Кэрол Маринелли - Притворись моим мужем

В день своего освобождения после того, как Софи отказалась поехать с ним в Лондон, Люка не пошел на празднество в отель, а, сидя на песке, размышлял над ее словами.

И сейчас он тоже их вспомнил, войдя в кухню, где Софи в тот памятный вечер сидела на столе.

– Я тут осмотрюсь, – сказал Люка и начал подниматься по лестнице, тщетно стараясь не думать о том, как неистово они с Софи тут целовались.

Когда он вошел в свою спальню, ему показалось, что прошлое вернулось. В комнате все осталось так, как было в последний раз. Анджела лишь поддерживала здесь чистоту.

Люка закрыл глаза, вспоминая, что происходило тут тем вечером до того, как появились полицейские – как он с Софи строил планы о будущем. Теперь, став мудрее с годами, а также после стольких мимолетных романов, он понимал, что никогда и ни с кем у него даже близко не было того, что он обрел с Софи. Лишь сейчас стало ясно, что тогда между ними зародилась любовь. У них появился шанс стать счастливыми вместе, и в тот же день его у них украли.

Люка выдвинул ящик комода, ожидая найти в нем лишь свои старые тетради и школьные табели, которые когда-то прятал от отца, потому что в них были неважные оценки. Но то, что он обнаружил, заставило его сесть на кровать и обхватить голову руками.

Сережка Софи – тоненький золотой обруч с маленьким бриллиантом возле застежки. Единственное осязаемое напоминание о том дне, мгновенно вызвавшее поток воспоминаний. Вот Софи стоит у двери, и этот крохотный драгоценный камушек сияет, привлекая внимание Люки. Но не к серьгам, а к глазам Софи.

Она тоже должна была, пересилив себя, приехать сегодня сюда, если бы любила его.

– Ты искал ее? – поинтересовалась Анджела чуть позже, когда они пили кофе на кухне.

– Кого? – Люка попытался прикинуться, что не понимает, о ком идет речь.

– Ту женщину, с которой полжизни был помолвлен. Которая вышла из этого дома в одной рубашке на глазах у всего города. Которую ты опозорил в суде. Уверена, что нет нужды называть ее имя.

– В суде я не мог сказать иначе.

– Я это понимаю.

– А вот Софи – нет.

– Она тогда была молода, – сказала Анджела.

Люка кивнул.

– Но куда больше ее расстроило то, что в разговоре с отцом я назвал ее крестьянкой… – Люка улыбнулся и закатил глаза. – И, в довершение ко всему, я взял да и сказал ей то же самое на пляже в день, когда вышел из тюрьмы…

– Ты сказал это Софи?! – воскликнула Анджела, а затем улыбнулась. – Она так похожа на свою мать. Роза в гневе могла одним только взглядом содрать с человека кожу… Помню, как она пришла в этот дом и начала кричать на Мальволио, требуя, чтобы он оставил ее семью в покое… – Домработница осеклась, не желая обсуждать подобные темы даже после смерти хозяина.

Люка смутно помнил тот день. Роза тогда постучала в их дверь, а потом кричала что-то, стоя в коридоре.

«А я уже и забыл про это», – подумал Люка. Ему тогда было всего восемь или девять лет.

Его мысли прервала Анджела:

– Когда ты обозвал Софи крестьянкой, ты ведь тоже был моложе, к тому же только что вышел из тюрьмы – тут уж было не до здравого смысла. – Люка кивнул. – Так все-таки ты искал ее?

– Пару лет назад я каждый день в течение целого месяца приезжал к тюрьме, где сидел Пауло, – признался он. – И только потом я узнал, что отца Софи там не было – его перевели в тюремный госпиталь.

– Ты его не навестил?

– Я не смог бы посмотреть ему в глаза. Он понес наказание за моего отца. Когда я узнал, что Пауло посадили на сорок три года… За решеткой оказался не тот человек.

– Он тоже был кое в чем виновен.

– Знаю. Понятия не имею, чем мой отец так крепко его держал в повиновении, но, уверен, Пауло мог бы ответить ему «нет» или уехать из города. И все же отец Софи не заслужил такого сурового наказания лишь для того, чтобы мой отец смог выйти на свободу.

– После того как Софи уехала в Рим, ты больше с ней не встречался?

– Ни разу. Она словно сквозь землю провалилась…

– Уверена, Софи по-прежнему навещает своего отца.

Люка кивнул.

– Может, мне и в самом деле следует съездить к Пауло.

Теперь, став взрослее, Люка чувствовал в себе силы встретиться лично с этим человеком и расспросить его о дочери.

Годы не сгладили воспоминаний. «А вдруг судьба подарит нам с Софи второй шанс?» – подумал Люка.

– Я разыщу ее, – сказал он Анджеле. – Отправлюсь к Пауло и помирюсь с ним.

– А заодно спросишь, где его дочь? – улыбнулась домработница.

– Я должен вернуть ей ее сережку, – невольно улыбнулся в ответ Люка.

– А вдруг она замужем, – предупредила Анджела. – А вдруг…

– Тогда мне лучше об этом знать.

Именно неизвестность просто убивала Люку. Он почувствовал, что ему тяжело находиться в этом доме. Хотелось поскорее узнать, есть ли у них с Софи второй шанс. Поэтому, допив кофе, Люка встал из-за стола.

– Я уезжаю.

– Не хочешь сперва разобрать вещи отца?

– Просто забери себе все, что хочешь, а от остального избавься.

– А его драгоценности? Может, взглянешь хотя бы на них?

– Нет, – покачал головой Люка. Он уже было собрался посоветовать домработнице продать их, а вырученные деньги оставить себе, но его остановила одна мысль. Наверняка далеко не все драгоценности отец нажил честным путем. Не хотелось, чтобы у Анджелы возникли неприятности из-за краденых вещей.

– По пути в аэропорт я занесу их Джованни, – сказал Люка, имея в виду местного ювелира. – Он их переплавит.

Анджела проводила гостя в спальню Мальволио.

Люке не хотелось ничего забирать отсюда. Он открыл шкатулку и с отвращением уставился на отцовские драгоценности. И вдруг сердце замерло в груди, а потом бешено застучало.

– Могу я побыть один? – спросил Люка, стараясь не выдать голосом свое волнение, и Анджела вышла из комнаты.

Слегка дрожащей рукой он вынул из шкатулки простенький золотой крестик на тонкой золотой цепочке.

Да, теперь он ясно вспомнил Розу.

В суде оглашали обстоятельства ее смерти и то, что этот крестик, скорее всего, убийца тоже забрал в качестве «сувенира».

Знал ли Пауло, что Мальволио виновен в смерти Розы?

Люка оглянулся на дверь.

А знала ли об этом Анджела?

Да, он помнил, как Роза кричала Мальволио у них в коридоре, что только через ее труп он получит ее дом.

Что еще помнилось?

Ее похороны. Пауло, обнимающий улыбающуюся Софи. Ей тогда было всего два года, и девочка понятия не имела, какой это печальный день.

Вспомнился и собственный отец, выступающий на похоронах Розы в битком набитой церкви и обещающий поддерживать своего друга Пауло и его малышку Софи. А ведь это он был в ответе за смерть Розы!

Так, может, Пауло повиновался Мальволио, чтобы уберечь Софи от судьбы ее матери?

Несчастный человек!