Маргарита Бурсевич - Мамочка в подарок

— Мисс Блю, а Рождественские чудеса бывают? — тонкий детский голосок прервал чтение сказки, которую я выбрала сегодня.

— Конечно, милая, — утвердительно ответила я. — Главное — очень сильно верить.

Санни отстранила от себя тряпичную куклу и, приподнявшись в постели, села. Лоскутное одеяло соскользнуло с тоненьких плечиков, открывая байковую ночную рубашечку с кружевной отделкой. Золотистые кудряшки пятилетней малышки, заплетенные перед сном в нетугую косичку, растрепались и рассыпались по плечам, создав в свете восковых свечей лучистый ореол.

Безумно захотелось протянуть руку и пригладить непослушные локоны, но сжав пальцы в кулак, остановила себя. Нельзя привязываться к чужим детям — это главное правило любой гувернантки. А главное, ты не имеешь права давать им ложную надежду. Рано или поздно тебе придется сменить место и уйти навсегда из их жизни, и очень важно не оставить после себя трещины в маленьких нежных сердечках воспитанников. Ты должен быть им наставником, возможно, чуть-чуть другом, но чужим человеком, с которым они готовы расстаться без сожалений.

— Я на прошлое Рождество пожелала маму, но она не вернулась, — в васильковых глазах стояли капли непролитых слез, огромные для такого маленького личика.

В груди что-то сжалось и заскрипело, как колесо старой телеги. Что ответить пятилетней малышке, который в столь нежном возрасте познал предательство самого близкого человека? Как объяснить, что жизнь — очень сложная вещь, и она не всегда бывает ласковой с нами? И промолчать тоже нельзя, чтобы не закрылась, не обозлилась, не разочаровалась в людях.

— Возможно, она нужна была где-то еще гораздо больше, чем здесь? — с трудом произнесла я, изо всех сил пытаясь вымучить легкую улыбку.

Я специально сформулировала фразу как вопрос. Не желаю ей врать. Пусть лучше сама додумает, чем я обману ее доверие.

— Наверное, — вздохнула Санни и снова легла.

Поправив подушку и подоткнув одеяло, я вернулась к чтению. Короткая сказка о рождественском зайчике была очень милой и забавной, вот только девочка меня уже не слушала, а тихо лежала, думая о чем-то своем.

— Мисс Блю, — заговорила девочка сразу, как только я закрыла книгу. — А что если мы с Виктором вместе очень-очень сильно чего-то пожелаем?

Старшему брату Санни — Виктору было уже десять. И несмотря на достаточно большую разницу в возрасте, они с сестренкой были очень близки: он никогда не оставлял ее одну на прогулке, не отказывал в играх, никогда не указывал ей на свое старшинство. Темноволосый, темноглазый, он был ее полной противоположностью. Такие разные, и в то же время такие родные друг другу.

Три года назад их мать, не дождавшись мужа из очередного рейса, ушла, оставив детей на попечение прислуги. Что заставило ее сделать это, осталось тайной. Устала ли она ждать отца детей — капитана дальнего плаванья? Встретила ли другого мужчину? Не оставив даже прощального письма, растворилась в вечерних сумерках, прихватив лишь часть своего гардероба и шкатулку с украшениями.

Не могу судить, насколько правдива эта история, ведь тогда я еще не служила в этом доме, но, как бы то ни было, понять ее не смогу никогда. Ты можешь устать от дома, от мужа, от жизни, но бросить детей не имеешь права.

Сомневаюсь, что Санни помнит эту женщину, слишком мала она тогда была. Но и как любой другой ребенок она мечтает иметь свою собственную маму. Она видит на городских улицах прогуливающиеся семьи, знакома с соседскими детьми, имеющими обоих родителей, мы читаем разные книги. Санни понимает, что чего-то лишена, и мечтает узнать, чего именно.

Виктор, в отличие от нее, помнит бывшую миссис Олбани. Он был достаточно взрослым, когда она ушла. Но он не говорит о ней даже с Санни. Не отвечает на ее расспросы, не желает делиться тем, что знает. Наверное, на это есть причина, но мне она неведома.

— А если и папа тоже пожелает, — с надеждой спросила Санни, — Если приедет?

— Над этим есть смысл подумать, — закрывая бесполезную сегодня книгу, согласилась я с ее теорией.

О желаниях мистера Олбани я ничего не знала и знать не могла. Я уже несколько месяцев живу и работаю в его лондонском доме, но ни разу не видела этого мужчину в глаза. По всей видимости море было его единственной любовью и страстью. Некоторые рейсы длились больше года и неудивительно, что дети привыкли обходиться без него. Он был для них чем-то не совсем реальным. Папа где-то есть и даже приезжает иногда, но он столь же эфемерен, как Рождественское чудо. Наверняка когда-то давно, когда мать была еще с ними, они не раз загадывали на Рождество именно папу, но за столько лет уяснили, что это желание тратится впустую. Сколько лет понадобится им, чтобы больше не ждать миссис Олбани?

— Сладких снов, Санни.

— Спокойной ночи, мисс Блю.

Я встала с мягкого кресла, стоящего у кровати Санни, и задула свечи. Просторная комната с маленькой розовой мебелью погрузилась в темноту. Мягко закрыв дверь, я вышла в широкий коридор и направилась в соседнюю спальню.

Виктор тоже еще не спал. Толстая книга о морских приключениях была открыта примерно на середине. Интересно, его отец знает, что Виктор унаследовал его страсть к морю? Мальчик очень правдоподобно делает вид, что не скучает. Но я не раз замечала в его комнате безделушки, которые могли принадлежать только взрослому мужчине: шейные платки не по размеру, серебряные запонки, лосьон после бритья. Уверена, что эти предметы были взяты из спальни мистера Олбани. Да и его интерес к морю, скорее желание быть ближе к отцу, чем что-то еще.

— Не спится?

Виктор захлопнул книгу и засунул ее под подушку, пытаясь совсем по-детски скрыть свою тайну.

— Уже ложусь.

— В таком случае, спокойной ночи, молодой человек, — как можно серьезней сказала я.

С ним уже нельзя нянчиться — обидится. Он изо всех сил старается подражать взрослым мужчинам и любую нежность может посчитать оскорблением. Уже совсем скоро ему предстоит отправиться в специализированную школу для мальчиков и на многие годы покинуть дом, который он будет посещать лишь во время каникул.

За него я не беспокоюсь. Он — серьезный, смелый и очень разумный мальчик, и несомненно, справится. А вот Санни… за нее я волнуюсь. С отъездом Виктора она потеряет последнего родного человека, который был с ней всегда. Девочка останется совсем одна в огромном доме и никакие слуги и гувернантки не смогут заменить ей семью.

— Спокойной ночи, мисс Блю, — также серьезно ответил Виктор, кивая в ответ.

Покинув хозяйское крыло, я отправилась в свою комнату под самой крышей. Небольшое помещение с косым окном на наклонной стене. Простая мебель, все только самое необходимое. И пусть всего три серых платья, пусть из драгоценностей лишь тонкое золотое колечко, подцепленное на ниточку и висящее на шее. Но мне было здесь спокойно и легко.