Чарльз Вильямсон - Девушка из универмага

«Собственно говоря, мне следует попытаться устроиться подешевле», — так объяснила она свой отказ. Но, кроме этого соображения, было и другое, столь же важное, а имен­но то, что миловидная мисс Сикер стала ревновать м-ра Левенфельда к тому, что он слишком много разговаривает за столом с молодой англичанкой.

В конце концов, в результате ужасных трехдневных по­исков Вин добилась того, что смогла сэкономить два дол­лара в неделю. За восемь долларов она получила маленькую комнатку на четвертом этаже, вдвое меньше и вдвое грязнее, чем у мисс Гэмпшир.

Подсчитывая свои деньги на следующий день после того, как прислуга в новой квартире украла у нее двадцать долла­ров, Вин решила, что так дальше продолжаться не может. Она должна получить работу, безразлично какую. Одна де­вушка в этих же меблированных комнатах покупала газеты из-за объявлений о свободных местах. Винифред забрала во­рох газет и сперва тщетно обращалась к более привлека­тельным предложениям. Затем она пришла к менее привле­кательным и, наконец, к самым непривлекательным.

Это были, главным образом, объявления больших мага­зинов, которым требовались дополнительные служащие на время рождественских праздников. Во главе их было объявление магазина Питера Рольса: «Руки» нуждаются в руках». Вин тотчас же отвернулась от объявления, обратившись к другим. И только после того, как она обошла шесть дру­гих магазинов, и оказалось, что всюду она пришла слишком поздно, она стала задумываться о возможности поступить в магазин отца Питера Рольса. В конце концов, «Руки» нуждаются в большем количестве рук, чем какой-нибудь другой магазин.

Когда Вин уже почти готова была сказать себе: «Это единственное, что я могу предпринять», она вспомнила слова мисс Сикер, что мисс Рольс в отношении к обществу коман­дует своим отцом и матерью. Питеру-старшему позволяется совать туда свой нос только раз в год. Мистрисс и мисс Рольс никогда не покупают там даже булавки. Молодой Пи­тер магазином не интересуется и желает стать филантропом. Очевидно гораздо труднее встретиться с членами семьи Рольс в их собственном магазине, чем в каком-нибудь другом.

Вместо того, чтобы сказать себе, что она не должна итти туда, Вин сказала: «Почему бы мне не пойти?». Она уверяла себя, что в огромном коммерческом предприятии, в котором работает свыше двух тысяч приказчиков, она затеряется среди них, как иголка в стоге сена, к тому же иголка с номером вместо имени. «Я пойду туда и спрошу относительно ме­ста», — так ответила она себе на свой собственный вопрос.

Но она почти хотела, чтобы ее постигла неудача. Но пусть не она сама будет виновата в этой неудаче.

На душе у Вин было так же пасмурно и холодно, как и на улице, когда она в нерешительности остановилась перед обширным пространством зеркальных стекол, превращавших магазин Питера Рольса в хрустальный дворец. Покупатели еще не впускались в магазин и в витринах были только кра­сивые восковые лэди и восковые мужчины, у которых был такой вид, точно они ни на минуту не прекращают своего дела жизни с тех пор, как приставлены к нему.

Но зато у них очаровательное дело жизни. Винифред по­завидовала им. В самом деле, их назначение было заставлять всех приходящих мужчин, женщин и детей останавливаться, войти в магазин и купить что-нибудь, чтобы сделать реаль­ную жизнь насколько возможно похожей на жизнь в витри­нах. Все прекраснейшие вещи, которые имеются в живом внешнем мире, можно было легко и с удобством найти на витринах. И красивым женщинам и их кавалерам не прихо­дилось рыскать из одного конца света в другой, чтобы найти себе разнообразные удовольствия.

В одной из зеркальных витрин красивые девушки наря­жались на бал своими горничными. Некоторые были почти совсем готовы. Складки роскошных платьев расправлялись на их плечах очаровательными французскими субретками в маленьких кружевных шапочках. Другие изящные создания, более ленивые, все еще стояли в тонких юбках «пренсесс» и в длинных шелковых корсетах, охватывающих их талии. Фоном для этих особ служили действительный туалетный столик, кровать с кружевным балдахином и бледно-го­лубые занавеси.

В комнате в стиле Людовика XVI, несколько восхити­тельных восковых девушек и такое же количество восковых молодых людей, с чрезвычайно широкими плечами, танцовали декоративное танго. А в соседнем отделении четверо молодых людей, в соответствующих костюмах, играли в тен­нис. Трудно представить себе, но только перегородка отде­ляла эту летнюю сцену от спорта в альпийских горах. Тут катались на лыжах, ездили на санках и перебрасывались снежками; за следующей дверью был скэтинг-ринг на зер­кальной поверхности.

Немного далее находилась молодая восковая мать, на вид не более 18 лет, окруженная в детской огромным количе­ством восковых детей, начиная с грудного и кончая двенадцатилетним. Здесь находилась также бабушка и нянька и несколько игрушечных собак и кошек. В другой комнате стояла рождественская елка, а дальше находились школь­ники, сидящие за своими партами.

Но лучше всего были автомобильные гонки, или зооло­гический сад с медведями, ослами и змеями, развлекающи­мися среди деревьев и цветов.

Вин раньше не раз заглядывала в эти окна, нервно про­ходя мимо них, но теперь она замедляла свои шаги, стараясь проникнуться восковым миром этой роскошной страны праздности. Она медленно обходила кругом большое четы­рехугольное здание, три стороны которого были зеркальные, а четвертая примыкала к огромному открытому входу, через который стремились люди с пакетами, нагружавшимися на грузовые автомобили. Девушке пришла в голову мысль, что это было кладбище для жизни за витриной.

Это хождение вокруг, сопровождаемое наблюдением и за­глядыванием в себя, могло на короткое время отдалить тя­желую минуту, но настал момент, когда Вин должна была или присоединиться к множеству людей, непрерывно входя­щих в незаметную боковую дверь, или возвратиться домой, отказавшись от своего намерения.

«Ну, конечно, я никогда не увижу здесь Питера Рольса или его сестру»,— сказала она себе в двадцатый раз и во­шла в дверь, вслед за высоким молодым человеком, в то время, как какая-то девушка позади нее тесно прижалась к ней, как сардинка к сардинке в коробке.

— Идите, идите, за этой эффектной особой в темном, — пробормотал какой-то голос.

— Не правда ли, она похожа на куколку? — произнес другой голос.

Услышав эти слова, Винифред поняла, что это к ней от­носились выражения «эффектная особа» и «куколка». Она покраснела до ушей, и у нее пошел звон в ушах.

Когда тесный хвост мужчин и женщин продвинулся впе­ред вдоль коридора по другую сторону входной двери, на­чалось восхождение по лестнице, сделанной на случай по­жара. Медленно поднимались из этажа в этаж. Другие муж­чины и женщины поодиночке и без всякого порядка спу­скались вниз. Никто ничего не сказал Вин, но она сообра­зила, что эти в одиночку спускающиеся люди — армия, по­терпевшая поражение; те, которые не поступили на службу. Она подумала, что, может быть, через несколько часов безуспешного ожидания и стояния на ногах, она окажется в их числе.