Линн Грэхем - Звезда моя

— Ты можешь накричать на меня, если хочешь, — обреченно сказала Зара.

Его бровь удивленно приподнялась.

— С чего бы мне на тебя кричать?

— Я ездила к твоей матери. Я думала, ты уже знаешь.

— Знаю. Паола позвонила мне, как только ты ушла, — с ироничной улыбкой сообщил Витале. — Ты ей очень понравилась, и она думает, что я сделал прекрасный выбор, хотя я и раньше это знал…

— Но я поехала туда за твоей спиной, — указала на свою вину Зара. Она хотела убедиться, что он вполне понимает, что именно она сделала. — Мне было просто необходимо узнать, куда ты ездишь по вечерам в пятницу и с кем проводишь время…

— Было чертовски трудно скрывать это от тебя, но Паола не хочет вторгаться в нашу жизнь и смущать нас. Мне пришлось очень долго убеждать ее переехать на виллу.

— А нас так легко смутить?

— Меня нет, если тебя это не смущает. — Витале натянуто улыбнулся. — Из-за наркозависимости она уже потеряла тридцать лет своей жизни и сейчас прикладывает невероятные усилия, чтобы все исправить. Я считаю, нужно дать ей шанс.

— Но тебе было… нелегко видеть ее. — Зара с трудом подобрала нужное слово.

— Мне не нравилось скрывать это от тебя, и потом действительно было странно общаться с ней. Я ведь почти ее не видел, когда был ребенком, а с одиннадцати лет и до этого года я ничего о ней не знал, да и не хотел знать. Поэтому нам надо многое наверстать. Она открыла мне семейные тайны, — бесстрастно сообщил Витале, поднимаясь вместе с Зарой по мраморной лестнице. — Не возражаешь, если я приму душ? У меня такое ощущение, что я провел в пути весь день.

— Конечно нет. А что ты узнал от Паолы? — полюбопытствовала Зара, когда он распахнул дверь их спальни.

— Что все время, пока она была замужем за отцом, у него была любовница, а с ней он обращался очень дурно. Неудивительно, что их брак развалился. В результате у нее крайне снизилась самооценка и она совсем сбилась с пути.

— Какая трагедия и для тебя, и для нее… и для твоей сестры, — посочувствовала Зара. — А как твоя мать снова появилась в твоей жизни?

— Несколько лет назад ко мне от ее лица обратился социальный работник, но тогда я отказался иметь с ней хоть что-то общее, — откровенно признался Витале, сбрасывая пиджак. — Но потом я встретил тебя и начал понимать, что люди гораздо сложнее, чем мне казалось раньше.

— А я-то здесь при чем? — нахмурившись, спросила Зара.

— Я всегда думал, что есть лишь черное и белое, две крайности. Но в людях редко когда есть только хорошее или только плохое. Обычно хорошее и плохое перемешаны, и все совершают ошибки. Я совершил непростительную ошибку, использовав тебя, чтобы отомстить твоему отцу, — не менее искренне продолжал Витале. — Это было ужасно неправильно.

— Вот уж не думала, что ты когда-нибудь это признаешь. — Зара свернулась клубочком на кровати и выжидающе посмотрела на него. — И когда ты пришел к такому выводу?

С изрядной долей самокритичности Витале ответил:

— После того как я встретил тебя, angelina mia, я получил немало подсказок, ведущих к этому открытию. Например, когда я обнаружил, что ты полностью перевернула мою душу всего за одни выходные, а я все испортил. Или когда ты сообщила, что беременна, и тут же сказала, что ненавидишь меня и не доверяешь мне. Или даже когда ты придумала этот нелепый трехмесячный испытательный срок, чтобы избавиться от обязательств, если ты этого захочешь. Думаешь, я настолько глуп, что до сих пор не усвоил этого урока?

— Мне никогда, ни разу, даже в голову не приходило, что ты глуп…

— Но я был глуп, когда не мог разобраться в своих чувствах, — перебил ее Витале, ослабляя галстук и отбрасывая его в сторону. — В детстве я подавлял и скрывал все чувства, потому что так было безопаснее.

— Я понимаю, — согласилась Зара, поднимая с пола галстук и недовольно косясь на Витале.

— Да, я неаккуратен, — признал он, широко взмахнув рукой. — Когда я вырос, я все равно отказывался углубляться в свои чувства. Я не мог понять, что чувствую к матери, пока чуть не упустил шанс познакомиться с ней. Но когда священник, работавший с Паолой в реабилитационной клинике, пришел ко мне в этом году, ты уже вошла в мою жизнь и я уже был готов признать, что, возможно, знаю не всю ее историю. Поэтому я согласился выслушать его.

— Все равно не понимаю, при чем тут я, — непринужденно заметила Зара, перебросив галстук через спинку стула и надеясь, что со временем он привыкнет делать так же.

— Влюбившись в тебя, я открыл свою жизнь для чувств и для женщин! — пошутил он. — Теперь я даже Пушистика полюбил, хоть и в разумных пределах. И для меня было совсем естественно перейти от любви к тебе к попытке понять мою мать, ее потребность попросить и получить прощение…

Зара удивленно моргнула и недоверчиво посмотрела на него широко распахнутыми лавандовыми глазами:

— Ты влюбился в меня… Когда это произошло?

Когда он понял, что удивил ее этим признанием, на миг на его лице вспыхнула озорная ухмылка.

— Я думаю, что, вероятнее всего, это произошло в самые первые выходные, когда я играл в злобного обольстителя и подставил тебя под прицел папарацци. На самом деле, как я понял позже, я самого себя подставил и загнал в ловушку. Тогда я еще не осознавал, что люблю тебя. Мне просто казалось, что ты похитила мой разум, потому что я никак не мог выбросить тебя из головы или хотя бы держаться от тебя подальше.

— А когда ты решил, что это любовь?

— Это осознание происходило медленно и болезненно… — печально ответил Витале. Его лицо посерьезнело. — Рядом с тобой я чувствую себя защищенным от всего на свете. Когда я возвращаюсь к тебе после командировок, я абсолютно счастлив. Рядом с тобой все приобретает большее значение. Любовь к тебе научила меня выбрасывать из головы все волнения и заботы, кроме тревоги за тебя.

— Но и за меня тебе нечего переживать!

— Чем больше ты значишь для меня, тем больше я боюсь потерять тебя. Иногда я смотрю на тебя и боюсь того, что чувствую. Например, когда я вошел в дом, а ты стояла там, такая красивая и радостная, но в то же время чем-то встревоженная. На какой-то момент я испугался, вдруг что-то не так, что-то случилось…

— Я просто боялась, что ты на меня рассердишься. Я ведь поехала посмотреть, кто живет на вилле, втайне от тебя.

— Нет, меня глубоко тронуло твое сочувствие. Ты провела с Паолой время, и ей было очень спокойно с тобой. Ты даже договорилась снова с ней встретиться…

— Ей нужно общение, — сказала Зара. — А мне с ней было приятно.

— Ну, многие женщины на это не пошли бы. Если Паола станет членом нашей семьи, не все нас поймут. Пойдут слухи, кто-то одобрит наше решение, а кто-то нет.

— Меня это не волнует. Давай посмотрим, как сложатся обстоятельства, — предложила Зара, понимавшая, что матери Витале предстоит еще много работы. — Ей нужна наша поддержка и вера в нее. У нее больше никого нет.