудолюбивый. Вы еще и великодушный, поскольку предложили мне щедрый бонус в награду за то, что я останусь на два года в Лорна-Лиз. Это говорит о том, что в целом вы хорошо относитесь к людям. Я уже начала считать вас своим другом.

– Эдди…

– Нет, Флинн, позвольте мне закончить. Я чувствую, что вам нужно это услышать. Знайте: какое бы хорошее впечатление ни сложилось у меня о господине Мюллере, я буду на вашей стороне. Но если вы по-прежнему собираетесь уничтожить этого человека, вы должны быть абсолютно уверены в своей правоте. Что бы вы почувствовали, если бы спустя, скажем, пять лет узнали, что ошиблись? Какие у вас есть доказательства, Флинн? Слова, которые вам сказал ваш отец, когда вам было двенадцать лет? Что мы знаем о наших родителях, будучи детьми и подростками? Мы просто бескорыстно их любим, полностью от них зависим и не можем быть объективными.

Флинн вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

– Мой отец был хорошим человеком.

– Я вам верю. Но иногда хорошие люди принимают плохие решения.

– Если мой отец украл те деньги, почему Мюллер не заявил на него в полицию?

– Он сказал, что любил вашего отца.

Флинн презрительно фыркнул.

– У меня есть еще один вопрос.

– Всего один? – пробурчал он, снова опускаясь в кресло.

– Когда ваша бывшая жена Анжела вас предала, вы сделали так, чтобы она за это заплатила?

Он еле заметно покачал головой.

– Почему вы ей не отомстили? Чем, по-вашему, эта ситуация отличается от ситуации с господином Мюллером?

Флинн подался вперед, и черты его лица исказились.

– Он убил моего отца.

– Нет, Флинн, он этого не делал. Ваш отец совершил самоубийство.

– Его до этого довел Мюллер.

– Может, да, может, нет. Неужели вы действительно хотите совершить поступок, о котором, возможно, будете жалеть всю оставшуюся жизнь?

– Вы, кажется, сказали, что вы на моей стороне. – Его губы искривились в циничной усмешке. – Или мне нужно больше вам платить за вашу преданность?

Эдди это проигнорировала. На самом деле он так не думал, а просто хотел ее позлить.

– Знаете, что я думаю?

– Мне не терпится это услышать, – пробурчал Флинн.

– Ваша ненависть к Мюллеру послужила вам стимулом для того, чтобы преуспеть. Достичь того положения, в котором сможете заставить его заплатить. Но вы уверены, что злитесь именно на него?

Он снова вскочил с кресла. Его глаза засверкали, пальцы сжались в кулаки, и Эдди едва удержалась от того, чтобы не вжаться в спинку дивана.

– Я представлю вам необходимые доказательства. Мой отец не был вором!

– Мне не нужны доказательства. Они нужны вам, Флинн. То, что вы пережили в двенадцать лет, было ужасно, но вам следует помнить о том, что вам больше не двенадцать. Что никто не в силах поставить вас в уязвимое положение, в котором вы оказались тогда.

Флинн смотрел на нее так, словно не знал, что сказать.

Она тяжело сглотнула и поднялась:

– Вы бы хотели, чтобы я сейчас ушла?

– Думаю, так было бы лучше.

Взяв свой портфель, Эдди удалилась к себе в номер, упала на кровать и расплакалась.

Раздался стук в дверь. Флинн сразу понял, что это Эдди. Она два дня подряд приходила к нему ровно в девять утра, но оба раза он говорил ей, что она может устроить себе выходной.

Сегодняшний день не станет исключением.

– Войдите.

– Доброе утро, – произнесла Эдди, входя в номер. На ней был темно-синий деловой костюм, в руках она держала кофейник. – Ваш вчерашний день прошел хорошо?

– Да, – солгал Флинн и, напрягшись, стал ждать, когда она его спросит о том, нашел ли он доказательства вины Мюллера.

К своему огромному сожалению, он их пока не нашел.

Эдди молчала. Тогда он сам задал ей вопрос:

– А вы как провели вчерашний день? Куда-нибудь ходили?

– В картинные галереи. Я провела там много времени, – улыбнулась она. – Я люблю искусство, но плохо в нем разбираюсь, поэтому заказала себе через Интернет несколько книг. Они будут ждать меня дома, когда я вернусь. Еще я прокатилась на трамвае и попробовала наконец торт «Шварцвальд». Это шоколадный бисквитный торт с вишней.

Лучше бы он гулял вместе с ней по городу, чем искал в газетах и Интернете негативную информацию о Мюллере.

– Что мне нужно сегодня сделать? Напечатать какие-нибудь письма или, может, организовать встречу?

– Ничего не надо, спасибо. На время рождественских каникул деловая активность затихает. Сходите куда-нибудь и проведите весело время.

А он тем временем продолжит искать доказательства причастности Мюллера к чему-либо незаконному.

Он нахмурился, но Эдди этого не заметила. Ее внимание было приковано к чему-то в окне у нее за спиной.

– Снег! – воскликнула она, подбежав к окну. – Флинн, вы только посмотрите! Я никогда раньше не видела снега.

Повернувшись, она выбежала из номера. Флинн последовал за ней.

– Эдди! Подождите! Возьмите пальто, иначе замерзнете.

Но она уже спускалась по лестнице.

Выругавшись, он сходил за своим пальто, затем за ее свингкотом и шарфом, после чего направился вниз.

Когда он вышел на улицу, Эдди повернулась. Ее лицо светилось от восторга, и его плохое настроение вмиг улетучилось.

– Черт побери, Эдди, вы хотите простудиться?

Подойдя к ней, он обмотал ее шею шарфом. Их взгляды на мгновение встретились, и низ его живота пронзила знакомая боль. Другая, менее привычная боль появилась у него в груди.