Линн Грэхем - Звезда моя

— Эти туфли похожи на ходули, — сказал он, не найдя ничего лучшего.

Пушистик пулей пронесся в прихожую, чтобы поприветствовать хозяйку. Витале оставалось только, раскрыв рот от изумления, наблюдать, как кролик резвится.

Зара погладила Пушистика и заговорила со своим любимцем. Все лучше, чем сосредоточиться на Витале, который даже в обычных джинсах и черной рубашке с расстегнутым воротом был так красив, что дух захватывало. Она почувствовала, что ее слишком нарядное платье не подходило к случаю, и поняла, что в молчаливо подразумеваемом соревновании на более естественное поведение она проиграла. Ее сердце снова стучало очень часто, но Зара уже к этому привыкла. Она всегда так реагировала, когда обаяние Витале сталкивалось с ее стремлением не поддаваться ему, и это производило в ее душе сильную сумятицу.

Витале тут же подал ужин в просторной гостиной, часть которой была отведена под столовую. Он приготовил салат и стейк. Ничего особенного, но на Зару это произвело впечатление, тем более что в результате ее первой и единственной попытки приготовить стейк получился большой кусок жесткого мяса, похожего по вкусу на резину, и все отказались его есть.

Царившее за столом напряженное молчание гулким эхом отдавалось в ее мозгу, и она печально вспомнила, как непринужденно они беседовали в Италии.

— Как ты себя чувствуешь? — спокойно спросил Витале.

— Как будто застряла в мыльном пузыре и не могу из него выбраться. Я никак не могу осознать, что жду ребенка. Думаю, это потому, что все так внезапно, — призналась Зара.

— Я буду помогать тебе всем, чем только смогу.

Услышав это простое и спокойно произнесенное обещание, Зара напряженно улыбнулась одними уголками губ:

— Тогда дай мне свободу.

Меньше всего сейчас Витале хотел дать ей свободу. Тут его мысли приняли совершенно другое направление. Его взгляд застыл на ее нежных губах, и он вспомнил, что они делали в ту ночь. Его обычное спокойствие смело волной жара. То, что он не владел собой, совершенно выводило его из себя, и он яростно презирал себя за то, что Зара оказывает на него такое воздействие.

— Не думаю, что могу сделать это. Я теперь чувствую за тебя ответственность.

Ее глаза были холодными, словно стеклянными.

— Но я не чувствую потребности в этом и вовсе не хочу.

— Не заставляй нашего ребенка расплачиваться за то, что я совершил в Италии, — попросил Витале, уже обеспокоенный будущим, в котором он может быть даже не допущен к своему ребенку.

— Наверное, после того, что ты сделал со мной, я думаю, ты будешь дурно влиять на ребенка, — честно сказала ему Зара.

Когда Витале услышал это признание, все черты его лица как будто окаменели. Он стиснул зубы. В каком-то смысле его разозлило, что дочь Монти Блейка сомневалась в цельности его характера. Но вряд ли от нее можно было ожидать другого после его поведения в Тоскане. Впрочем, Витале оценил, что Зара не рассматривала его как единственную поддержку и опору в таком чуждом и враждебном мире только потому, что беременна от него. Надо сказать, он и сам не знал, насколько многим готов пожертвовать ради благополучия своего ребенка.

— Я пытаюсь установить с тобой новые отношения. В этот раз все будет по-другому, — натянуто сообщил он.

Зара заглянула в его удивительные темные глаза и утонула в них. Впрочем, она тут же запретила себе поддаваться его физической привлекательности и обаянию.

— Я не прощаю мужчин, которые пытаются использовать меня.

Брови сошлись у него на переносице, когда он услышал в ее голосе боль, которую ей не удалось скрыть.

— А был кто-то еще? Кто он? Что он сделал?

Зара мрачно взглянула на него, а потом подумала, что ей нет смысла скрывать от него свою историю. Зато, если она все объяснит ему, возможно, он поймет, почему они уже не смогут наладить отношения.

— Когда я встретила Джулиана, мне было восемнадцать. Ему тогда было двадцать пять. Он говорил, что любит меня, и сделал мне предложение. Потом мы вместе уехали на выходные. В первую же ночь он напоил меня в нашем номере, и… — Тут у нее перехватило дыхание, голос звучал чуть слышно, лицо осунулось. — Наверное, я отключилась. Когда я пришла в себя, он наполовину раздел меня и приковал наручниками к панели над кроватью.

— Он… Что он с тобой сделал? — громко переспросил Витале, не веря своим ушам.

— Когда я открыла глаза, он наставил на меня камеру. Ему нужны были только низкопробные фотографии ню, чтобы шантажировать моего отца. Он раздел меня, пока я была без сознания. Он даже не стал спать со мной. Его это не интересовало. — С ее губ сорвался горький смешок. — Вообще-то он сказал, что я не в его вкусе. Предпочитал брюнеток с роскошными формами.

— Per amor di Dio! — Витале представил себе ее, обнаженную, такую невинную и напуганную.

Он был возмущен. Зара оказалась в руках человека, которого интересовала только как источник дохода. Джулиан жестоко обманул ее доверие, когда она была еще совсем юной и наивной.

— Хотя мой отец всю жизнь бегает за юбками, но ему также важно, что скажут в свете о женщинах его семьи. Что касается той истории… Ведь отца прежде всего волнует репутация. Так что он заплатил, и фотографии уничтожили, — с болью в сердце поделилась Зара. — В последние две недели меня снова попрекали Джулианом. Тогда я была совсем юной, глупой и впечатлительной. Но в любом случае теперь я уже дважды опозорила свою семью.

— То, что сделал Джулиан, преступно. Он угрожал тебе. Твой отец должен был сообщить в полицию.

— Отец не хотел рисковать. Об этой истории могли пронюхать газетчики. Но это случилось так давно, что уже не важно, — сказала Зара и вздернула подбородок. — Мне казалось, что я усвоила урок, но потом я встретила тебя…

— Давай об этом забудем.

— Да? Я не могу об этом забыть. — От сдерживаемой с трудом неприязни ее тихий голос прозвучал резко. — Но я не дам тебе другой возможности причинить мне боль.

Витале понимал, что если она видит его таким образом, то только очень серьезные шаги с его стороны смогут убедить ее в искренности его намерений. Однако такой вариант, как брак, он даже не рассматривал. Все-таки брак, на его взгляд, чертовски высокая плата за неосторожность. Но как еще можно обеспечить себе постоянное место в жизни малыша? Как еще может он приобрести законное право защищать его от любой угрозы? И справится ли Зара с воспитанием ребенка в одиночку, без помощи семьи? Но если он женится на ней, то потеряет свободу и личное пространство, которые так ценит. Витале подавил нараставшее чувство недовольства и отвращения, вспомнив кошмар, в котором рос сам, и решил, что никакая цена не будет слишком высокой, чтобы защитить его еще не родившегося сына или дочь от такого ада. Он пристально посмотрел на Зару: